Дневник Тернера - Уильям Пирс

Ответ Советов был страшным, но не безупречным. Они использовали все, что у них осталось, однако этого оказалось недостаточно. Несколько самых больших американских городов, включая Вашингтон и Чикаго, отделались легким испугом, Своим жестом, за которым последовал ряд неизбежных Событий, Организация добилась четырех вещей. Во-первых, ударив по Нью-Йорку и Израилю, мы полностью вывели из строя два Е нервных центра, и им потребуется время, чтобы восстановить цепочку и начать вновь действовать. Во-вторых, заставив их принять решительные меры, мы опять основательно укрепили позиции военных в правительстве США. Что касается непосредственных практических целей, то страной сейчас управляют военные.

В-третьих, спровоцировав советскую контратаку, мы достигли куда большего в подрыве Системы в нашей стране и разрушении упорядоченной жизни масс, чем если бы ударили сами по американским объектам – к тому же, мы сохранили большую часть своих 60-килотонных боеголовок? Они еще послужат нам в будущем. В-четвертых, мы устранили важную угрозу, которая могла помешать нашим планам: угрозу вторжения Советов после того, как закончится наша война с Системой. Конечно, мы очень рисковали: во-первых, Калифорния могла быть уничтожена в результате советской контратаки; во-вторых, американским военным могла изменить выдержка, и они отправили бы ракету в Калифорнию, хотя, кроме Ванденберга, там нет ни одного ядерного объекта. В обоих случаях военное счастье, хоть и скромное, было на нашей стороне – хотя угроза со стороны американских военных никоим образом не исчерпана. Потеряли мы тоже немало: примерно восьмую часть членов Организации и почти пятую часть Белого населения страны – не говоря уж о миллионах наших братьев по расе в Советском Союзе. К счастью, самые большие потери пришлись набольшие города, жители которых были в основном не-Белой расы.

В общем, стратегическое положение Организации соотносительно с Системой значительно улучшилось, а ведь только это и имеет значение. Мы за столько потерь, сколько потребуется – лишь бы у Системы этих потерь было больше. В затяжной войне важно лишь одно: когда рассеется дым после последней битвы, тот батальон, который останется живым, должен быть нашим. Сегодня я наконец отыскал Билла и узнал, что случилось в типографии во время эвакуации жителей. У него тоже случилась беда, он тоже очень страдал, и его рассказ был коротким, но горьким.

Эвакуацию из расширенной территории Пентагона проводили без предварительного оповещения.

Седьмого сентября около одиннадцати часов утра на улицах неожиданно появились танки, и солдаты принялись стучать во все двери, давая жителям всего десять минут на сборы. Вели они себя с беспримерной грубостью по отношению к тем, кто двигался недостаточно быстро. Когда появились танки, Билл, Кэрол и Кэтрин печатали пропагандистские листовки на прессе, и им хватило времени только на то, чтобы спрятать улики под брезент, прежде чем солдаты ворвались к ним.

Поскольку у солдат не было времени на обыск, все сошло бы неплохо, но один из Не сделал непристойное замечание Кэтрин, пока она торопливо собирала свои вещи.

Кэтрин ничего не ответила Не, лишь холодно посмотрела на него, чем, очевидно, ранила его чувство «собственного достоинства». Он же принялся канючить: «Что это с тобой, крошка? Не любишь Не?» – что у Не отлично срабатывает с якобы виноватыми Белыми девушками, отчаянно боящимися быть обвиненными в – “расизме», стоит им отвергнуть нежелательные сексуальные притязания Черных самцов.

Когда Кэтрин попыталась выйти из дома, неся два тяжелых чемодана, любвеобильный Не загородил ей дорогу и попытался запустить руку под платье. Кэтрин отскочила от него и больно ударила его пониже живота, что немедленно остудило его пыл, но, увы, он успел нащупать кобуру. Он крикнул своим, и две стороны начали стрелять одновременно. Кэтрин и Кэрол стреляли из пистолетов, Билл – из самозарядного обреза.

Все четыре Не были смертельно ранены, но и они успели ранить троих Белых. Когда один из Не перед смертью выполз на улицу, Биллу, который был ранен легче женщин, хватило времени лишь на то, чтобы убедиться в смерти Кэтрин, прежде чем он и Кэрол бежали через задний ход. Они спрятались на чердаке соседнего дома, и их не нашли. Кэрол быстро теряла силы из-за ран, да и Билл тоже был не в лучшем состоянии. Дождавшись следующей ночи, Билл с трудом выполз из их укрытия, чтобы добыть воды, еды и медикаментов в опустевших домах.

