Каста Неприкасаемых - Дмитрий Емельянов

тебе свою ногу три раза подставлял, главное другое. Ты уже не просто машешь мечом без толку, а видишь всю картину целиком и способен анализировать. – Где-то в глубине сознания я понимаю, что это похвала, но на радость у меня пока нет сил, а Парс уже добавляет в своей обычной манере. – Вижу, сегодня ты уже не очухаешься. Ладно, ползи в свою нору, завтра продолжим.

Глава 18

Длинный крытый фургон грохочет деревянными колесами по городской мостовой. Кабур правит лошадьми и на меня почти не оборачивается. И слава Хранителям, достал уже своей болтовней, а мне сейчас не до него. Все мое внимание приковано к проплывающим мимо городским улицам. Маленькая круглая дырка в тенте, к которой я приник, конечно, сильно сужает картину, но я рад и этому. Я не видел этих улиц уже несколько месяцев, и сейчас, смотря на каменные громады дворцов, великолепие колонн и мостов, я не узнаю их. Да, сейчас ярко светит солнце, полно народу, а я привык видеть их пустыми, в призрачном свете луны и ночных сумерках, но что-то подсказывает мне, что дело не в этом. Дело не в городе, дело во мне самом. Я изменился за это время, изменился так сильно, что совсем не узнаю себя.

Скользящие мимо городские кварталы будят воспоминания о юном маленьком мусорщике, о его желаниях и принципах, о спорах со стариком Перлом, и я сегодняшний сравниваю и поражаюсь глобальности изменений. Вроде бы прошло так мало времени, но столько всего случилось, что я смотрю на того Юни, как смотрит умудренный сединами старик на бестолкового подростка. И это поражает меня даже больше, чем красочные толпы на улицах праздничного Джавалгвараха, а там есть чему удивляться. Десятки тысяч людей со всех концов бескрайней империи текут густым потоком по широкому центральному проспекту столицы. Разноголосый гул сотен наречий накладывается на ржание коней, рев слонов и верблюдов. Белые, как горные вершины, головы северных народов, перемежаются с черными косами и тюрбанами южных людей, и весь этот поток под скрип сотен повозок плывет вместе с нами от Небесных ворот города к главному храму Хранителей, что возле рынка императора Джоал банг Ношшура.

Впереди едет карета с Лирианом и Ильсаной. Парс и еще трое его бойцов верхами расчищают дорогу, а наш тарантас, сотрясаясь на выбоинах, катится следом. Перед рыночной площадью мы куда-то сворачиваем, и народу вокруг сразу становится меньше. Я неплохо ориентируюсь в городе и точно могу сказать, что мы двигаемся не в сторону дворца Ашшуров, а скорее в противоположном направлении. Через какое-то время становится понятно, что наша цель вообще не в центре, а далеко на окраине. Я этот район не знаю, мы с Перлом сюда никогда не заходили. На мой невысказанный вопрос неожиданно просыпается демон.

Добро пожаловать в самую темную и криминальную часть Джавалгвараха, в район Калдо.

Честно говоря, я рад, что Гор решил сменить гнев на милость и проявиться, но показывать этого в открытую не собираюсь и недовольно бурчу:

– Ну конечно, где же еще могут проводить подпольные бои, как не в таком месте.

Совершенно не слыша моего сарказма, демон воспринимает мои слова буквально и продолжает все в том же бодром духе:

Несмотря на твою обычную чудовищную бестолковость, в этот раз ты абсолютно прав. Здесь власть императора скорее номинальная, и городская стража сюда без особой нужды не суется. Эту землю делят с десяток воровских банд, что платят городским властям хорошую мзду и, надо сказать, всех это устраивает. Аристократия прокручивает здесь свои темные делишки или нанимает убийц, купцы проворачивают контрабандные сделки, а банкиры снимают со всего этого безумные проценты. Всем, кроме центральной власти, выгодно наличие в городе такой черной дыры, и именно поэтому она до сих пор здравствует и процветает.

Гор сегодня словоохотлив. Я не знаю почему, но пользуясь случаем спешу получить ответ на очень интересующий меня вопрос. Меня сильно тревожит и волнует то, что я до сих пор понятия не имею на какое дерьмо согласился и что конкретно означает понятие Крысиная яма.

У Лириана, понятное дело, спрашивать я не мог, у Парса даже спрашивать было бессмысленно. Максимум, что удалось с него получить кроме кривой усмешки, это пугающая фраза – худшее из того, что ты можешь себе представить. Сегодня в дороге пытался расспросить Кабура, но этот болтун налил больше мути, чем хоть что-то прояснил. Наверное, Ильсана могла бы помочь, но с той памятной ночи я ее больше не видел, так что все это время мне пришлось мучиться неведением. Конечно, я не совсем простачок и прекрасно понимаю, эти бои не спортивные турниры, и без всяких сомнений мне придется убивать. Я даже с этим уже смирился. Мои будущие противники сами выбрали свой путь, и смерть на арене их собственный выбор. Пусть я играю с ними не совсем честно, но у меня нет возможности это изменить. Меня загнали в угол. На кону даже больше, чем моя жизнь, на кону моя самая заветная мечта. Мое сокровенное желание, моя любовь, моя Ильсана! Я должен накопить денег на побег, а бежать придется далеко, ведь в пределах империи нам с Ильсаной места не будет. Я должен это сделать, и я это сделаю чего бы мне это не стоило. Ильсана будет моей, даже если мне придется завалить трупами все эти чертовы крысиные ямы.

Все это проносится в моей голове, пока Гор издает какие-то невразумительные звуки, кои, по его мнению, должны показать мне, что он раздумывает отвечать на мой вопрос или нет. Наконец, он решает, что достаточно поиздевался и продолжает:

Разумному существу уже само название Крысиная яма должно было бы подсказать в чем тут задумка, но вы, люди, совершенно неспособны логически мыслить. Даю тебе подсказку. Есть у вас такое поверье, если кто-то хочет избавиться от крыс, то кидает в одну яму несколько десятков этих тварей. Их не кормят, и очень скоро они начинают жрать друг друга. Та крыса, что останется в яме победителем, настолько привыкает убивать своих сородичей, что когда ее выпускают на волю, то она не успокаивается, пока не истребит всех крыс в округе. – Сделав паузу, Гор ждет моей реакции, и я знаю, чего