Б.В.Г - Ольга Макарова

— Дар! Дар! Проснись! — орал Мих ему в уши. Боялся уже, что Дар опять ушел, как тогда…

С усилием Дар открыл глаза. Глядящие в никуда, как у Клота, но не ясные, а устрашающе мутные, словно прикрытые дымкой… как глаза слепого… глаза Нефью!..

Впрочем, Миху некогда было обращать внимание на это. Мало ли у кого какие глаза спросони… Он просто схватил Дара за локоть и потянул за собой. Бежал Дар на удивление быстро и послушно. Но, едва оказавшись на палубе, остановился, как вкопанный.

Когда Мих изо всех сил рванул его за руку и почувствовал, что это все равно, что двигать каменную статую, ему стало жутко…

…Дар стоял ровно, разведя в стороны руки. Он стоял как на ровной земле, будто и не было жестокой качки и бешеного ветра…

Мих попятился от него и упал, споткнувшись о какой-то некстати подвернувшийся канат, и встать уже не решился… А может, дали понять, что не стоит этого делать…

Он заворожено смотрел на Дара. А от того, точно невидимые теплые волны, исходило… спокойствие… Мих почувствовал, как улеглась поднятая страхом буря в его душе… и увидел, как успокоилось разбушевавшееся море… и здесь, и там установился полный штиль…

Мих встал и посмотрел вокруг…

О борта «Черного Аполлона» плескала спокойная синяя вода, не несущая даже пенных барашков. А штормовые тучи где-то в вышине прорезало солнце. Но — самое странное — штиль простирался лишь не некоторое расстояние от корабля. Дальше же, встречая незримую преграду, о границу спокойствия бились огромные волны…

Ведомый Лёном, старшим или младшим, корабль спокойно плыл туда, где должен быть берег, и штиль двигался вместе с ним…

На палубе потихоньку собирались Приморцы, окружая неподвижно стоящего Дара, который по-прежнему смотрел в никуда туманным взглядом. И от этого мокрого четырнадцатилетнего мальчишки исходил такой свет!.. тот, что не видишь глазами, но чувствуешь сердцем…

— Ангел… — прошептал кто-то…

На незанятый пятачок пространства вокруг Дара ступил Нефью. Он подошел к ученику и взял его за руку. И эта рука, совсем недавно показавшаяся Миху каменной, как у статуи, вдруг мягко легла ладонь в ладонь…

«Я говорил тебе, чтобы ты не просыпался, Дар, помнишь?!» — голос Нефью пронизал бездонную яму до самых глубин.

«Ты говорил не просыпаться,» — согласился Дар.

«Жизнь это Сон, — сказал Нефью. — И смерть — это Сон. А потому между ними нет разницы. Я говорил не просыпаться потому, что только во сне человек может быть самим собой.»

«А кто же я, когда не сплю?»

«Не стоит разделять, Дар… Плохо быть ограниченным возможностями своей телесной оболочки. И плохо сидеть в бездонной яме, верно?»

«Да…»

«Смысл в том, чтобы найти золотую середину… Жизнь — это Сон. И смерть — это Сон. Поэтому между ними нет разницы, повторяю тебе, мой самый лучший ученик… Лишь золотая середина — это Ты… Ключ ко всему — это быть самим собой!..»

…Этот шторм… Он взялся из ниоткуда. Я видел, в каком ужасе был Лёнька, и думаю, что капитан Леонид был напуган не менее… Мы словно оказались над чем-то бурлящим, вздымающимся из глубин… Потому что недалеко от корабля стоял совершенный штиль! Словно кто проложил границу между спокойствием и безумием.

Каких только гипотез я не наслушался от светлейших ученых умов своих «коллег»! От версии божьего гнева на наши головы (многие ученые верующие, вы не знали?) до серьезно обоснованной гипотезы, что прямо под нами решил проснуться подводный вулкан. Этому поверили больше и, забыв половину страха, принялись обсуждать… Я, как престало Армани, тоже вступил в научный спор, но мысли мои были далеко…

…я думал о том, что это… это был не наш шторм…

…и пришло на ум странное сравнение: между параллельными мирами есть перетяжки… которые их соединяют…

Миры сталкиваются. Миры соприкасаются. Это я видел уже не раз… Когда я был кем-то иным и звался Ройхо-Владом… я и сам сталкивал миры. Забавы ради. Просто чтобы показать один из них Рон…

…Узнаю свой почерк… Да, я тоже никогда не соединял буквы, как и ты, сынок…

…Берег… причалы, впившиеся в морскую гладь, точно зубы… только над одними возвышается американский мегаполис, а над другими, точно такими же, — снежно-хвойная пустошь Эмеральда…

Черное пятно у границы моря и неба… Его ждут. Под брюхом великолепного города — сотни борцов за природу… а под сенью послевоенной хвои — хрупкая девушка с тигровыми волосами вся вытянулась в струнку в попытке рассмотреть приближающуюся громаду…

…Черный корабль…

Глава пятьдесят вторая. Информатор

Оба Фада — отец и сын — с самым мрачным видом смолили хвойные папиросы, пыхая синеватым дымом…

…Мимо легкой охотничьей походкой прошагал Редьяри. Он не сменил одежды на ту, что подобает вождю, и не взял дорогого меча. На поясе у недомерка висел все тот же — с позволения сказать — меч: детский. Простая железка, по сути дела. Впрочем, Фад уже не относился к этому ножику-переростку столь беззаботно — все стояла перед глазами картина: его собственный меч, тот, что разрезал надвое падающую пушинку и без особых проблем крошил мечи попроще… разлетающийся на куски…

Эксвождь успел заглянуть прошедшему мимо Голосу Фенрира в лицо, одновременно желая и не желая вновь увидеть на нем то волчье выражение, что в день боя… Нет, лицо было обыкновенным… В последнее время великий Фенрир не удостаивал свой народ появлением.

— Мальчишка… — сказал Фад сыну.

— Кто? Я?!! — возмутился Фад младший.

— Нет, дубина ты здоровая… я про него говорю.

Фад-младший насупился и выдохнул облачко дыма.

…Фенрир действительно не появлялся со времени того победоносного набега. Редьяри чувствовал себя странно. Рой советников, галдевший о том, что это нападение надо превратить в победоносное шествие по землям Тигров… и тишина в собственной душе, еще недавно алкавшей войны…

Нет, это не мое, думал мальчик. Это Фенрир. Его злоба, его сила. Это не я…

Но что делать, новоявленный вождь не знал. Редьяри чувствовал себя пойманным в ловушку… как какой-нибудь доверчивый пушистик, что висит на крючках, пропоровших шкурку, или рыдает над ручонкой, раздавленной капканом, и ждет охотника, который придет и перережет ему горло…

Бежать некуда. Остается играть роль до конца. Быть вождем…

И… опять же… Редьяри понимал, что, не вернись Фенрир, его, выскочку, уничтожат, и хорошо еще, если убьют быстро… Но если вернется повелитель войн… тогда потонут в крови все…

— Почему он оставил мне жизнь? — размышлял Фад. — Зачем оставлять того, кто явно захочет вернуть свое место?..