«Сандал», которого не было - Корецкий Данил Аркадьевич

Через несколько минут все было кончено. Бойцы тайсоновской группировки обшаривали территорию, добивая уцелевшего противника.

– Уходим! – скомандовал Шум по привычке брать на себя командование при убитом командире. И, как ни странно, ему все подчинились.

«Гелендваген» и «Лендкрузер» стоили своих денег: несмотря на то, что кузовы их были изрешечены пулями, двигатели завелись с первого раза. В джипы погрузили убитых и раненых. По городу ехать на них, естественно, было нельзя, и Змей по рации передал команду выслать транспорт к гаражам.

Все оружие сложили в машину резерва с одним водителем, она направилась к выезду из города, чтобы не попасть в сети операции «Захват», которая, несомненно, развернется через некоторое время. Джипы кавказцев подожгли, «пустые» бойцы по одному и по двое уходили в разные стороны, покидая место самой большой с лихих девяностых криминальной бойни.

– Смотри, что я с этого рыжего снял. – Змей протянул Шуму традиционный кавказский кинжал в ножнах с серебряным окладом. Тот наполовину вытащил тускло блестящий широкий клинок с двумя долами.

– Хорошая вещь, – оценил Шум. – Видно, родовой, старинный. Представляешь, сколько он крови попил?

Он протянул оружие обратно, но Змей отвел его руку.

– Себе оставь. Это твой трофей. Если б не ты, нас бы всех ухлопали…

– Спасибо! – кивнул Шум.

Мухтарыч

Ночь уже вступила в свои права. Включать фары Мухтарыч не торопился и, довольствуясь полной, зловеще-багровой луной, ехал медленно, будто крался, чтобы не привлекать внимания. Трофейный АКМС‑74У с двумя связанными «валетом» магазинами лежал на пассажирском сиденье, а ПСМ и ПМ с досланными в ствол патронами и выключенными предохранителями лежали в карманах куртки. Сопровождаемый лаем собак, он проезжал погруженные во мрак дома, только кое-где горел свет – как и в любой сельской местности, ложились спать здесь рано.

В призрачном красноватом свете лесополоса на выезде из села темнела впереди сплошной стеной. Казалось, дорога упирается в эту стену, а значит, дальше – тупик. Но препятствие возникло раньше. Неожиданно белый фон припорошенной снежной крупой земли пересекла черная полоса. Мухтарыч резко вдавил педали сцепления и тормоза и включил ближний свет. В паре метров перед носом джипа оказался самодельный шлагбаум из ржавой дюймовой трубы, запертый цепью с замком на столбике из трубы большего диаметра.

«Вот оно как! – подумал Мухтарыч. – Запираются! Ну что ж, время тревожное…»

Не выключая двигатель, он вышел из машины, потрогал замок, дернул цепь…

– Э, не надо ломать! – раздался справа хриплый гортанный голос.

Мухтарыч обернулся. На обочине стояли два бородатых человека в камуфляже, с автоматами. Очевидно, они вышли из ближайшего дома – может, просто на шум мотора, а может, у них еженощные дежурства по очереди. «Мирные жители или боевики? Автоматов у мирных быть не должно, но на практике все стараются иметь оружие для защиты. Впрочем, сейчас все выяснится…»

Один из автоматчиков шагнул вперед, и в свете фар блеснул значок на его каракулевой шапке, Мухтарыч знал, что на нем изображена лежащая под луной волчица и девять звезд – по количеству тухкумов – герб самопровозглашенной Ичкерии. Значит, оборотни! Днем мирные, а ночью – боевики!

– Кто ты такой? И почему ты едешь на машине Висхана? – резко спросил бородач.

– Масау эль кхаир! – ответил Мухтарыч вечерним приветствием по-арабски. И, исчерпав познания в арабском, перешел на чеченский. – Я моджахед, спасенный из вертолета, наставник Шамсутдина. Хуссейн и Турпал направили меня с заданием в Мохк-Мартан.

Он подышал на замерзшие руки и сунул их в карман.

– Одного отправили? – спросил охранник шлагбаума. Напряжения в его голосе не чувствовалось, очевидно, он был склонен верить незнакомцу. Но хотел проверить все до конца.

– Как видишь, одного!

– Зачем?

– Я не могу тебе ответить. Хочешь, спроси у них сам!

– Я слышал о нем от Шамсутдина, – сказал другой бородач.

– Все равно нужно проверить! – ответил напарник. – Заодно, узнаем когда Висхану назначили шуру.

