Донецкие повести - Сергей Богачев

Василий точно знал, что коридоры и договорённости с соседями имеются практически на каждой заставе, но их не сдают начальству ни при каких обстоятельствах. Что ж, там видно будет, по обстановке — время для принятия решения ещё есть. На третий день пребывания Василия в командировке на Луганыцине Харитонович зазвал его к себе в гости на вареники: «Василий, нас с тобой столько связывает, быть в моей вотчине и не зайти в гости — обидишь. Моя таких вареников налепила, если не отведаешь — домой меня не пустит…»

После четвёртой стопки Харитонович завёл разговор о своём сыне:

— Как мы его ни отговаривали, подался по моим стопам. И всё хочет самостоятельно служить. Мне запретил вмешиваться. Правильный парень. А я вижу, что «чмарит» его командир, — да ты ведь и сам слышал, какая про Гуменюка слава идёт. Понятно, его все терпят, глаза закрывают, чтоб до пенсии дослужил. Я не лезу. Но не сломал бы хлопца. Я не прошу о тёпленьком местечке — просто перевести куда угодно. Пусть в худшее место, с трудным бытом, но чтоб без этого психоза… сам понимаешь…

— Поможем, Харитоныч. Ты — мужик правильный, таких уже почти не осталось в войсках. Если мы друг друга перестанем поддерживать — армии конец. У меня к тебе тоже маленькая просьба… — Василий почувствовал, что лучше будет прямо обрисовать задачу, возникшую в связи с делом Вани Черепанова.

Маленькому Ване было очень интересно полететь на самолёте. Он выбрал место возле иллюминатора и с удовольствием рассматривал мощное крыло лайнера, деловито пристегнул ремень и проконтролировал, как это сделала мама. Даже симпатичную кареглазую бортпроводницу, выразительно повествовавшую, что нужно делать, если самолёт совершит аварийную посадку на воду, Ванечка слушал на полном серьёзе.

Когда самолёт начал разбег, Рита прикрыла глаза. Ей хотелось забыться на предстоящие час и сорок минут полёта и ни о чём не думать. Но чем дальше, тем настойчивее воображение заполоняли мысли о предстоящей встрече с Сергеем. О, до чего же здорово было бы сдавать время в камеру хранения! Ещё немножко — и её бросит в дрожь. От двойственности Сергея, от двойственности её миссии и её чувств к нему.

— И чем же занимается такая интересная девушка? — вопрос был адресован сидевшим по другую сторону от Риты седовласым дядечкой, которому было далеко за пятьдесят.

Он был вовсе не в её вкусе. И даже не из-за возраста. Самоуверенный молодящийся бабник с явно подкрашенными волосами, обильно политый туалетной водой. «Лучше бы сначала в спортзал сходил и животик согнал, а уж потом к девушкам клинья подбивал», — подумала Маргарита. Но всё же решила поддержать разговор, чтобы хоть как-то переключиться и отвлечься от своих мыслей. Интересно, какие цветы приготовил для неё Серёжа? Эх, добавить бы к его бизнес-хватке простой человеческой морали и доброты…

Пройдя сквозь толпу встречающих и активно пристающих наглых аэропортовских таксистов, одинаковых на всём постсоветском пространстве, Маргарита поняла, что их никто не встречает. А может, Сергей из соображений безопасности решил подстраховаться и проверить, нет ли подвоха, — это в его стиле. Времени до поезда было предостаточно. Маргарита разыскала маршрутный микроавтобус — они сдадут вещи на вокзале в камеру хранения, немного посмотрят город, перекусят…

…Когда поезд медленно тронулся и за окном стали потихоньку проплывать люди, Рита почувствовала усталость и облегчение одновременно. Вдруг дверь их купе открылась — и на пороге возник он. Несколько секунд они с любопытством разглядывали друг друга. Словно привыкая к двойникам тех, с кем были когда-то знакомы в прошлой, почти забытой жизни.

— Приветик! — Сергей поцеловал Риту в щёку и протянул букет нежных кремово-алых роз, которые уже стояли в красивой вазе с водой.

Затем он извлёк из огромного пакета большущую модель самолёта с пультом и протянул завороженному Ване:

— Ну, здоров, мужик! — отец осторожно взял сына на руки.

Вскоре на столе появилось множество вкусностей. За весёлой беседой незаметно пролетело почти два часа — не сговариваясь, они избегали трудных тем.

— Вам пора отдыхать, ну а мне ещё нужно сделать несколько деловых звонков, так что будем прощаться, — Сергей остался доволен и встречей, и собой.

