Репетиция конца света - Елена Арсеньева

Ага, и гонорары возрастут. Ждите ответа, ждите ответа...

Алена стиснула зубы, чтобы избежать искушения позвать-таки на помощь, и принялась с удвоенной энергией тянуть, толкать и раскачивать проклятущую фрамугу. Она вошла в такой раж, что даже мысль о Катерине, которая вполне могла услышать шум и заподозрить неладное, не способна была ее утихомирить. Отрезвляющее действие произвело воспоминание о каком-то фильме, в котором на героиню обрушилось остекление то ли парника, то ли теплицы, причинив ей, как пишут в милицейских протоколах, тяжкие телесные повреждения по признаку опасности для жизни. А выражаясь медицинским языком, увечья, несовместимые с жизнью.

Не хотелось бы...

С другой стороны, какой поворот сюжета! Она будет истекать кровью на лоджии, а Катерина – лихорадочно измышлять способ избавиться от тела. Интересно, что можно в такой ситуации измыслить? Срочно вызвонить Влада или какого-нибудь другого тяжеловоза и тайно вынести то, что некогда было писательницей Дмитриевой, из квартиры? Оставить труп на пустыре? Утопить в Волге, сбросив с железнодорожного моста, благо он тут неподалеку? Пристроить на рельсы так, чтобы мертвое тело переехал курьерский поезд или товарняк, и пусть потом люди гадают, с чего бы это Алена Дмитриева решила изобразить из себя Анну Каренину? И станет известно, что ее бросил муж, и поймут люди, что она этого не пережила...

А как быть с постулатом подруги Маши, дескать, поезд уже ушел, под него даже не ляжешь?

И вообще, одно дело – инсценировать самоубийство так, чтобы никто об этом не догадался, и совсем другое – быть убитой так, чтобы все сочли это самоубийством. Уж такой расхожий детективный ход, что дальше некуда. А штампов Алена старалась избегать – как в жизни, так и в своем незамысловатом творчестве. «Этот номер не пройдет», – сердито сказала она себе, перевешиваясь через перила.

Что? Как это – перевешиваясь? Она и не заметила, как и когда открыла-таки фрамугу! Здорово. Ну, теперь, как говорится в сказках, самое легкое позади, а самое трудное впереди.

Она заглянула в комнату. Дверь по-прежнему заперта, никто в нее не рвется, не стучит. Возможно, Катерина отсиживается в комнате, выходящей на противоположную сторону, оттого и не слышит произведенного пленницей шума? Хорошо, если бы так. Потому что очень не хотелось бы, спустившись с балкона, угодить в цепкие объятия этой поганой лесбиюшки, перемазанной лиловой губной помадой.

А может, там шарахается так называемый муж в косухе?

Ладно, ты сперва спустись, а о плохом лучше не думать.

Алена свесилась с балкона еще раз и произвела рекогносцировку. Затем выработала тактику и стратегию побега. Значит, так. Повернувшись спиной к улице, перенести наружу сначала одну ногу, укрепить ее вон в той очень кстати сделанной декоративной выемке. Потом перенести другую ногу и поставить в аналогичную выемку рядом. Потом нагнуться и умудриться уцепиться за эти самые выемки сначала одной рукой, а затем и другой. При этом вытащить ноги и повиснуть на руках. Если, конечно, получится. Предположим, получилось. Ну, и тогда придется разжимать руки и падать «солдатиком», как в воду...

Внезапно, словно шилом в бок кольнули, Алена вспомнила приснившийся сегодня сон. Она видела себя девчонкой-второклассницей, которая пришла в секцию плавания... Это когда-то происходило в действительности, в ее детстве. Тренер привел их на вышку и заставил прыгать. Учитывая, что Алена плавать практически не умела, а высоты боялась панически, задача оказалась непосильной. Тренер жутко разозлился и выгнал ее из группы. Алена сначала переживала, а потом подумала, что он еще оказался очень милосердным. Вполне мог просто столкнуть ее с двухметровой высоты: плыви, мол! Такой метод обучения, может, и помог бы любому другому ребенку, но она умерла бы, просто умерла бы от страха! В секцию, короче, она больше не ходила, плавать научилась гораздо позже и то чуть получше топора, но эта сцена в бассейне накрепко поселилась в ее снах как признак какого-то бессилия.

Сон о бассейне всегда предвещал нечто недоброе. А вот сегодня ночью – Алена это отчетливо помнила! – она заставила-таки себя прыгнуть с чертовой вышки! Помнила, как спружинила под ногами доска, как ударил снизу поток воздуха... Что произошло потом, осталось в темной бездне сна. Но ведь она прыгнула! Прыгнула во сне, значит, прыгнет и наяву.

Повесив на шею сумку, задрав к поясу слишком узкое и тесное платье и мысленно приготовив себя к тому, что колготки потом придется выбросить, а шубу сдать в химчистку, Алена перенесла через перила одну ногу...

Далее все шло как по писаному – до второго пункта плана. В ту минуту, когда Алена пыталась ухватиться руками за те выемки, где укрепилась ногами, она просто-напросто сорвалась и рухнула вниз.

В сугроб. На четвереньки.

Счастье, что в Нижнем Новгороде такие снежные зимы! Счастье, что при доме номер пятьдесят один по улице Авдеева был прилежный дворник, который регулярно сметал снег на газон, где в конце концов образовался огромный сугроб! Счастье, что балкон «нехорошей квартиры» выходил на такой газон. И еще счастье, что пенсионеры в этом доме не испытывали тяги к озеленению газонов и не утыкали их колючими, ветвистыми кустами, опасными для жизни и здоровья граждан и гражданок, прыгающих с верхних этажей... Но самое большое счастье, что устроители вертепа «Выбор за вами» разместили его всего лишь на втором этаже. Лучше бы, конечно, если бы он находился на первом, но, с другой стороны, не может быть все в жизни хорошо, должно быть что-то и плохо, а в каждой бочке меда непременно наличествует ложка дегтя.

Алена размышляла об этом, стоя на четвереньках и поднимая из сугроба лицо. При этом она возносила хвалы создателям водостойкой туши. Все-таки ей сейчас придется останавливать попутку – не хотелось бы до смерти напугать водилу черными потеками на лице.

То есть ей придется останавливать попутку в том случае, если сначала получится подняться на ноги...

Она напрягла мышцы, столь тщательно тренируемые в течение последнего года, призвала на помощь бога Шейпа – и с некоторым усилием поднялась. И даже распрямилась. И даже сдвинулась с места.

Тело плохо слушалось, это конечно, и что-то где-то гудело и отдавалось болью, но Алена не позволила себе размениваться на мелочи. Сейчас главное – оказаться как можно дальше от опасного подъезда, из которого в любое мгновение может выскочить эта фурия фуриозо – Катерина...

Сначала неуверенно, потом все скорее и тверже Алена пошла прочь. Перешла дорогу и побрела по обочине в сторону Московского вокзала, поминутно оглядываясь, не настигает ли ее какая-нибудь машина. Но выстуженная, насквозь продутая ветрами улица Авдеева была пуста. Приходилось пока рассчитывать на свои собственные ноги.