Лазурь и Пурпур. Месть или Любовь? - Энни Вилкс

дело обстояло плохо, и вдруг Лиамея ощутила, как по спине бегут холодные, колкие мурашки иррационального ужаса.

Наложница медленно кивнула, радуясь, что из ее рук император мог бы съесть что угодно, и поднесла к губам старика кубок с водой, свободной рукой незаметно переливая остатки эликсира в другую чашу.

— Пейте, мой господин.

Император шумно дышал, лоб его блестел от испарины.

«Он умирает, — с неожиданной ясностью поняла Лиамея. — Прямо сейчас, у меня на руках».

— Господин мой, — нежно прошептала она, убирая с морщинистого лба прилипшие седые пряди. — Сейчас придут почтенный лекарь Шен и лекарь Йолана. Не прогоняйте их, прошу вас, они ведь хотят вам добра, только добра!

— Шен… — закашлялся император.

— Почтенного лекаря вы знаете намного дольше, чем меня, верно? — продолжала уговаривать его испуганная Лиамея. — Почтенный лекарь Шен столько раз спасал и вас, и меня. Когда он придет, вам станет намного лучше!

— Где же Дэмин?

— Дэмин вернется позже, мой господин. Сначала вас осмотрит почтенный лекарь Шен...

Руки Лиамеи дрожали.

За окном кричала какая-то мерзкая птица. И свечи будто бы светили как-то тускло.

— Они все хотят моей смерти, — прокаркал старик, заходясь очередным приступом кашля. — Думают, я не знаю. Шепчущее отродье. Ты же не с ними, моя голубка?

— Я с вами, на вашей стороне, — успокаивающе шептала Лиамея. — И лекарь Шен. Сейчас он придет...

За дверью раздался какой-то шум, словно что-то большое энергично потерлось о дверь и стены, а потом упало на плиты пола с грохотом, от которого Лиамея подскочила на кровати. Император тоже замер, словно парализованный, и в белесых рыбьих глазах Лиамея увидела отражение собственного страха. Она заставила себя мягко улыбнуться — и черты лица императора тоже немного расслабились, как у глядящего на мать ребенка.

В полной тишине за дверью раздался шепот — и тут же из-под створки потек красный свет сигнального заклинания.

— Все хорошо, раз они шепчут, сейчас же здесь окажется Олтар или его воины, — больше успокаивая себя, чем императора, проговорила Лиамея. — Помните, у нас лучшая защита во всех Синих землях. Как только кто-то творит заговоры, наши защитники сразу же получают сигнал и приходят, они очень сильные, никто не смог бы их победить. Помните? Защиту ставил сам черный герцог.

— Карион… — Глаза императора мигнули, становясь осмысленнее. — Надо позвать его. Он защитит меня.

— Мы позовем его утром, — продолжала мурлыкать наложница, прислушиваясь. — А сейчас здесь будет Олтар. Олтар убережет вас от всего.

Дверь отворилась медленно, бесшумно.

Лиамея вскинулась, словно распрямилась сжатая пружина — и вмиг была прибита к тяжелому покрывалу холодным, родным взглядом. И хоть в нем сейчас читалось что-то страшное, наступившее мимолетное облегчение заставило Лиамею радостно выдохнуть.

Олтар и правда был здесь.

— Убира… — окончательно потеряв рассудок, попытался вскрикнуть старик, но что-то помешало ему: зажмурившись, схватившись за губы, он запустил между зубов руку, словно пытался что-то вытащить у себя из горла, и упал, извиваясь, на руки Лиамее, не завершив приказа.

— Олтар! — бросилась к мастеру безопасности наложница и отступила, ощущая опасность. — Где почтенный лекарь Шен?

— Его не будет, — равнодушно, словно император не умирал у нее на глазах, ответила выступившая из-за спины Олтара Йолана. Она мазнула по кровати взглядом, и на ее красивом, высокомерном лице проступила презрительная, ликующая улыбка. — Я позабочусь об императоре.

Женщина перевела взгляд холодных серых глаз на Олтара, будто спрашивая разрешения. Тот кивнул Лиамее:

— Отойди, ты мешаешь Йолане.

— Ч-что происходит? — прошептала Лиамея, уже все понимая, но отказываясь принимать. — Он умирает?

— Ты дала ему воду? — Олтар дождался, пока Лиамея кивнула, что-то вполголоса сказал Йолане, а затем снова обратился к наложнице: — Встань у окна.

На негнущихся ногах Лиамея поднялась и, заставляя себя не оборачиваться на кряхтение метущегося по постели императора, подошла к тяжелой занавеске, взялась за массивную шелковую кисть рукой и сжала до боли. Вглядываясь в беспросветную ночную мглу, наложница слышала, как с шелестом по полу мазнуло платье Йоланы, и как целительница присела на скрипнувшую кровать.

22. Дэмин и Кьяра

Неугомонной Кьяре гонка была только в радость. Девчонка с удовольствием неслась вперед, погрязая туфлями в песке, с детским азартом пряталась за барханами, будто не было над ней скрывающих заговоров, и щурилась, глядя на тяжелое, съедающее остатки пар-оольской армии солнце.

Она была удивительно красива в золотом закатном свете, свободная, как ветер, счастливая моментом, как птица. Дэмин, поначалу собиравшийся создать что-то вроде плывущего по воздуху паланкина, быстро отбросил эту идею. Кьяру комфорт интересовал мало, ей было приятно двигаться, и волна ее энтузиазма захватывала и Дэмина. Он шел чуть позади нее, выслеживающей пар-оольцев, и с улыбкой любовался вьющимися на ветру распущенными рыжими волосами, все время выбивавшимися из-под платка.

Кьяра походила на огненный пустынный цветок, на прекрасного песчаного духа. Ладони девушки были восхитительно прохладными, но плечи дышали жаром, когда мужчина нагонял ее, чтобы заключить в объятия. Кьяра жалась к нему, смеялась, а потом выворачивалась, стремясь скорее продолжить путь.

Она ни о чем его не спрашивала и ничего не просила. Дэмин был готов к тому, что девушка потребует вылечить ее, но Кьяра будто и вовсе об этом забыла.

«Ты же понимал, что так и будет, — шептал ему внутренний голос. — После спасения она доверяет тебе еще больше. Как и любой, кому на грани смерти благодетель протянул руку помощи. Ты проделывал такое десятки раз».

Сейчас смотреть на нее сквозь призму привычного интереса к движениям человеческой души было невозможно и неправильно.

«Я люблю ее».

— У них привал! — крикнула Кьяра, отмахиваясь от назойливо лезущих в глаза прядей. — Так что у нас тоже!

— Согласен, — кивнул ей Дэмин. — Я уж думал,