Агапея - Булат Арсал

просила своего помощника подсоединить рожок к затворной раме и показать, как взвести оружие для стрельбы. Лицо её при этом даже в темноте выражало не просто неробость, а именно стойкое присутствие духа.

— Тут детки, девонька, думай, когда начнёшь на гашетку нажимать, — осторожно предупредил сосед.

— Это на самый крайний случай, дядя Витя… Если вариантов не останется, — твёрдо ответила девушка.

Послышалась беготня снаружи. Кто-то попытался отворить стальную дверь соседнего подъезда, но жильцы предусмотрительно все подъезды заперли на замки. Шаги удалились. Потом ещё протопало несколько пар солдатских ботинок, и тут с обеих сторон двора одновременно началась беспорядочная автоматно-пулемётная вакханалия, которая не прекращалась минут десять. Были слышны чьи-то команды, вскрики, матерная ругань… Какофония стрелкового боя меняла тональность, когда прекращающийся треск с одного ствола тут же подхватывался с другого, третьего, четвёртого, и так по кругу. Прогремел мощный выстрел совсем рядом с входом в подвал…

— Гранатомёт шарахнул, — со знанием дела прокомментировал дядя Витя.

Когда бой стих, Агапея не сразу решилась отворять выход из укрытия. Вместе с дядей Витей и двумя женщинами они откинули ящики, поставили на место топчан. Агапея взялась за дверную ручку, а когда обернулась, то даже в темноте увидела, как на неё уставились белки двух десятков пар расширенных от страха глаз.

— Не волнуйтесь, — уверенно успокоила она народ своей коммуны. — Я посмотрю тихонечко и вернусь.

Автомат уже был заряжен, предохранитель на нижней риске. Пригнувшись ближе к земле и выставив оружие впереди себя, Агапея, осторожно ступая в темноте, сделала несколько шагов и осмотрелась вокруг… Что-то горело невдалеке, распространяя запах тлеющего тряпья, хотя в воздухе преобладал плотный, тяжёлый дух пороха. Наткнулась на валявшийся мешок… Присмотрелась и отскочила. Под ногами распласталось тело, уткнувшееся лицом в землю. Проверила пульс на шее… Труп ещё тёплый. Она пошарила свободной рукой вокруг туловища, но оружия не нащупала. Рядом нашла отброшенную каску, подобрала её. Потом решила пройтись за правый, ближний к её подъезду угол дома. Осторожно, как можно ниже нагнувшись, выглянула и тут же замерла…

— Товарищ капитан, сектор заняли. Двое «трёхсотых». «Двухсотых» среди наших нет, — полутоном докладывал кто-то по рации, которая тут же ответила.

— Бологур, дождись рассвета. Держите сектор под прицелом. Через час подойдём на коробочке. Держитесь. Нам надо к обеду весь квартал зачистить, пока чехи нас не опередили.

Наступила тишина в рации. Агапея попыталась понять, сколько за углом бойцов. Обращение «товарищ» её успокоило. Потянуло табачным дымком. В голове забегали мысли сомнения и одновременного желания окликнуть солдат. Чувство осторожности взяло верх. Тихонечко вернулась в подвал.

— Ну шо там, девонька? — услышала он голос свекрови.

— Там наши, товарищи! — еле скрывая радость, полушёпотом сообщила она, обращаясь ко всем.

Народ зашевелился на местах, одобрительно улыбаясь и что-то тихо говоря между собой.

— Зови их сюда, Агапея, — предложил дядя Витя. — Чего они на улице?

Многие поддержали предложение, и Агапея не стала противиться.

Она осторожно подошла к углу и, выглянув за него, снова увидела силуэты бойцов в касках, бронежилетах, с автоматами в руках и белыми люминесцентными повязками на руках выше локтя и на ногах выше колена. Военные вели между собой тихий разговор, содержание которого она понять не могла. Не решаясь окликнуть голосом, Агапея подбросила пустую консервную банку в сторону солдат. Те тут же затихли. Кто-то передёрнул затвор.

