Знак судьбы - Кэтрин Куксон

– Ох, хозяин! – вскрикнула она испуганно.

– "Ох, хозяин", – повторил он, медленно качая головой. – Эй, где у тебя бутылка? Где ты ее прячешь? Тащи сюда.

– Нет, хозяин, ничего я не прячу, – пробормотала Мэри. – Да разве бы я посмела принести в дом бутылку? Ни за что, а то бы мисс Бригмор расстроилась. У меня насморк, для этого случая и держала глоточек.

– Мэри, у тебя где-то спрятана бутылка. Говори, где она?

Мэри уставилась на хозяина. Она увидела перед собой большого, толстого старика с двойным подбородком и совершенно седой головой, однако глаза у него остались молодыми, в них светились живые искорки, которые могла погасить только смерть. С присущим ей сочувствием Мэри поняла, чего стоит этому когда-то гордому мужчине просить у нее вина. Ведь во время болезни мисс Бригмор не могла ездить в город за продуктами, да и каждая лишняя монета сейчас требовалась для покупки дополнительного угля и хоть чего-нибудь вкусненького для улучшения аппетита больной. А после замужества Констанции их доход уменьшился на четверть. Поэтому Мэри пожалела хозяина.

– Ладно, сидите здесь. Но за мной не ходите, я вернусь через минуту.

Вернулась Мэри через пять минут, она принесла полстакана какой-то неочищенной жидкости, настолько крепкой, что Томас едва не обжег горло, когда пил ее. Однако выпивка помогла ему провалиться в сон и хорошенько выспаться.

И это все, что ему удалось получить от нее – всего полстакана. По ночам Томас стал спускаться на кухню, надеясь снова застать там Мэри, греющую ноги. Однако служанка вела себя уже гораздо хитрее, – вечерами она раньше всех удалялась спать к себе на чердак.

У Томаса даже вошло в привычку наблюдать за ней где только можно, пытаясь выяснить местонахождение ее тайника. Понимая, что тайник находится вне дома, Томас обыскал от пола до потолка все дворовые постройки. У него закралось подозрение, что Мэри прячет бутылку в сарае, поэтому он перерыл ящики с картофелем, луком, морковью, залез даже в яму с репой. Иногда ему так сильно хотелось выпить, что он буквально умолял служанку:

– Мэри, ну дай хотя бы глоточек.

– Все кончилось, хозяин, – неизменно отвечала она. – Клянусь Богом, все кончилось.

Да, Мэри жутко раздражала его.

Однако в последний месяц Томас нашел себе небольшое развлечение в скучной и монотонной жизни. Когда погода была хорошей, он выходил гулять и болтал с женщиной по фамилии Мурхед. То, что она была настоящая шлюха, даже забавляло его. Вряд ли ему когда-нибудь еще представилась бы возможность пообщаться с женщиной подобного рода. Да и разговор у нее был какой-то особый, двусмысленный, с намеками. Томас понимал, что у этой девки и у него есть кое-что общее, а именно – физическая потребность тела, и ей было все равно, кто удовлетворит эту потребность.

Много лет назад, когда у него была возможность выбора, он и не взглянул бы в ее сторону. Но сейчас выбирать не приходилось, и их знакомство показалось ему подарком горных богов, в чьих лесах он вынужден доживать свои дни. Томас не позволял себе думать о том, что его намерения являются подлыми по отношению к Анне. Нет, Анна совсем другое, Анна – это женщина, которая держала в руках его жизнь, женщина, удовлетворяющая его во всех отношениях… по крайней мере, до болезни. Анна умеет читать его мысли, она может обо всем догадаться. Но она должна понять его, так как с самого начала знала, что он за мужчина. Не будь он Молленом, не забрался бы первым делом к Анне в постель, и она, разумеется, понимала это.

Поэтому последние недели Томас развлекался тем, что болтал с Эгги Мурхед, прекрасно сознавая, к чему приведет эта болтовня. Сейчас ему нужно было только время и место. Большой вес не позволял Томасу уходить далеко от коттеджа. Поэтому пещеры в горах исключались. Единственные объекты, подходящие для его целей, были конюшня и сарай. Но это слишком рискованно, даже с наступлением темноты. Правда, Барбара и Мэри редко выходили из дома по вечерам, разве что Мэри выскакивала за своей бутылкой. Но бутылку она прятала не в конюшне и не в сарае, в этом Томас убедился твердо.

Наблюдая за удаляющимися вихляющими ягодицами, Томас почувствовал, как кровь с новой силой устремилась по жилам. Эх, завалить бы ее на пол, вот уж тогда она поерзает под ним. Причем теперь он мог сделать это в любое время. Она сама дала ему это понять, когда, лукаво посмотрев, подбросила ладонями свои груди. Тут все было ясно без слов.

Томас повернулся, расправил плечи и направился назад к коттеджу. Зайдя в дом, он тут же поднялся к Анне.

– А вот и я! – Мужчина буквально ворвался в комнату. – Чудесный день, жаль, что вы не можете выйти на улицу.

– Вам понравилась прогулка?

– И да и нет. Вы же знаете, я не люблю гулять, но воздух чист и свеж.

– А кто та женщина, с которой вы разговаривали?

Томас резко повернул голову и взглянул на Анну.

– Ах, эта? Вы заметили? Одна из работниц, которые приводят в порядок особняк. Она говорит, что там настоящий свинарник.

– Но, насколько я знаю, новые хозяева скоро должны приехать.

– Да-да, скоро. В смысле… был свинарник, когда они впервые зашли туда. – Томас подошел к окну и, помолчав, сказал: – А знаете, Анна, это странно, но меня абсолютно не обижает то, что кто-то снова будет жить в особняке. Пожалуй, я даже доволен этим. Печально было наблюдать, как он приходит в упадок. Ему требуются жильцы. Некоторые дома построены так, что могут обходиться и без людей, но Хай-Бэнкс-Холл не из их числа. В нем смешаны многие стили и эпохи, без каких-либо предпочтений, поэтому для комфорта ему требуются люди.

– Вы говорите прямо как поэт, Томас.

Он повернул к Анне сияющее лицо.

– Поэт? Я говорю как поэт? Ох, это все благодаря моей учительнице. – Он склонился над Анной, прижался губами к ее лбу и провел пальцами по волосам.

Анна, вскинув голову, схватила Томаса за руку, прижала его ладонь к своей щеке и тихо промолвила:

– Скоро я буду прежней, наберитесь терпения.

– Знаю, дорогая, знаю.

Анна снова склонила голову.

– Но вам требуется комфорт, а я не могу вам его обеспечить.

– Чушь! Чушь! – Томас снова выпрямился, сейчас его голос звучал жестко, даже зло. – Что это вам взбрело в голову? Вы даете мне все, что нужно. Разве я не говорил вам? – Он опять склонился к Анне. – Разве я не говорил вам, что вы единственный человек, которого я по-настоящему любил и люблю в этой жизни? Господи, Анна, вы слышали тысячу раз. Комфорт. – Внезапно Томас понизил голос до шепота. – Ох, Анна, вы – как раз тот комфорт, что мне нужен, а больше мне ничего не требуется.

И когда женщина вновь прижалась щекой к его ладони, Томас произнес задушевным тоном: