Забытая история любви - Сюзанна Кирсли

Мори, не меняя выражения лица, развернул лошадь.

— Пора возвращаться.

Не став спорить, она тоже развернулась и последовала за ним тем же медленным, размеренным шагом, немногим быстрее, чем молчаливо и неумолимо приближавшийся парусник. София догадывалась, что он ради нее держит этот шаг и что рыцарское благородство не позволит ему пустить лошадь более быстрым аллюром, поэтому сама пустила свою кобылу легким галопом, чтобы ускорить движение.

Мори, не ожидавший этого, немного поотстал, но в считанные секунды снова поравнялся с ней, и, когда они доскакали до конюшен Слэйнса, он поймал рукой уздечку ее кобылы и придержал ее.

Он не улыбался, но в его глазах можно было рассмотреть веселые огоньки.

— Я всегда считал, что когда начинают скачки наперегонки, соперника полагается предупреждать об этом. — Он выпрыгнул из седла, подошел и положил руки ей на талию, помогая спуститься.

София сказала:

— Я не собиралась скакать наперегонки. Я просто…

— Да, — прервал он ее. — Я знаю, что собирались.

Она уже стояла на земле, но он не отнял рук. И держал он ее совсем не так, как Билли Уик, — руки его были нежными, и она знала, что ей достаточно лишь отступить на шаг в сторону, чтобы освободиться, вот только… Воля ее вдруг ослабела, она уже не могла пошевелиться. Лошадь, стоявшая теплым боком к ее спине, превратилась в живую стену, которая загородила ей все, кроме плеч Джона Мори и его лица, обращенного к ней.

— Если вам когда-либо покажется, что я медлю, вам нужно сказать мне лишь слово.

Она поняла, что говорил он не о скачке, и почувствовала, как кровь начинает разливаться по шее и щекам, но колотившееся в груди сердце вдруг замерло от… От чего? Нет, это был не страх, но какое-то очень сходное с ним чувство, охватившее ее, когда она подумала о том, что может произойти, если она ответит ему.

— Полковник Мори! — Раздался топот ног, и к ним подбежал Рори, на этот раз не обращая никакого внимания на их близость. Сейчас его занимали другие, куда более важные вещи. Он выпалил: — Ее светлость просит вас к себе, немедленно!

София почувствовала, что его руки соскользнули с ее талии, Мори официально кивнул и спросил разрешения покинуть ее:

— Позвольте оставить вас.

— Конечно! — Она обрадовалась, что голос не изменил ей и даже прозвучал почти естественно. Еще больше она обрадовалась, когда сделала шаг и почувствовала, что дрожащие в коленях ноги вообще могут идти и удерживать ее в горизонтальном положении.

Руки ее все еще были в перчатках Мори. Она неохотно стянула их, но, когда развернулась, чтобы отдать их хозяину, тот уже шел в другой стороне двора, покачивая застегнутым на плечах черным плащом в ритм четкой солдатской поступи. Насилу оторвав от него взгляд, София сжала грубые потертые кожаные перчатки и собралась было спросить Рори, не знает ли он, что за корабль приближается к Слэйнсу, но он тоже оставил ее и уже успел подойти к двери конюшни, ведя за собой обеих лошадей.

Когда София осталась посреди двора одна, ее вдруг охватила паника, и это сильное чувство заставило ее приподнять юбки и броситься бежать сломя голову и не разбирая дороги, подобно ребенку, к большой двери, в которую только что вошел Мори.

Внутри неожиданная темнота на миг ослепила ее, и она столкнулась с человеческой фигурой. Это был не Мори.

— Милая родственница, — произнес граф Эрролл приятным голосом, — позвольте узнать, куда вы так спешите?

— О, простите меня! — воскликнула София, пряча руку с перчатками за спину. — Там корабль…

— Да, «Король Вильгельм». А я между тем искал вас. Мать сообщила мне, что капитан этого корабля печется о вашем благополучии и наверняка захочет увидеть вас в кругу семьи, когда сойдет на берег. — Его улыбка была по-братски доброй и чуточку насмешливой. — Быть может, вы найдете уместным переодеться?

Она провела по платью свободной рукой, понимая, что оно, должно быть, все в пыли после скачки, но, когда ее пальцы достигли талии, ей вспомнилось тепло ладоней Мори, и Софии вдруг захотелось подольше не снимать это платье, как будто оно и только оно хранило память о его прикосновении.

— Благодарю вас. Нет, — промолвила она и сильнее сжала пальцы на кожаных перчатках.

— Тогда идемте. — Граф протянул руку. — Подождем вашего капитана Гордона в гостиной.

Графиня присоединилась к ним несколькими минутами позже.

— Мистер Мори, — сообщила она, — согласился не выходить из своей комнаты, пока мы не убедимся, что капитан Гордон прибыл один.

— Мудрое решение, — одобрительно кивнул ее сын. — Впрочем, я не уверен, что ему стоит встречаться и с капитаном Гордоном. Как вы думаете?

— Он друг.

— Но пятьсот фунтов — это пятьсот фунтов, — напомнил ей граф. — Людей выдавали и за меньшее вознаграждение.

— Томас Гордон не предатель.

— Что ж, я, как всегда, прислушаюсь к вашему мудрому суждению. — Он завел руки за спину, подошел к окну и принялся смотреть на корабль, который уже встал на якорь недалеко от берега. — Вижу, «Король Вильгельм» уже ходит не под белым крестом святого Андрея.

Его мать тоже подошла к окну и выглянула.

— Что это за флаг?

— Это флаг новой унии — соединенные андреевский и георгиевский кресты, — ответил сын глухим, полным горечи голосом. — Это означает, что шотландского флота больше не существует.

— Что ж, — вздохнула мать. — У нас было всего три корабля.

— Но эти три корабля были наши, — возразил он. — А теперь мы даже их потеряли. Интересно, понимает ли наш друг герцог Гамильтон, какая цена была заплачена за то, чтобы он сохранил свои земли в Ланкашире?

София, пока они разговаривали, решала, как поступить с перчатками Мори, которые все еще держала в руках. Она не думала, что графиня или граф не одобрят ее верховую прогулку с мистером Мори, но они могут удивиться тому, что к ней попала его личная вещь. Не найдя места, где можно было бы спрятать перчатки, она положила их на кресло и села сверху.

Она все еще сидела так, когда доложили о прибытии капитана Гордона.

Он вошел в комнату с запомнившимся ей чванливым видом, красивый, в длинном синем камзоле с золотыми позументами и начищенными до блеска пуговицами. Поздоровавшись сначала с графиней, потом с графом, он подошел к Софии, взял ее руку и поднес к губам, низко наклонившись и очаровательно улыбаясь.

— Госпожа Патерсон, я надеюсь, вы уже отдохнули после недавней гонки верхом?

— Да, сэр, спасибо.

— Рад это слышать.

Когда он распрямился и отпустил ее руку, граф сухо спросил:

— Вы прибыли один?

— Да. Капитан Гамильтон отстал на несколько часов.