Княжич (СИ) - Александр Мелентьевич Волков

здесь. Стоял на берегу, около тела поверженного голема, и глядел вдаль. Князь и княжич вместе покинули машину, направились к нему.

— Прикрывай меня и будь на чеку, — произнёс князь. — Это очень опасный противник.

— Как невежливо с вашей стороны, — человек в маске заметил их. — Сразу хотите в бой? Без хорошей беседы? Без суда?

— А ты позволишь себя судить? — с усмешкой спросил князь. — Думаю, лучше разделаться с тобой до судебных разбирательств. Ты их не заслуживаешь.

— Честно сказать, мне без разницы. — Человек в маске развел руками, повернулся к Волховским лицом, но за меч браться не спешил. — Я сделал всё, что хотел сделать. Лишил тебя всего. Бизнеса, авторитета, и единственное, на чём сейчас держится твоя власть — клинки-умбра. Но твои дни, как князя, сочтены. Посмотри, до чего ты довёл Петербург. Город горит. Умирают люди. Осталось только лишить тебя сына. В таком случае я буду удовлетворён более, чем полностью.

— Город в таком состоянии из-за тебя, — хмуро произнёс князь.

— Интересно, как пахнет Нева? — вдруг спросил человек в маске. — Наверное, у неё хороший запах. Аромат речной воды с лёгким призвуком тины… Природный запах, и настоящий, в отличие от тебя. Ты лжёшь даже сейчас, при своём сыне. Ведь на самом деле город пал не по моей, а по твоей вине. Княжич, как ты считаешь, откуда я взялся, и кто я? С чего вдруг у меня такой интерес к жизни твоего отца, и почему мне так хочется её разрушить?

— Заткнись! — крикнул князь.

Князь надеялся опередить человека в маске, скастовать блокирующую магию, заблокировать Сердце Пустоты в его рукоятке, но они сделали это одновременно, и временно остались без магических сил.

— Ты никогда не задавался этим вопросом? — человек в маске обратился к княжичу. — Если нет, то позволь представиться. Рэнджиро Игараси, младший сын рода Игараси.

Княжич бы не поверил этому человеку, если бы не одно но — меч. Князь рассказывал, что передача умения владеть определённым клинком крайне опасное занятие, которое в большинстве случаев заканчивалось смертью. Значит, была вероятность, что Рэнджиро владел клинком-умбра изначально.

— Ты же говорил, что все из рода Игараси мертвы, — княжич обратился к князю.

— Так и есть, — ответил князь.

— Ты не рассказал сыну, что сделал? Не рассказал, как именно завладел клинками-умбра?

— Рассказал, — ответил княжич. — Семью Игараси отравили. Включая Рэнджиро.

Рэнджиро снял маску, бросил её на землю, и показал изуродованное страшными ожогами лицо. Его трудно было принять за человеческое.

— Моё лицо — результаты работы твоего папочки. — Рэнджиро провёл пальцем по своей щеке. — И ему хватило совести представить моего старшего брата моим именем? Какое бесчестье. Мой старший брат, Минору Игараси, пал вовсе не жертвой отравления. Ровно как и мой отец. Может, ты наконец-то расскажешь сыну правду?

— Я тебя не знаю, — возразил князь. — Ты самозванец.

— Или жертва алчности агента ЦСБ, которого Царь-Император отправил в Японию с конкретным приказом, да только агент оказался жадной до власти тварью из нищего рода, и нарушил приказ. Ведь соблазн получить ультимативную силу клинков-умбра так велик, не правда ли? Ведь именно мечи дали тебе всё. Сделали первым клинком Царя-Императора, а затем и вовсе — князем.

— Как ты можешь это доказать? — с подозрением спросил княжич.

— Никак. Могу лишь рассказать, что было. А потом ты сам решишь, правда это, или нет.

— Ты ничего не расскажешь… — князь крепче схватился за рукоять.

— А я предпочту послушать, — сказал княжич.

— Я был совсем мальчишкой, когда явился твой папаша, после войны. Статный, высокий беловолосый мужчина, на которого хотелось стать похожим. Он внедрился в семью, иногда отвозил меня в школу, вместе со мной постигал азы школы фехтования ити-рю, которую ты, княжич, неплохо освоил. Он рассказывал армейские истории, а я, наивный ребёнок, слушал его, разинув рот. К сожалению, мой старик имел неосторожность довериться твоему отцу, за что поплатился сполна. Очень хорошо, что иногда детям очень хочется ослушаться родителей. В тот день я задержался у друзей на целую ночь, а утром, когда вернулся, обнаружил, что дом горит. Я бросился спасать родителей, но нашёл лишь то, что от них осталось. Мёртвые тела. Им перерезали глотки во сне, след мечей простыл. Остался только тот клинок-умбра, который хранился в тайнике. Пока я доставал его, то чуть не сгорел заживо. Понятия не имею, почему князь не дождался момента и не прикончил меня. Видимо, слишком сильно хотел завладеть клинками. Раньше, чем было положено. Ведь мой отец, господин Игараси, уже передал твоему папаше силу владеть клинками-умбра. Объясни мне, князь. По какой причине ты заставил меня расти в трущобах и жрать крыс? По какой причине я, вместо нормальной жизни, день и ночь пытался овладеть третьим клинком-умбра, чтобы потом выпотрошить тебя?

— Потому что твой отец был угрозой для государственной безопасности, — без обиняков ответил князь. — Господин Игараси был непредсказуемым и опасным стариком, способным уничтожить город. И действовал я не по собственной инициативе, а по приказу Царя-Императора. Мир жесток, Рэнджиро. И я был готов на всё, чтобы защитить Русско-Японский конгломерат от любых опасностей. Был готов на всё, чтобы обеспечить будущее своему потомству.

— Ценой моего будущего, — зло ответил Рэнджиро. — И настала пора Волховским за это заплатить.

Глава 22

Пошёл дождь.

Княжич выслушал Рэнджиро скорее из любопытства, и не испытал ничего. Ни жалости, ни сострадания, ни злобы. Он равнодушным движением обнажил катану-умбра, был готов без капли сомнения пустить её в дело, и в упор не хотел разглядывать трагедию, которая кончилась исчезновением семьи Игараси. «Если отец решил так поступить, — думал Волховский-младший, — значит, тому были причины».

Отец не казался ему властным психопатом. Все действия князя были направлены на сохранение мира, предотвращение повторения Нью-Йоркского взрыва и войны. Впервые мотивы отца стали для Волховского-младшего не только очевидными, но и прозрачными, понятными. Он был готов всецело разделить их.

Рэнджиро ощутил, как в душе его заклокотала ненависть. Волховские казались ему не людьми, а тварями, которые хуже демонов. Чудовища. Болезненный нарыв, неуправляемая чума, полная слепой жажды любой ценой сохранить господство. Не выронить бразды правления, забрать чужое. Он ненавидел Волховских. Ненавидел клинки-умбра. Желал избавить планету и от тех, и от других. Желал, чтобы Волховские испытали те же муки, через которые ему пришлось пройти.

Клинки умбра были известны ему как облупленные, потому Рэнджиро без труда снял с Сердец Пустоты парализующее заклятие. Его меч вновь наполнился силой. Рэнджиро стремглав бросился на княжича, и тут же нырнул в безжизненную синеву сверхскоростного пространства, чтобы там изрубить беззащитное тело Волховского-младшего на тысячи кусков.