Знак судьбы - Кэтрин Куксон

Дональд вгляделся в лицо Констанции, прекрасное, ангельское… но полное страха. Неужели он ошибся? Да нет же, черт побери, никакой ошибки. Он ведь не мальчик и еще в пятнадцать лет впервые познал женщину. Она была веселой, наверное, даже любила его, и всякий раз, когда Дональд приезжал в Хексем на рынок, навещал ее. Их связь продлилась три года.

Но когда однажды он пришел к ней, дверь открыла молоденькая девушка. Она сказала, что Белла умерла неделю назад, и пригласила Дональда зайти в дом. Девушку звали Нэнси, ей было четырнадцать, она стала первой и единственной девственницей в жизни Дональда. Но даже если бы он не имел подобного опыта, все равно бы понял: его жена, лежащая рядом с ним, отнюдь не невинна.

Гордость его была растоптана, самолюбие получило жестокий удар. Он уже не был тем Молленом, выставлявшим напоказ свою прядь, гордясь тем, что он незаконнорожденный. И эти ощущения давали ему право свысока посматривать даже на тех, кто считал себя выше его по положению. А теперь он просто никто и ничто. Сейчас он тот самый мальчишка, которого когда-то на рынке братья Сколли осмеяли и назвали ублюдком. Нет, даже хуже, гораздо хуже, поскольку в тот день ему все-таки стало известно, что в его жилах течет благородная кровь джентльмена. Дональд узнал, что является сыном владельца поместья Хай-Бэнкс-Холл, человека состоятельного и влиятельного. Тогда он и поклялся, что станет значительным во всех смыслах человеком и никто не посмеет бросить в его сторону презрительный взгляд, не поплатившись за это. Он получит от жизни все, что пожелает…

И получил. Его жена, которая лежит рядом, ничуть не лучше любой шлюхи.

Дональд навалился на нее, вцепившись пальцами в горло. Констанция тихонько вскрикнула.

– Кто это был? Говори! Кто? – требовал ответа муж. Тело Констанции обмякло, Дональд ослабил хватку, а потом, вцепившись в плечи, резко рванул ее вверх и прошипел:

– Говори! Или я задушу тебя.

Констанция, хватая ртом воздух, отрицательно мотнула головой. Из глаз ее брызнули слезы, из груди вырвался крик.

Дональд быстро повернул голову, посмотрел на дверь, а затем с силой швырнул жену на перину. Некоторое время он прислушивался, потом успокоился. Если домашние и услышат ее крик, то посчитают его результатом брачной ночи.

– Ты спала с кем-то, да? – Он снова навис над Констанцией.

Прижав ладони к горлу, Констанция снова замотала головой и пробормотала:

– Не… не… нет.

– Врешь. Меня не проведешь. Кто он? Я тебя спрашиваю. Я вытрясу из тебя правду. Выколочу ее из тебя. Кто он?

– Я же сказала тебе, сказала… никто.

Прищурив глаза так, что они превратились в узкие щелочки, Дональд повторил:

– Никто? Никто, говоришь? Тогда почему ты не приехала сюда на прошлой неделе, как собиралась? Мне сказали, что гроза напугала тебя так, что ты слегла в постель.

– Да… да… была гроза.

– Врешь.

– Не вру. – Глядя в лицо Дональда, Констанция поняла: она должна не просто врать, а врать убедительно, поскольку ей было ясно, на что способен этот человек. Как предсказывал Мэтью, он может перерезать им глотку, как свиньям. Прислушавшись к внутреннему голосу, она отшатнулась от мужа и, собрав в кулак все возмущение, буквально заорала на него: – Ты с ума сошел! Я не знаю, о чем ты говоришь, что за подозрения… и… если ты будешь обращаться со мной подобным образом, я не останусь с тобой. Я уйду домой… – Но, посмотрев на мужа, Констанция поняла, что перестаралась.

– Шлюха! Шлюха! – прорычал Дональд. Его лицо, склоненное над ней, побагровело от гнева. Тот факт, что Констанция вообще осмелилась подать голос, открыл ему глаза на новую сторону его унижения, а именно на публичный скандал, которого следовало избежать любой ценой. Особенно в его случае, потому что если Констанция попытается вернуться домой, он не сможет пережить подобного унижения. Нет, этого он не допустит. Продолжая нависать над женой, Дональд зловеще прошептал: – Если ты и уйдешь домой, то тебя отнесут туда в гробу, это я тебе обещаю.

Констанция закрыла глаза, по щекам ее текли слезы. Стиснув зубы, Дональд испытывал настоящую муку.

– Констанция! Констанция! – простонал он. – Но почему? Как ты могла?

– Я ни в чем не виновата. Я же сказала: ты, наверное, сошел с ума. Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Но если ты не понимаешь, о чем я говорю, то почему же твердишь, что не виновата? – пристально глядя на нее, спросил Дональд.

– Потому что ты обвиняешь меня в том, что я… я… – пробормотала Констанция, от отчаяния втянув голову в плечи. Внезапно она отвернулась от Дональда, перевернулась на живот и вдавила лицо в подушку, чтобы заглушить звуки рыданий.

Дональд слез с кровати и медленно оделся, ботинки взял в руку. Не оглядываясь, он на цыпочках вышел в коридор и спустился вниз. Там было темно, но ему и не требовался свет, он знал каждый дюйм своего дома. Отодвинув засов на задней двери, мужчина вышел во двор.

Несколько секунд Дональд разглядывал небо. Оно было усеяно звездами, чувствовался легкий мороз, значит утром стены покроются инеем. Дональд пересек двор и вошел в загон для скота. Здесь было тепло, от котла, в котором варилось пойло для свиней, шел пар. Взяв охапку соломы, бросил ее рядом с котлом и уселся. Закрыв лицо ладонями, Дональд Радлет заплакал впервые в жизни.

Ближе к утру он, наверное, задремал, но проснулся при первом же крике петуха. Поднявшись, Дональд отряхнулся и вышел во двор. Не успел он взглянуть на небо, как его внимание привлек свет лампы на кухне. Наверное, мать встала, хотя что-то слишком рано.

Войдя на кухню, он увидел Мэтью с чайником в руках.

– Чего это ты поднялся в такую рань? – Дональд уставился на брата.

Мэтью подошел к столу, поставил на него чайник и только после этого пробормотал:

– Я… пить захотелось… меня знобит.

Дональд тоже подошел к столу.

– А почему не позвал мать?

Вместо ответа брат вытянул слегка дрожавшие руки и поднес их к щекам. Дональд заметил: кожа на его лице пожелтела так, что стала одного оттенка с волосами, а на скулах выступили два красных пятна. И в глазах у Мэтью было какое-то странное выражение, похожее на страх. Что ж, ему есть чего бояться. Когда человек знает, что скоро умрет, он, естественно, испытывает страх.

– Как… как Констанция?

– Посмотри, ты повсюду расплескал воду… Констанция в порядке, только устала, вчера был трудный день. – Дональд заставил себя улыбнуться. Прошедшей ночью он выработал для себя план, пора было проводить его в жизнь. На людях он будет вести себя так, будто все нормально, и проследит за тем, чтобы и Констанция вела себя так же. Да, черт побери, он сумеет. Домашние не должны ничего заподозрить. Господи, как же низко он пал! Отец однажды сказал: "Если орел умирает в небе, он все равно падает на землю". Что ж, он был орлом, но вчера ночью жизненно важная часть его "Я" умерла, и он грохнулся на землю. Однако никто не должен знать о его падении.