Прекрасная монашка - Барбара Картленд

— Доказательства! Опять доказательства! — бормотал граф. — Вот чего всегда просят эти люди. Как мало веры можно найти в нашем темном мире.

— Да, это отчасти верно, — согласился с ним его преосвященство, — но вы сами несете свет в эту тьму; поэтому, граф, мы просим вас: дайте нам свет.

— На какие опыты вам хотелось бы посмотреть? — спросил граф Калиостро, оглядывая собравшихся надменным, властным взглядом, что вызвало у герцога Мелинкортского непреодолимое желание дать ему хорошего пинка.

— Мы просим вас только показать нам хотя бы часть ваших божественных секретов, — ответил кардинал. — И кроме того, нам бы хотелось, чтобы вы ответили нам на несколько вопросов.

— Отлично, — проговорил граф Калиостро уставшим голосом человека, который из последних сил заставляет себя служить другим людям, — но если вы желаете, чтобы я ответил вам на вопросы относительно будущего либо о событиях, которые скрыты покровом тайны даже для вас самих, мне в этом случае обязательно потребуется ассистент — чистое, невинное дитя, которое будет помогать мне в этом опыте.

— В этом дворце сейчас находится дочь моей домоправительницы — маленькая девочка, — предложил его преосвященство. — Как вам кажется, она подойдет? Эта девочка уже как-то раз работала с вами, если помните.

— Да, да, — ответил граф, — распорядитесь, чтобы ее сейчас же привели сюда.

Кардинал отдал соответствующее распоряжение лакею, и тот поспешно вышел из комнаты. На полу были расставлены стулья полукругом, и каждый из присутствующих сидел тихо, повернув лицо к застеленному белой скатертью столу, по обе стороны которого стояли огромные канделябры с зажженными свечами. Перед столом граф установил небольшое, отделанное позолотой кресло со множеством странных значков. Вокруг кресла он очертил круг, а на стол положил лист белой бумаги, на котором написал несколько каббалистических формул.

Пробыв в течение нескольких минут за занавесом, граф вновь появился перед гостями, теперь он был одет в мантию из черного шелка, на которой красной нитью были вышиты какие-то иероглифы. На голове графа Калиостро красовался арабский тюрбан из расшитой золотом ткани, украшенный драгоценными камнями; на шее висела цепь с огромными изумрудами, скарабеями и различными символами всевозможных оттенков, а на красной шелковой перевязи висел меч с крестообразной рукояткой.

Когда граф подошел к столу, ребенок уже был в комнате. Девочке было на вид около восьми или девяти лет; скорее всего, она спала, когда ее потревожили, потому что на ней была надета только ночная рубашка, а ноги были босы. Она терла кулачками глазки и с изумлением взирала на великолепие собравшихся здесь людей, была слишком уставшей, чтобы как-то выразить свой интерес к происходящему.

Когда граф Калиостро вел ее за руку, девочка покорно шла за ним и позволила усадить себя в кресло. Он что-то говорил ей тихим голосом, потом стал натирать ее голову и кисти рук каким-то волшебным снадобьем, которое перед этим отлил из хрустальной бутылочки золотистого цвета.

Девочка с удивлением взглянула на свои руки после того, как граф намазал их маслом, и, казалось, побледнела, веки ее устало опустились. Затем граф начал произносить какие-то странные и неразборчивые заклинания, которые буквально пронзали гробовую тишину этой комнаты.

— Хелион! Мелион! Тетраграмотон!

Эти три слова снова и снова непрерывно повторялись графом Калиостро вместе с другими непонятными еврейскими и арабскими именами. Неведомая волшебная энергия захлестывала присутствующих с такой силой, что пугала их. Произнося свои заклинания, граф вытащил меч из ножен, взмахнул им над головой девочки, после чего начертал мечом в воздухе какие-то знаки, нарисовал их и вокруг круга, в котором стоял сам.

В свете свечей он, казалось, вырос чуть ли не до гигантских размеров по сравнению с маленькой девочкой, чья голова склонялась все ниже и ниже, пока дитя окончательно не заснуло. После этого заклинания немедленно прекратились, и граф Калиостро начал задавать ей вопросы.

— Скажи мне, — вопрошал он, — что ты видишь?

Ответа не последовало, и тогда он гневно крикнул:

— Говори! Скажи мне, что ты видишь?

— Я вижу человека в черном… большого вельможу… он сейчас находится здесь.

Девочка протянула руку в то место, где в тот момент находился герцог Курляндский.

— На ногах и руках у него оковы… — продолжала девочка, — а вокруг шеи цепь… при каждом движении этого человека цепи издают зловещий звон.

— Что ж, это довольно достоверно, — прошептал старый герцог. — В последние шесть месяцев ревматизм вызывает у меня невыносимые боли.

— Что ты видишь еще? — продолжал расспрашивать девочку граф Калиостро.

Теперь девочка указала на одну из присутствующих дам, сидевшую в кресле, и сказала, что та несчастна, так как человек, которого она любит, сейчас находится далеко от нее.

— Да, да, все так, это истинная правда! — воскликнула дама. — А он вернется ко мне?

— Он печален… очень печален… — ответила она. — 'Этот человек называет ваше имя… но… ответа нет.

Женщина, к которой были обращены слова девочки, едва слышно всхлипнула.

— Посмотри еще, — умоляла она ребенка, — посмотри еще раз. Ты уверена, что он вскоре не вернется домой?

— Что-то мешает ему вернуться, — ответила девочка. — Ноя никак не могу понять, что именно… но это останавливает его… Да, это мешает ему.

Женщина тихо вскрикнула при последних словах девочки и закрыла лицо руками.

— Супруг этой дамы сейчас находится в экспедиции в Южной Америке, — прошептал герцогу Мелинкортскому господин, который сидел рядом с ним. — Очень сомнительно, чтобы он когда-нибудь вернулся благополучно домой.

Его светлости показалось, что в комнате потемнело, а воздух стал тяжелее. Девочка, казалось, совсем утонула в своем кресле, и тут граф Калиостро вновь извлек свой меч и обвел им вокруг очерченного круга, еще раз повторяя прежние заклинания, а после них произнес и некоторые новые.

Теперь, когда меч сверкал и вращался в свете свечей, казалось, что граф и девочка были уже не одни в дальнем конце этой комнаты. Темнота и тени позади них как бы ожили. У присутствующих создавалось впечатление, что они видят какие-то лица, огромное прозрачное тело, крыло и руку.

И тогда герцог Мелинкортский понял, что все присутствующие погружаются в гипнотический транс. Постепенно, будто бы у него уже был опыт и похожая ситуация, его светлость сконцентрировал свою волю, чтобы воспрепятствовать подчинению этой силе, не дать себя загипнотизировать. Один из его друзей, который, путешествуя, объехал почти весь мир, как-то рассказывал герцогу о невзгодах и опасностях, которые могут подстерегать путешественника, вступившего на землю Индии и Тибета.