Прикосновение - Рустам Ибрагимович Ибрагимбеков

Ч е р к и з о в. Результат получен, а утвердят его или нет, мне до лампочки. Если бы не вы, я вообще бы туда не поехал.

С а л а е в. Ты что ж, только из-за меня едешь?

Ч е р к и з о в. Конечно… Жалко вас.

С а л а е в. Почему это жалко?

Ч е р к и з о в (с усмешкой). У вас же ничего другого в жизни нет, кроме этого плана. Поэтому и суетитесь.

С а л а е в. Это ты прав.

Ч е р к и з о в. Мозги у вас неплохо работают, но на очень элементарном уровне. А вы еще один из лучших.

С а л а е в. Значит, ты, бездушный человек, все же относишься ко мне лучше, чем к другим?

Ч е р к и з о в (не сразу). Вообще да.

С а л а е в. Что это так?

Ч е р к и з о в (не хочет отвечать). Не знаю.

С а л а е в. А все-таки?

Ч е р к и з о в. Ну что вы пристаете? Сами же знаете. (Отворачивается.)

С а л а е в. Откуда же мне знать? Мы с тобой на такие темы не говорили. Ну, скажи…

Ч е р к и з о в (подумав). В вас вера есть.

С а л а е в (смотрит на часы). Какая еще вера?

Ч е р к и з о в. В то, что вы делаете. Если бы поумней были бы, могли бы стать настоящим ученым. Не таким, каких сейчас много, а настоящим.

С а л а е в. Надо ехать. (Встает.) К сожалению, Черкизов, ты прав: единственное, что я могу делать, — это выполнять план. (Журналисту, показывая на Черкизова.) Написал бы о нем. Второго такого нет.

Журналист разводит руками. Салаев смеется.

Ч е р к и з о в. Я пойду за бумагами.

С а л а е в. Только быстро. Ждем тебя внизу.

Черкизов уходит не торопясь.

Ж у р н а л и с т (Салаеву). Я понимаю, что вы торопитесь. Но я буквально еще две минуты вас задержу. У меня самолет вечером. А я бы хотел, чтобы вы послушали на всякий случай… Тут я набросал примерно для газеты. (Роется в блокноте.)

С а л а е в (смотрит на часы). Давай. Только поскорей.

Ж у р н а л и с т (начинает читать). «Недра зовут». Название пока условное… «Почти двадцать лет назад приехал Фарид Салаев на поиски нефти в Сибирь из солнечного Азербайджана. Он был одним из той славной когорты первооткрывателей, которая прибыла в богатейший край сразу же после окончания института. Начинал Фарид простым коллектором в геологической экспедиции, а ныне он Герой Социалистического Труда, главный геолог большого управления. За плечами известного разведчика недр несколько крупнейших месторождений, счет которым открыл знаменитый Тургут. Тургут — название, теперь известное многим. Но мало кто знает, что это месторождение, открытое в типичных для Сибири меловых отложениях, подвело итоги многолетнему спору о том, есть ли нефть в Сибири в промышленных масштабах. Своим двухсотсорокатонным фонтаном маслянистой жидкости, ударившим в основание буровой, Тургут подтвердил гениальную гипотезу академика Губкина о великом нефтяном будущем Сибири. То, что называется профессиональной удачей, всегда сопутствовало геологу Фариду Салаеву. Попав по распределению в Мулкас, он затем перебирается в район Тургута, где и начинается наиболее плодотворный этап его деятельности. Вслед за Тургутом последовали Усть-Шалам, Самотлор и другие месторождения, принесшие Салаеву заслуженную славу…» Все. (Закрывает блокнот.) Примерно так. В целом вы не возражаете?

С а л а е в. А это твой главный редактор напечатает?

Ж у р н а л и с т. Да.

С а л а е в. Ну, раз он напечатает, тогда и я не возражаю. Особенно насчет профессиональной удачи мне понравилось. (Тимановскому.) Ну, пошли.

Т и м а н о в с к и й. Пошли.

Свет в кабинете гаснет.

