Почувствуй это снова - Ольга Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Повалявшись некоторое время, я вспомнила наш петтинг в этой самой кровати. Горячие требовательные поцелуи, которые раньше смущали, теперь же просто думать о них сладко. Глубже вдохнула его запах, зарылась лицом в подушку. Еще одну зажала между ног.
Стало жарче. Наверное, мы никогда не будем вместе. Но при этом на веки связаны. Он не оставил меня в трудной ситуации, а я больше не буду обижать его. Никогда.
Мысли стали совсем вязкими, я потонула в запахах, ощущениях и поцеловала однотонную наволочку. Заплакала от эмоции и от того, как сильно он мне нужен. Потом сжала ноги и испытала оргазм. Сильный, и в то же время незаконченный. Украдкой сворованный у хозяина квартиры. Но достаточный для того, чтобы вырубиться в этой самой позе на чужой постели.
Хлопок входной двери не слышу.
Звуки душа — тоже. Просыпаюсь от яркого света, который тут же гаснет. Дергаюсь. Следом матрас проминается под весом. Доносится обеспокоенный шепот:
– Прости, я не знал, что ты здесь спишь. Не заметил твою одежду.
– Сюрприз, – отвечаю всё еще сонно. – Я постелила себе в гостиной, но пока ждала тебя — уснула. Ты поздно.
– Да, задержался. Всё из рук валилось. – Он наклоняется и едва ощутимо гладит по щеке. Чувствую запах его геля для душа. – Был очень плохой день. Я пойду в гостиную тогда, спи дальше.
– Может, полежишь со мной и расскажешь?
Он мешкает. Потом забирается под одеяло и ложится совсем близко. Обнимает одной рукой. А я обнимаю его. Закидываю на него ногу. Матвей намного удобнее подушки.
Запаха становится больше.
– Как ты думаешь, Юль, – начинает он шепотом. – Я плохой человек?
Улыбаюсь, собираясь отшутиться. Но затем понимаю, что не вовремя. Провожу ладонью по его колючей щеке.
– Хороший. Очень хороший. Кто тебе такое сказал?
– Что ни сделаю, всем плохо становится. Это какой–то нескончаемый ад. Всю мою жизнь, наверное, с рождения.
– Неправда, не всем. Мне сейчас хорошо.
Его губы прижимаются к моим в легком поцелуе. Я чувствую, что он улыбается, и целую в ответ. Раз, еще. Наши языки касаются. Нежно, медленно. Мы пока не пускаем друг друга себе в рот. Лежим под одеялом и пробуем. Я задираю ногу повыше, Матвей обнимает крепче.
Становится вдруг тепло–тепло. И спокойно.
– Я проспал половину смены в больнице, – перечисляет он, – едва не завалил предмет. Обидел девушку, из–за чего на душе паскудно. На заводе станком чуть не отпилил себе палец.
– Матвей... осторожнее.
– Иногда я не вижу рамок. Не понимаю, что плохо, а что норм.
– Ты всегда можешь спросить у меня, – шепчу. – Я тебе на что, Мот?
Он хрипло смеется. Потом говорит:
– Точно. Без тебя было ху**о.
Прикусываю губу, размышляя.
– Кроме тебя у меня и друзей–то нет. Если бы ты меня прогнал, мне бы никто не помог.
– Я никогда тебя не прогоню.
– Даже если у тебя будет жена и четверо детей?
Он снова улыбается.
– Заводить жену и четверых детей было бы большой ошибкой, учитывая близость нашей с тобой дружбы.
Смеюсь тихонечко.
– Ты намекаешь, что из–за меня у тебя никогда не будет нормальных отношений? – Продолжаю злорадно: – Ты прав. Я не просто мать твоего будущего ребенка, я твой самый близкий друг. А ты мой – единственный. Я не дам тебе жизни. Ха–ха! Меня даже не смущает, что ты парень моей подруги. Я лежу в твоей постели в одних трусах и майке.
– Моя эгоистичная девочка, – с усмешкой. Одобрительно. Тихо.
Пробирает от этих слов.
Чмокаю его в щеку. Матвей отвечает так же быстро и звонко.
– Я хочу всё исправить, Юль. Хочу, чтобы всё наладилось.
Мы касаемся носами. И я выдыхаю, расслабившись. Близость его тела ошеломляет. Прелюдия – просто разговаривать и гладить друг друга.
– А я, Матвей? – спохватываюсь, встрепенувшись. – Я очень плохая, да?
Он отвечает, не мешкая:
– Мне плевать.
Ох. Это признание. Простое, искреннее. Без лишних сантиметров.
Весь мой дзен лопается и рассыпается к его ногам. Я остаюсь беззащитной, и в то же время не чувствую одиночества.
Мне не нужно ни от кого защищаться. Совершенно не важно, какие я допускаю ошибки. Ему нормально. Что бы ни случилось.
Пульс ускоряется.
Боже, боже. Мурашки по всему телу.
Жесткие губы накрывают мои. Иначе просто не может быть на таком расстоянии. Матвей начинает целовать теперь уже иначе: как–то совсем по–взрослому. Я обнимаю его за шею, и он оказывается сверху. Мы оба приглушенно стонем друг для друга.
Возбуждаясь сильнее.
Целуемся усерднее. Гладим, ласкаем, ведомые потребностью доставить удовольствие и зализать раны. Это просто плохой день. Будет новый, всё наладится. Важно другое: я не знаю, просто не представляю, как без него жить. Как беременеть от другого. Ни за что. Качаю головой, охотнее отвечая на ласки.
Я буду ему самым лучшим другом. Всегда. Всю его жизнь. И у меня будет его ребеночек!
Матвей отрывается от моего рта, садится и завет к себе.
В следующую секунду я на его коленях. В мою промежность упирается его эрекция. Дальше на одном дыхании.
Его рука стягивает мои волосы на затылке. А я глажу его шею, плечи. Глажу, глажу, пока он целует. Пока приспускает боксеры. Всё происходит само собой, остановиться немыслимо. Приподнимаюсь и застываю, чувствуя, как головка упирается в самые нежные точки. Начинаю плавно насаживаться, упиваясь каждым миллиметром.
От вторжения глаза закатываются. Ощущения наполненности и остроты душу ранят. Я опускаюсь всего на пару сантиметров и начинаю дрожать.
На глазах слезы. Я так
