Ядерная осень - Хватов Вячеслав Вячеславович

— Не спится? — к нему подсел Ступинцев.

— Да, чего-то.

— Смотрите Владимир Евгеньевич, не спите, не ешьте. Так и свалиться недолго.

Академик пожал плечами.

— Вот вы, Владимир Евгеньевич, ученый, академик. Ответьте мне на один вопрос…

— Да.

— Почему все так. Почему нет ядерной зимы, о которой наши СМИ все уши пожужжали за последний год. Почему до сих пор нет радиосвязи. Я читал, что когда еще в СССР взорвали ядерную бомбу в верхних слоях атмосферы, то нарушения связи в этом месте фиксировались почти месяц. А теперь-то уже почти полгода прошло, — Ступинцев замолчал и, уткнувшись взглядом в землю теребил ремешок от бинокля.

— Сергей, вы право переоцениваете мои познания в этой области, — начал Скворцов, — ну расскажу отом, о чем знаю. Вы слышали что-нибудь о программе HAARP?

— Конечно. Но разве американцы могут… могли, — поправился Сергей, — с ее помощью что-то серьезное сделать. В Прибалтике у пары наших МИГов вывели навигационное оборудование из строя и все.

— Нет, они продвинулись в этой области гораздо дальше, чем вы думаете. Да и мы сложа руки не сидели…

— Что, и у нас такое есть? — оживился Ступинцев.

Если сейчас спросит где, то я попал как кур в ощип. Скворцов покосился на Ступинцева. По большому счету он ведь не знал, что это за люди. Это могли быть и те, кто охотился за ним в сентябре. А не убили до сих пор, потому, что хотят, чтобы я их к объекту вывел. Только я и сам не знаю где он. М-да. А раньше что же? Почему пытались убить?

— А-а, — один из бойцов крикнул во сне, тем самым вернув академика к действительности.

— Так о чем я…

— Вы говорили о харп, — напомнил Сергей.

— Так вот. Вкратце принцип действия этого оружия таков. Представьте: мощность установки — 3,5 миллиона ватт. 180 антенн позволяют сфокусировать коротковолновое излучение на ионосфере и разогреть ее до образования высокой температурной плазмы. Получается этакая глобальная микроволновка. Здесь нужно отметить, что разогретую плазму при помощи лазерного луча через спутники легко перемещать в пространстве.

Ступинцев заворожено глядел на Академика, который вошел в свою любимую роль лектора. Ему даже на секунду показалось, что перед ним как всегда сидит Дима Яворский и что-то записывает.

— С помощью этого излучения в атмосфере создаются так называемые плазменные решетки, в которых и разрушилась часть баллистических ракет. С помощью HAARP — наших, с помощью нашего проекта — американских. Отсюда — то, что мы имеем сейчас.

Скворцов вновь задумался. Установка позволяла не только создавать пусть не стопроцентную, но все же эффективную противоракетную оборону. Это уже пройденный этап. Искусственные ионные облака могут функционировать подобно оптическим линзам. Эти «линзы» будут использованы для того, чтобы отражать и направлять в нужную точку земли плазмоид — локализованную область

высокоионизированного газа или гигантскую шаровую молнию. Чудовищное оружие. Гораздо страшнее ядерного оружия. Потому, что разрушения несоизмеримо больше и никакой защиты нет. Его группа занималась лишь фундаментальными исследованиями по этой проблеме, прикладными же занималась группа в которую входил его старинный друг Михаил Старцев, исчезнувший из своей московской квартиры вместе с семьей. До него, Скворцова, не добрались, пока. Возможно он — единственный оставшийся в живых, из тех, кто владеет этим вопросом. Бесценный груз.

— А радиосвязь? — вновь напомнил о себе Сергей, — что с радиосвязью?

— Здесь все сложнее. Дело в том, что ионосфера — хрупкая газовая оболочка земли, обогащенная электрическими частицами и при искусственной модуляции ионосферных токов происходит эффект генерации низкочастотного излучения. Так называемый эффект Гетманцева. Управлять этим излучением мы только-только научились, но глобальных последствий возбуждения ионосферы в таких масштабах мы не знаем. Поэтому то, что сейчас твориться с радиосвязью — возможно и есть одно из этих последствий. Больше ничего сказать не могу.