Воспоминание четвертое

Ночь. Небольшая площадка перед конторой экспедиции освещена кострами. В неверном свете их пламени смутно видны очертания конторы, ступени, ведущие к входной двери, сама дверь. Она открыта настежь. Видно, как из нее выходит  С а л а е в. Сделав несколько шагов, он опускает стол, который тащит на себе, у высокой кучи конторского имущества, сложенного посередине площади. Вытирает пот и опять уходит в контору. Выносит два чемодана, ставит их рядом с остальными вещами и оглядывается на контору.

Из темноты появляются  А н д р е й, К у р м а н а е в, У л а н о в  и  Т и м а н о в с к и й. Все с топорами. В е р м и ш е в  с веревкой. Уланов вытаскивает из кармана лист бумаги.

У л а н о в (заглядывает в бумагу). Из двухсот сорока шести человек едут сто шестьдесят два. На каждую бригаду три дома получается. Как раз за ночь разберем.

А н д р е й. Баржи будут к шести утра.

С а л а е в (Вермишеву). А где же деньги?

В е р м и ш е в (оглядывается). Спрятаны. Я утром передам вам. Когда светло будет.

С а л а е в. Ладно, начнем с конторы.

Т и м а н о в с к и й (Салаеву). Жена не возражает.

С а л а е в. Я в ней не сомневался. (Андрею.) Как Света?

А н д р е й (лихо). А что Света? Куда я, туда и она.

Салаев идет к конторе, за ним остальные. Становятся по углам дома.

С а л а е в (после паузы). Ну, начнем.

В е р м и ш е в. Страшно, Фарид Керимович. Ох как страшно!

Свет гаснет. Слышен стук топора.

З а н а в е с.

ПРИКОСНОВЕНИЕ

Драма в двух действиях

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

А н д р е й.

А д а л а т.

Л е й т е н а н т.

Ш о ф е р.

Н е м ц ы.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Август 1944 года. Западная Белоруссия. В желтых, не тронутых огнем хлебных полях дотлевает покинутая жителями и освобожденная от немцев деревушка. Яростно палит солнце. С колокольни белой каменной церкви, чудом уцелевшей от огня и снарядов, обозревает окрестности  А н д р е й — солдат лет тридцати с биноклем на груди. Одна нога его забинтована, на ней нет сапога. Ему нравится спокойная от боев природа. Издалека доносятся глухие звуки артиллерийской канонады, негромко и ненадолго, как давнее воспоминание, возникает музыка — танец маленьких лебедей из «Лебединого озера». Вдруг Андрей прислушался к тому, что делается в церкви: ему кажется, что его зовут. Легко прыгая на одной ноге, он спускается вниз — в церковную залу. Через широкий пролом в стене видно, что здесь, у алтаря, на двух шинелях лежит  л е й т е н а н т. Он ранен в грудь и поэтому лежит на спине, уставившись глазами в расписанный свод церкви.

Посреди залы стоит большой фанерный ящик.

А н д р е й. Вы чего? Звали меня?

Л е й т е н а н т (занятый своими мыслями, не поворачивая головы). Нет… Машины не видно?

А н д р е й. Вы не волнуйтесь, не сегодня так завтра приедут. (Смотрит на роспись, украшающую стену церкви.) Колер хороший.

Л е й т е н а н т. Какой колер?

А н д р е й (поясняет). Основа другая. Все от основы зависит. На чем краску составить, такой и результат. Для колера основа главное дело.

Л е й т е н а н т (устало; судя по выговору, он образованный человек). Ты бы на лица их посмотрел, на глаза. А ты — колер!

А н д р е й (не обижаясь). Вижу. Я про другое говорю. Сколько лет прошло, может, сто или двести, а краска свежесть не теряет — натуральная. А сейчас сплошная химия. Я как раз последний заказ в июне сорок первого выполнял. Профессор ключи мне оставил, говорит: «Вот тебе, Андрей, моя квартира, отдыхать еду в Кисловодск на два месяца, делай из нее что хочешь. Только чтобы без трафаретов». Я ему говорю: «Профессор, альфрейщик на трафарете не работает,