– Поехали обратно! – перешел он на русский, обращаясь к Мухтарычу. – И я спрошу лично, правду ли ты нам сказал.

– Хорошо, поехали. И отоприте замок, чтобы я мог выехать, если вы останетесь у Висхана.

– Ничего, не бойся, мы тебя сопроводим! – усмехнулся второй бородач.

– А я и не боюсь. – Мухтарыч вынул руки из карманов. В каждой было по пистолету. Мало кто умеет стрелять с двух рук, особенно если цели находятся не рядом друг с другом, а в разных направлениях, как сейчас: один автоматчик стоял слева от джипа, другой справа. Но Мухтарыч умел так стрелять.

Ба-бах, бах! – и гулкий раскат пээма, и сухой треск пэсээма, слившиеся воедино, в сельской ночной тишине прогремели, как орудийные залпы. Даже собаки перестали лаять. Каракулевая шапка слетела на землю, ее обладатель молча опрокинулся навзничь, второй охранник вскрикнул и упал ничком.

Мухтарыч быстро подбежал к машине, запрыгнул за руль, включил первую передачу и вдавил до самого пола педаль газа. Прогретый двигатель взревел, как застоявшийся в стойле боевой бык – они никогда не убегают от опасности и всегда идут на прорыв. Джип рванул с места. Шлагбаум хлестко ударил по решетке радиатора, согнулся, вырвав опутанный цепью конец из проушины. Из-под капота повалил пар. Мухтарыч, не обращая ни на что внимания, жал на педаль. Когда он отъехал метров на сто пятьдесят, сзади послышались выстрелы.

«Сейчас погонятся… А может, передадут кому-нибудь по рации, чтобы перехватили…»

Он включил дальний свет. Джип мчался на предельной скорости, отчаянно прыгая на выбоинах проселочной дороги. Мухтарыча бросало, как капитана корабля, попавшего в шторм. В гуле двигателя появились надрывные, болезненные ноты. Когда он выскочил на трассу, скорость стала падать.

«До Мохк-Мартана километров семь еще, – прикидывал он. – Дотянуть бы! А там… Может, блокпост федералов на въезде, а может, уже и нет. Сейчас активно посты сокращают…»

Но вскоре стало ясно, что дотянуть не удастся. Пар из-под капота окутал всю машину, закрывая обзор, в двигателе что-то заскрежетало, джип задергался и окончательно потерял ход. Надо бросать его и уходить пешком… Мухтарыч затормозил, выскочил наружу, оглянулся. Он не ошибся насчет погони: свет фар преследователей быстро приближался!

Мухтарыч схватив автомат, бросился в сторону и побежал по полю, к чернеющим скирдам соломы.

Сзади противно взвизгнули тормоза, заскрипела идущая юзом резина – машины преследователей чуть не врезались в брошенный джип. Мухтарыч остановился, присел на колено и вскинул автомат, целясь в темные фигуры, неловко вылезающие из неудобной для высадки «Нивы»

Ду-ду, ду-ду, ду-ду-ду! – на семидесяти метрах даже слабый «тюльпанчик», как называют в этих краях АКСУ, может быть эффективным оружием. Маленькие остроконечные пули прошивали кузов, разбивали стекла, пронизывали мягкую человеческую плоть…

Дзынь, дзынь, дык, дык, шлеп, шлеп!

Раздались вскрики, ругательства. Тени застревали в простреленном салоне, падали на асфальт, изготавливались к ответной стрельбе. Но похоже, что экипаж «Нивы» ему удалось нейтрализовать.

Зато пассажиры второй машины выскочили, рассредоточились и открыли ответный огонь.

Та-дах! Та-дах! Та-дах!

«АКМ, 7,62, – по звуку понял Мухтарыч. – Наугад стреляют… Патронов, видно, много…»

Действительно, пули свистели либо высоко над головой, либо в стороне, значит, его не видят.

Пригибаясь и стараясь не производить шума, Мухтарыч побежал дальше в степь, надеясь затеряться в лесополосе или просто оторваться от преследователей. Но те развернули машину, и безжалостный дальний свет фар высветил его бегущую фигуру. Как в тире! Пули засвистели совсем рядом, хорошо, что стог сена был уже рядом и Мухтарыч спрятался за ним. Но огонь не прекратился, более того, судя по гортанным крикам, преследователи, разделившись на две группы и стараясь не попадать в снопы света, сокращали дистанцию, беря его «в клещи». А на трассе остановилась третья машина – прибыло подкрепление.