Кэрол умерла на четвертый день, и прошло еще пять дней, прежде чем у Билла появились силы покинуть чердак и попытаться отыскать своих. Я знаю, что Билл не стал бы врать, и мне осталось одно утешение – Кэтрин не попала живой в руки врагов. Теперь я должен полностью посвятить себя нашему делу и доказать, что Кэтрин умерла не напрасно.

Глава ХХVII

28 ОКТЯБРЯ 1993 ГОДА.

Только что вернулся, проводя больше месяца в том, что осталось от Балтимора.

Я и еще четверо товарищей привезли кое-какое портативное оборудование для измерения уровня радиации в Сидвер-Спринг, где связались с товарищами из Мэриленда и отправились дальше на север, в Балтимор. Поскольку магистрали были совершенно непроезжими, нам пришлось больше половины страны одолеть пешком, и лишь последнюю дюжину миль мы проехали на грузовике.

Несмотря на то, что после обстрела ракетами миновало больше двух недель, в Балтиморе, когда мы добрались до него, царил неописуемый хаос. Мы даже не пытались посмотреть на выжженный центр города, но и в пригородах, и в деревнях на десять миль к западу сгорела половина домов. Даже деревенские дороги были заставлены сгоревшими машинами, а почти все люди, которых мы встречали, передвигались пешком.

Повсюду шныряли мародеры, обыскивавшие разрушенные склады, с рюкзаками бродившие по полям, таскавшие на себе награбленные или спасенные товары – в основном еду, но также одежду, строительные материалы и все прочее – туда и обратно, как армия муравьев.

И везде трупы! Это была еще одна причина, почему стоило держаться подальше от дорог. Даже там, где сравнительно мало народа погибло от взрыва и радиации, трупы тысячами лежали на дорогах. Это были по большей части беженцы. Ближе к городу на трупах было много ожогов; эти люди не могли пройти больше мили, прежде чем умереть. Дальше лежали трупы людей, меньше пострадавших непосредственно от огня. Чем дальше от, города, тем больше было мертвых людей, погибших от радиации через несколько дней, а то и недель. И все гнили там, где падали, за исключением нескольких районов, в которых военные восстановили нечто, похожее на порядок. В это время среди выживших в Балтиморе было всего около сорока членов Организации. В течение первой недели после обстрела они продолжали саботировать, стрелять и участвовать в других видах партизанской войны против полиции и военных, а потом постепенно обнаружили, что правила игры переменились.

Они обнаружили, что больше нет необходимости действовать тайно, как прежде. Войска Системы, конечно же, отстреливались, когда на них нападали, однако не преследовали нападавших. За исключением нескольких мест, полиция больше не пыталась предпринимать систематические поиски людей и машин, не стало и рейдов по домам. Отношение к Организации установилось примерно такое: «Не трогайте нас, и мы не будем трогать вас».

Гражданское население тоже как будто предпочитало нейтральную позицию. Организацию боялись, но не ненавидели. Люди не знали, вправду ли мы виноваты в разрушении города, как утверждали средства массовой информации Системы. Однако они одинаково винили Систему за то, что она допустила такое, и нас за то, что мы такое совершили.

Холокост, через который прошли тамошние жители, окончательно убедил их в одном: Система больше не в состоянии гарантировать им безопасность. У них не осталось даже следа доверия к старому порядку; теперь они хотели только одного – выжить – и были готовы поддержать любого, кто помог бы им в этом.

Убедившись в переменах, наши товарищи начали вербовать новых членов Организации среди балтиморцев, переживших ядерное нападение, и делали это почти открыто и до того успешно, что Революционный Штаб поддержал провозглашение свободной зоны к западу от города. Одиннадцать наших товарищей, прибывших из Вашингтона для помощи, с энтузиазмом взялись за дело, и через несколько дней мы обозначили границу территории, на которой располагались две тысячи жилых домов и других зданий с населением почти в двенадцать тысяч человек. Моей главной задачей было определить радиационную зараженность почвы, домов, растительности и воды, чтобы мы могли не бояться опасного уровня радиации в результате атомного нападения.

Около трехсот местных жителей составили довольно эффективно действующую милицию, и мы снабдили их оружием. На этом этапе было бы рискованно вооружать больше народа, потому что у нас не было возможности хоть как-то идеологически воспитать местных жителей, и они до сих пор требуют тщательного присмотра или скажем, руководства. Все же нам удалось набрать лучших мужчин в этом регионе, ведь у нас есть такой опыт. Не удивлюсь, если половина наших милиционеров скоро станет членами Организации, а некоторые, возможно, – членами Ордена