После развода: в постели с врагом - Лена Тэсс

дышит, но очень слабая. – Оглядываясь по сторонам я, наконец, заметил все, что скрывалось ранее. Скинутая на пол лампа, следы борьбы, пятна крови на стене и полу. Это не была кровь моей собаки. И не собака оставила за собой вот этот отпечаток руки на двери. Большой руки, мужской. – Что? Алло, не слышу! – В телефоне раздавались помехи, через которые едва пробивался взволнованный голос. – Привезти? Нет, дядя Миша, не могу. Вам нужно забрать Герду отсюда, да я серьезно. Нет, не шучу. Она на втором этаже перед моей спальней, дверь в дом я оставлю открытой. Я думаю, нужно взять носилки и кого-то в помощь.

На этом старый приятель грязно выругался и бросил трубку, чтобы не тратить время на треп с таким предателем и подлецом как я. Бросить друга умирать в одиночестве, что может быть хуже? Только не успеть спасти любимую женщину.

- Герда, милая, - наклонившись, я поцеловал ее в горячий сухой нос, - прости, девочка. Но я должен помочь Лиле и Давиду. Я должен их найти. А ты продержись еще немного, помощь уже близко.

Герда открыла глаза и посмотрела на меня. Не у каждого человека встретишь столько осмысленности и понимания во взгляде. Она знала, что мы прощаемся навсегда и отпускала меня.

- Прости, - просипел я, глотая слезы. Вытирал лицо перепачканными в крови ладонями и пытался сдержать рыдания. Ну же, не сейчас.

Герда единственное, что осталось у меня после Саши. Моя связь с ним, мое живое доказательство того, что когда-то мы все были счастливы. Герда мое прошлое. Но Лиля и Давид это мое будущее. И я выбрал их.

Кубарем скатился с лестницы, схватил из ящика пистолет и коробок с патронами. Для охоты я предпочитал ружье, но вряд ли оно поможет мне справиться со зверем, на которого я пойду сегодня.

Я еще не представлял, где может быть Лиля. Просто поехал по следам шин, оставленных на песке, как вдруг раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя «Давид».

Схватив трубку, я молча прижал ее к уху. Если он не один, то нельзя шуметь, нельзя выдать свое присутствие. Где-то вдалеке, так, словно у говорившего был на голове пакет, раздавался голос. Глухой, но до боли знакомый.

Голос покойника – Исмаилова Тиграна. А потом закричал Давид.

Я включил динамик, и рёв моего парня заполнил весь салон машины. Страшный детский вопль, от которого в жилах стыла кровь.

- Папа, не надо! Ты делаешь маме больно!

До побелевших костяшек, до стрельнувшей боли в зубах, я сжал руль и вдавил ногу в педаль газа. Быстрее. Неважно куда, но быстрее, чтобы успеть им помочь. Мимо проносились лица людей, зеленые пятна деревьев, облака, но я не видел ничего кроме дороги перед собой.

Нужно успеть.

Давида и Тиграна было почти не слышно, а Лиля молчала вовсе, будто ее и не было в той машине. Не сразу, но я догадался, что Давид держит телефон в кармане курточки, слишком смазано и неразборчиво звучала его речь. Но даже так, мне удалось разобрать несколько слов:

«Папа, не надо. Я знаю, где сейчас Захар. Поехали, я покажу его дом в лесу».

Что-то хрустнуло под колесами, когда я выкрутил руль вправо и съехал с дороги на обочину. Вот так, через поле получится быстрее. А там до сторожки не больше двадцати минут, я знаю, где срезать.

Я ехал так быстро, словно за мной черти гнали. Не разбирал, что там впереди, топил вперед и молился.

Впервые с той ночи, когда умер мой брат, я снова обратился к Богу.

«Пожалуйста, не дай им умереть. Не забирай у меня еще и их».

Давид не выключал телефон, и этот разговор был единственной ниточкой, чтобы не сбрендить окончательно. Я слышал, как начинал злиться Тигран. Слышал слабый голос Лили и всхлипы Давида. Через десять минут звонок прервался сам.

- Черт! Черт, черт, черт!

Тарабанил я ладонями по рулю.

Ничего, осталось совсем немного. Лиля, малышка, пожалуйста, будь сильной и дождись меня, а дальше… я сделаю все, правда все, я даже готов выменять свою жизнь на твою, лишь бы знать, что с вами все в порядке.

Машину я заглушил не доезжая метров семьсот до сторожки. Проверил пистолет, положил его в задний карман и кинулся в сторону своего домика.

Старался не шуметь, но гребанные шишки все равно лопались у меня под ногами. В лесу много звуков, так что это вряд ли привлечет внимание, в отличие от рева мотора. Когда из-за деревьев показалась черепичная, кое-как сложенная крыша дома, я плюхнулся на живот и по-пластнунски полез на гору. Нельзя, чтобы меня заметили из окна.

Ноги вязли в мягкой после дождя земле, но я не остановился ни на секунду. Отталкивался коленями, тянулся руками за мох и сучья, стараясь повернуть ход Земли вспять.

Я успею. Я успею. Я спасу вас. Или сдохну сам.

Подползая к двери, я выпрямился и, не дав себе время на отдых, схватился за пистолет.

Последнее что я услышал – твердый, детский голос.

- Это не правда, я давно уже не твой сын, только мамин. А тебя я не боюсь, понял?

А потом… не знаю, что случилось раньше: выбитая дверь или звук выстрела, такой громкий, что можно оглохнуть.

Глава 46

Передо мной открылась картина, от которой могло стать дурно. И должно было быть. Но все, что я держал в голове - забрать, спрятать, защитить их. Мои Лиля и Давид. Сломанная кукла и перепуганный, дрожащий малец.

А еще мразь, осевшая на пол, не подающая признаков борьбы. Сраный мираж, который не должен был возвращаться. Он же сдох! Сдох больше месяца назад. Какого хера Исмаилов снова появился на пути Лили.

Не важно. Это все не важно.

Я хватаю Лилю на руки. Она что-то мямлит, я шепчу ей в ответ, чтобы не боялась и все будет хорошо. Вот прямо сейчас.

- Давид, пошли!

Но он застыл на месте. Застыл и не шевелится, уставился в одну точку, руки дрожат, челюсть ходит ходуном.

Времени нет, сначала нужно отсюда свалить, точнее вытащить их, пока Исмаилов не пришел в себя. А он придет и еще раз попытается сделать что-то. Эти твари, как оказывается, слишком живучи.

Лилю приходится перекинуть через плечо. Давида хватаю за туловище под мышки и выволакиваю прочь обоих. Веса их вообще не чувствую,