— Кто там? — раздался требовательный голос. — Руки в гору, или открываем огонь!

— Не надо, дяденьки! — неожиданно для себя испуганно-тонко проголосила Агапея. — Тут мирные, одни старички да бабы с детьми. Мы русские…

* * *

С бойцами ополчения посидели недолго. Зашли не все. Один представился ефрейтором Бологуром, другой рядовым Костиным. Имён не стали называть, да и знакомиться с жильцами не было времени. Балаклав не снимали, касок тоже. Была ночь, а одинокая свечка в глубине укрытия не позволяла разглядеть лица жильцов. Только тот, что представился ефрейтором, разок провёл по чумазым, уставшим, но радостным лицам обитателей подвального жилища своим фонариком и на мгновение зафиксировал лучик на Агапее.

— Не страшно вам тут, красавица? Укропы не обижали? Вы скажите, если что, — заботливо спросил ефрейтор Бологур.

— Ой, глазам больно, — вскрикнула девушка и прикрылась ладошкой, хотя солдат тут же выключил фонарик.

— Она у нас геройская девка, — с нескрываемой гордостью ответил дядя Витя. — У неё даже автомат есть. Она нас тут всех защищает.

— Вы с оружием поосторожнее. Я бы забрал его у вас, да не стану. Оно вам ещё, не дай бог, пригодиться может. Правильно я говорю, Костин? — бодро закончил ефрейтор и хлопнул напарника по плечу.

Костин развязал вещевой мешок и выложил из него картонную коробку зелёного цвета с надписью «Армия России» и пятиконечной звездой. Бологур тоже достал такой же пакет суточного солдатского пайка и протянул Агапее.

— А как же вы? — спросила Агапея. — Вам же самим надо кушать…

— Не беспокойтесь, девушка, — ответил рядовой Костин и дальше пошутил: — Тут нам сказали, что за углом ресторан есть, вот мы там и поедим. Как раз к обеду, надеюсь, доползём…

Все рассмеялись.

Заработала рация, которая, чертыхаясь и кашляя, изрыгнула команду, и парни спешно вышли из подвала, распрощавшись сразу со всеми одной фразой: «Быть добру!»

Стихло… Только всхлипы и слёзные причитания Оксаны Владимировны разбавили тишину.

— Ох, Боженька. Збережи мальчишек молоденьких от смерти лютой, не дай сгинуть каждому и поверни до дому живыми и здоровыми. Когда ж ця війна закінчиться?[27] — тихо закончила она вопросом, на который ответ мог дать только Бог.

С рассветом бой короткой волной прокатился по двору дома, и уже ближе к полудню стало понятно, что война от многоэтажки, в подвале которой почти целый месяц прятались, спали, ели, грелись и просто выживали Агапея, дядя Витя и больше двадцати оставшихся жильцов, включая малолетних детишек и стариков со старухами, пройдя прямо по судьбе каждого, покатилась дальше.

Двадцать шестого марта радио сказало голосом Главы ДНР, что в жилых кварталах не осталось ни одного боевика, а двадцать восьмого марта народ узнал, что бойцы «Сомали» водрузили Знамя Победы над администрацией Кальмиусского района. В тот же день на улицах города люди радостно начали делиться новостью о начале восстановления Мариуполя, хотя ещё слышны были выстрелы, ещё летала русская авиация в сторону «Азовстали», куда стянулась вся оставшаяся свора недобитых в уличных боях нацистов.

Второго апреля бойцы ополчения ДНР и кадыровского «Ахмата» приступили к штурму последней цитадели «Азова» — комбината «Азовсталь».

Война на самой прибрежной окраине Мариуполя ещё продолжалась, хотя город уже начинал оживать. Весна не спрашивала никого и продолжала своё бурное наступление