Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Скобелев тогда же занес эти слова в записную книжку…» Следующий случай «еще более усилил в Скобелеве уверенность в том, что нам не избегнуть в близком будущем разрыва с немцами из-за австрийцев; покойный принц Фридрих-Карл, должно быть, на правах лихого кавалериста, считавшего возможным говорить то, о чем дипломаты помалчивали, дружески ударив Скобелева по плечу, вдруг выпалил: «Lieber Freund! Macht was ihr wollt — Österreich muss nach Saloniki gehen»[9].

— Так-то! — говорил Михаил Дмитриевич, бешено шагая по всей клетушке, — так это, значит, решенное дело, что австрийцы возьмут Салоники, они будут действовать, а мы будем смотреть — нет, врешь, мы этого не допустим».

Справедливости ради следует отметить, что и Михаил Дмитриевич во время этих маневров давал волю своим антигерманским чувствам. Русские газеты об этом не писали, но вот что было, например, напечатано в парижской «La France»:» В 1879 г., когда он в качестве военного представителя присутствовал на больших немецких маневрах в Эльзас-Лотарингии, жители Страсбурга на большом смотру… видели его гарцующим в двадцати шагах от императорского главного штаба, к которому он не хотел примкнуть, и громко хохочущим при виде того, как целые прусские роты теряли сапоги, завязавшие в грязной почве».

Как политические, так и военные наблюдения, заставившие Скобелева сделать вывод о высоком уровне боевой подготовки германской армии, требовали, по его мнению, соответствующих выводов и практических действий с русской стороны. Всеми доступными ему средствами Скобелев добивался осознания факта растущей угрозы с запада правительством и высшими военными кругами. Основываясь на полученном знании Германии и ее армии, он выполнил важнейшую и трудоемкую работу — разработал план войны с Германией. В этом факте отразилось многое: и ответственность, которую чувствовал Скобелев за судьбы России и армии, и его огромная работоспособность, и, конечно, уверенность в том, что главнокомандующим в случае, если бы эта война стала реальностью, будет он.

Но даже в этот период напряженной военно-научной работы и усилий по повышению боевой выучки войск корпуса, дислоцированного в стратегически важном районе, Скобелев мечтал о боевой деятельности. В письме дяде он сознавался, что его продолжает «тянуть на выстрел» и ему будет тяжело не участвовать в военных действиях, если они будут где-либо происходить. Он спрашивает своего осведомленного дядю, что делается в Восточной Румелии, Македонии и в Закаспии, в отряде генерала Лазарева. Как это всегда бывало в их переписке, вопрос племянника означал желание быть направленным в любой из этих районов, и подразумевалось, что дядя, министр двора, похлопочет о назначении.

Как раз в это время произошло событие, приковавшее внимание правительства и военного руководства к восточной границе, к Средней Азии. Здесь решалась политическая и военная задача, также близкая Скобелеву: противодействие английской экспансии, защита интересов России на Востоке, которую он справедливо связывал с положением России в Европе.

После экспедиций 60—70-х гг. между русскими владениями в Средней Азии и Каспийским морем оставалась незанятой обширная территория Туркмении (исключая основанный в 1869 г. Красноводск). Продвижение англичан, начавших в 1878 г. войну против Афганистана, заставило русское правительство поторопиться с решительными действиями. Но борьба в Туркмении отличалась большей продолжительностью и большим упорством. Сопротивление оказывали главным образом текинцы, воинственное кочевое племя, терроризировавшее другие туркменские племена, уже вошедшие в состав России или желавшие этого, и державшее в постоянном страхе население пограничных русских владений. Со времен Петра I иомуды (племя, занимавшее прикаспийскую территорию) желали жить в составе России. В 1874 г. эта область с Красноводском и Чикишляром была объявлена русской провинцией. В Ахал-Теке было направлено посольство с предложением добрососедства, но встретило отказ. Англичане усилили интриги против России, поощряли набеги текинцев на русские военные посты и города на побережье, снабжали текинцев оружием. Необходимость военного решения становилась очевидной. Главной задачей было занятие Ахал-Текинского оазиса, лежавшего за обширной пустыней, и овладение крепостью Геок-Тепе (Денгиль-Тепе). В течение 1877 и 1878 гг. малыми силами было предпринято несколько частных, недостаточно подготовленных и потому неудачных попыток продвинуться вглубь страны. Текинцы поняли неудачи русских как доказательство их неспособности преодолеть пустыню и достигнуть оазиса. Такой же была реакция соседних государств. Престижу России и ее позициям в Средней Азии угрожала серьезная опасность.

После Особого совещания 23 января 1879 г. Александр II утвердил поход. Начальником был назначен генерал Лазарев. План, подготовленный Кавказским штабом, состоял в том, чтобы, заняв Чат, создать здесь базу снабжения, достигнуть оазиса, овладеть крепостью и выйти на Узбой (старое русло Аму-Дарьи). Но, готовясь к походу, Лазарев многого не доделал, главное — не заготовил достаточного количества продовольствия, верблюдов, повозок, а на этапах — промежуточных баз снабжения. Выступив из Чикишляра с 12-тысячным отрядом, он скоро вел уже лишь половину этих сил. В пути он умер от карбункула. Командование принял боевой, но склонный к торопливости генерал Н.П.Ломакин. К Геок-Тепе, основательно укрепленной текинцами с помощью англичан и насчитывавшей 40 тыс. защитников, он привел всего 3024 человека. С ними он и пошел на штурм. Неподготовленный штурм был отбит. Отряд ушел, экспедиция закончилась неудачей.

Существенные дополнительные сведения о причинах и виновниках неудачи дает уже знакомый нам хорошо осведомленный офицер. Полторы дивизии (3500 чел.) отборных, закаленных кавказских войск подошли к крепости, непоколебимо уверенные в успехе. Но дело сгубило негодное командование. Конкретными виновниками были три аристократа, давно и безрезультатно добивавшиеся воинской славы. Первый из этого триумвирата — старый враг Скобелева флигель-адъютант князь Долгорукий; второй — авантюрист князь Витгенштейн, союзник Долгорукого по интригам против Скобелева; и, наконец, остзейский граф генерал Борх, старший в чине, но ограниченный и бесцветный. Подчинив себе слабого Ломакина, эта троица по-своему повела наступление.

Артиллерийский огонь произвел страшные опустошения внутри крепости, и на следующий день заставил ее защитников послать предложение о переговорах. Но все испортило желание триумвирата непременно отличиться. Согласно нелепому плану Долгорукого, отряд был растянут на 8 верст вокруг крепости. Солдат гнали на убой, заставляя их без всяких приспособлений карабкаться на отвесные стены, подвергая безнаказанному уничтожению огнем и холодным оружием. К счастью, артиллерия не только прикрыла отход, но и заставила текинцев быстро вернуться в крепость. Поход, кроме потерь (500 человек и 2 млн. рублей) стоил огромного падения престижа России повсюду в Азии и отозвался даже в Европе.