— Понятно, — слегка озадаченный Ступинцев взял бинокль. Он осмотрел окраину поселка и перешел к окнам, выходящим на противоположную сторону.

Светало. В болотце у леса голосило стадо лягушек. Вот кто без проблем переживет не одну ядерную войну. Интересно, когда они вообще спят?

25.01.2027 г. Нижегородская область. п. Выездной.

— А почему я тебе должен тебе верить, — Бешенный соскочил с капота УАЗА, на котором приехал Сокол.

— Верить или не верить — твое дело, — Соколов сделал последнюю затяжку и щелкнул окурок, который описав дугу, попал аккурат в урну, стоящую у подъезда, — и тебе решать — выторговать у них пару автоматов, пулемет и цинк другой патронов или взять все.

— Все, все. Если бы это 'все' было бы у них с собой в фурах, я бы не раздумывал.

— Ха. Если бы так и было, то на кой ляд тебе был бы нужен я? А так… Я знаю их командира и его помощников, которые знают, где находится этот склад, в лицо, а ты можешь заставить их расколоться.

— А какой тебе интерес?

— Ну, во-первых, от хорошего пулемета, десятка цинков и сотни другой килограмм жратвы мой конь, — Сокол хлопнул УАЗ по крылу, — не просядет, а во-вторых, — сказал он тише, — между нами. Мне там нужен один человек, но это уже мое дело.

— Хорошо, я подумаю. Но в любом случае знай — если что, умирать будешь медленно. Китаец, — Бешенный махнул рукой и от толпы головорезов отделился и пошел к ним невысокого роста, с ярко выраженными восточными чертами лица, человек.

Сокол внимательно посмотрел на него.

— Вот он умеет убивать медленно и со вкусом. Ну и сбежишь ты от него вряд ли.

Китаец действительно следовал за ним по пятам. Сокол подошел к костру, возле которого расположилось несколько местных ополченцев. Пахло жареным мясом.

— Собачатина, — вместо приветствия сказал рыжий детина и снял с огня несколько самодельных шампуров с уже готовыми кусками, — тебе крылышки или ножки.

Раздался дружный хохот.

— Все равно, только не ребрышки.

— А зря. Ребрышки я люблю, — рыжий протянул ему шпампур, — бери, пока я добрый.

— Я слышал ты нашему Абаю, Бешенному, склад с хавчиком обещал показать, — глядя из подлобья, произнес похожий на старого не то башкира, не то татарина, одетый в тельник мужик.

— И откуда ты Махмутка все знаешь, — рыжий опять заржал. Он вообще ржал по любому поводу и без повода. Слишком часто. Ну что же, смеется тот, кто смеется. Сокол отбросил обглоданные кости и закурил.

— Ты нам курева подбрось, а мы тебя не убьем, — рыжий опять заржал.

— Попробуй только его тронуть, аднака, — Махмутка недобро зыркнул на рыжего, — вон он с тебя шкуру живьем сдерет, — он кивнул в сторону стоящего за спиной Сокола китайца.

Рыжий сразу перестал ржать.

— Он один знает нужных людей. Соображать надо.

— Ух чурка нерусская, — громила сделал вид, что замахнулся, — все знает. Не даром его свои Башлы аль авыл назвали. Дословно — всезнайка из деревни, по башкирски, — рыжий опять заржал.

— А скажи как там у вас в Москве? Все передохли или нет еще? Президент там, правительство? Или по бункерам отсиделись?

Глазастый. Московские номера разглядел.

— Я смотрю, ты тоже Башлы, — Сокол улыбнулся, — не знаю. Я на Рублевке не живу.

— Да куда они денутся, — подал голос, молчавший до этого светловолосый парень, — сидят под землей, икру шампанским запивают. А то и за бугром где-нибудь, на островах.

— Да, шампусик, — рыжий мечтательно закатил глаза, — сейчас бы раздавить пару пузырей и с городской барышней в койку, а то самогон и эти свои чумазые уже достали.

— Ха, чумазые. А кто их чумазыми сделал? Были и они городскими 'барышнями'. Сам же их из Арзамаса пригнал, — старик сплюнул, — только после вашего с ними обращения и в вашем хлеву они теперь на свиней больше похожи, чем на барышень.

— Много ты в этом понимаешь, старый хрен. В бабах-то. У самого шишак давно не стоит, вот и бесишься.