Уже выйдя из купе, он неожиданно уколол острым взглядом провожавшую его Риту:

— На досуге нам нужно будет кое-что вспомнить и уточнить.

Маргарита почувствовала, как по её спине пробежали нервные мурашки — спутники тревоги.

Она закрыла дверь и уже не увидела, как коротко стриженый парень в синем спортивном костюме, мирно стоявший у окна напротив последнего купе, незаметно ткнул в бок проходившему мимо Селиванову электрошокером. Дверь купе молниеносно открылась, и один из попутчиков парня подхватил обмякшее тело Сергея, а другой, помогая пассажиру справиться с «внезапным головокружением», приложил к его носу смоченный каким-то раствором платок Без всякого шума они переместили Селиванова на полку, и парень отправился в соседний вагон, где пробыл не более пятнадцати минут. По его возвращении спутники перекинулись парой фраз, после чего старший группы достал планшетник и вызвал кого-то по скайпу.

— Шалва Давидович, всё штатно. Осложнений при приёмке груза не возникло. Единственное неплановое обстоятельство — пришлось принять товар без документов, всё проверили — видимо, они где-то отдельно следуют либо вовсе отсутствуют. Но у нас время на исходе, так что начинаем переупаковывать товар для отправки конечному потребителю. Следующий доклад — по плану.

Шалва удовлетворенно хмыкнул и уже сам набрал чей-то номер:

— Миша, узнал? Я, конечно, да, знаю, знаю, что Шалву не узнать невозможно. Как здоровье, дорогой? Как твоя мама себя чувствует? — в самых драматичных и динамичных ситуациях Мдивани имел терпение не выпячивать главные вопросы в начало беседы, соблюдая свою излюбленную канву.

Когда стандартный обмен приветствиями и расспросами был завершён, Шалва Давидович как бы между прочим сообщил:

— Гость уже в пути. Встречай, как договаривались.

Станция Черешнево, где поезд стоял всего пару минут, не отличалась многолюдностью. Вот и на сей раз, кроме компании молодых людей, поддерживающих под руки своего, видимо, перебравшего в пути товарища, да бабульки с котомками, высадившейся с противоположной стороны состава, с поезда больше никто не сошёл. Молодежь погрузилась в забрызганную грязью, но местами белую «ниву» с неразличимыми номерами, которая медленно двинулась по узкой асфальтовой дороге. Через пару часов грозные знаки предупредили о въезде в пограничную зону. А вот и поворот на бывший колхоз «Красный пахарь».

— Кажись, здесь, — водитель «нивы» припарковался у заброшенного коровника, пощёлкал по навигатору и съехал на просёлочную дорогу, отмеченную знаками «Движение запрещено» и «Тупик». Вскоре впереди показался заросший кукурузой шлагбаум. При всей нарочитой заброшенности и состояние дороги, и следы колеи свидетельствовали, что ею изредка кто-то пользуется.

Справа у шлагбаума возник синий «УАЗик», возле которого лениво «загорали» двое российских погранцов. Они спокойно наблюдали за подъезжающими, не прекращая лузгать семечки и не произнося ни слова.

Водитель «нивы» остановился, вышел из машины и обратился к пограничникам:

— Здорово, мужики, мы на рыбалку по приглашению Василия Петровича. Как нам до зелёной протоки добраться?

— Мы в курсе, Давидовичу привет. И давайте за нами, — вскоре узкая дорога привела их к берегу реки.

— Бросайте свой транспорт здесь, с ним ничего не случится. Лодка у причала — разберётесь. Хорошей рыбалки! Надеемся, за пару часов управитесь.

Лодка с рыбаками, сносимая шустрым течением, пошла к противоположному берегу.

— Щуку на блесну взяли? — крепко сбитый мужик в синей ветровке приветливо встретил рыболовов у неприметного, обступленного камышами причала на украинской стороне реки.

— Щука не взялась. Везём копчёного угря для Василия Петровича.

Вскоре рыбаки пересели в четвёртую модель «жигулей» — теперь уже с украинскими номерами. Каких-то пятнадцать минут — и автомобиль остановился у полуразрушенного амбара.

— Кажись, здесь, — водитель, осмотревшись, сверился с навигатором.

— Что ж, наступил трогательный момент расставания, — смуглолицый шкет прямо через мешок, надетый на голову пленника, сунул ему под нос смоченную нашатырём тряпку и, почувствовав, как дернулась голова, вытолкнул тело за амбаром. Затем с чувством хорошо выполненной работы достал планшетник и отправил лаконичное сообщение: «Посылка доставлена».

Получив сигнал от Шалвы, Бальцерович маякнул Ивану: «Угорь на месте. Пусть встречают».