Сахаров В. Северная война. - Неизвестно

Глава 20.

Дымино. Осень 6655 С.М.З.Х.

– Вижу всадников! Голос одного из передовых черных клобуков разнесся над полем, и я посмотрел на Алиенору Аквитанскую, которая сидела в открытой повозке. Рыжеволосая королева в теплом шерстяном платье, которое было куплено ей еще в Волегоще, зябко поежилась, и плотнее закуталась в подарок великого князя Прибыслава, соболиную шубку, а затем, заметив мой взгляд, невольно втянула голову в плечи. – Ну что, красавица, близится миг твоего освобождения из плена диких язычников? В моем голосе была усмешка, и я обращался к королеве, словно мы ровня. Алиенора это, конечно же, понимала, ибо соображала очень даже неплохо. Естественно, подобное обращение бесило ее, и я это чувствовал. Однако, кроме того, моя ведовская суть улавливала, что Алиеноре это нравится, ведь я мужчина, а она женщина, и мы прожили бок о бок более двух месяцев. Бывало, ссорились, после чего пленница злилась и грозила меня покарать, а случалось, что мы вели мирные беседы на самые общие темы, вспоминали наших детей и жалели, что судьба-злодейка раскидала франков и венедов по разные стороны баррикад. Все это не могло не сказаться на отношении пленницы ко мне. Ну и, кроме того, во время прогулок по Волегощу королева смогла воочию увидеть, как живут лютичи, и как славяне дорожат своими женщинами. Да, мы редко говорим им комплименты, есть такое. Но ведь слова это только звуки. Главное, что у нас внутри, в душе, и что мы чувствуем по отношению к тем, кто нам дорог и близок. В нас нет европейского двуличия, по крайней мере, пока, и подспудно королева Франции это понимала, а затем невольно сравнивала свою жизнь и нашу, и как-то раз обмолвилась, что венедский образ жизни нравится ей гораздо больше, ибо наши люди более открытые и от них исходит доброта. Возможно, это просто Стокгольмский синдром заложника, про который в двадцать первом веке написано немало умных статей. Но мне казалось, что это нечто большее и приходила на ум мысль, что если бы я встретил эту шикарную женщину с двумя толстыми косами цвета меди, которые лежали на ее плечах, и опускались на грудь, пять или шесть лет назад, то между нами могло бы возникнуть что-то серьезное. Ну, а сейчас и время не то, и мы другие. Я воин славянского бога и защитник своего народа, а она супруга короля-крестоносца и в Алиеноре слишком много двуличия и лицемерия. Поэтому все, что я смог, это добиться ее симпатии ко мне и венедам. Можно спросить, а зачем это? Да затем, что впереди еще не одна битва, а врагов гораздо больше, чем нас, и кто одержит победу до сих пор не ясно. Да и на политику данный фактор может наложить свой отпечаток, а значит, улыбайся Вадим Сокол, шути, гни свою линию и не думай совсем уж плохо о красавице Алиенор, жизнь которой, несмотря на знатное происхождение, была весьма тяжелой и имеет немало темных пятен. – Ты многое себе позволяешь, варвар, – подняв голову, сказала королева. – Вот такой вот я нехороший и невоспитанный человек. Дикий и необузданный. Алиенора помолчала и произнесла: – Жаль, что у меня не получилось тебя соблазнить, и я завидую твоим женам. Подобного признания я добивался от королевы давно, ибо многое может забыться, а такие слова навсегда останутся в подсознании, поскольку они идут от сердца, а значит, сколько живет человек, столько он их и помнит. Сказав это, королева посмотрела на меня, а я на нее. Наши глаза встретились, и она не отвернулась. После чего я произнес: – Сейчас мне тоже жаль. – Так может быть, пока не поздно, повернем обратно к городу? – королева кивнула за спину, где в километре от моего отряда, который ожидал франков, виднелись высокие оборонительные валы города Дымино. – Нет, – я покачал головой, – назад уже ничего не отыграть. Женщина фыркнула, опустила глаза долу и стала перебирать янтарные четки с золотым крестиком, а я посмотрел на приближающийся отряд франков, во главе которого скакал рыцарь Роберт де Ге. Крестоносцы были в полных доспехах и готовы к бою, над ними развевался королевский штандарт, а вслед за воинами Людовика Седьмого быстро катились две повозки, на которых находились бочонки с серебром. На всякий случай я заранее подстраховался, и помимо конных дружинников, которые были со мной, в лисьих норах на поле сидела еще сотня из варягов и пруссов, а в лесу, откуда вышли франки, находились лесовики Калеви Лайне и вароги Торарина. Так что если рыцари задумали недоброе, то я отобьюсь и смогу отойти в город, где помимо моих воинов триста бойцов воеводы Огарыша и двести ополченцев. Однако пока все шло как по маслу. Крестоносцев было ровно сто человек, а Хеме полчаса назад дали знак дымами, что в лесу все спокойно. Впрочем, я не расслаблялся, постоянно прислушивался к своим чувствам, которые говорили, что непосредственная опасность мне не грозит, и наблюдал за приближающимися европейцами. Тяжелые кони рыцарей сбавили ход и остановились в полусотне метров от нас. Затем от крестоносцев отделился Роберт де Ге и я направился к нему навстречу. Мы остановились посередине между отрядами, и оглядели один другого. После чего посланец короля приподнял вверх закрытую латной перчаткой правую ладонь и сказал: – Приветствую тебя, Вадим Сокол. – И я тебя, Роберт де Ге, – услышал он мой ответ: – Ты привез серебро и птиц? – Да. – Тогда не станем тянуть время. Выпускай вперед повозки, мы посмотрим на выкуп, и вы получите королеву. – Хорошо. Де Ге взмахнул рукой, и его рыцари расступились. Гужевые лошади вынесли к нам свой груз, и пара моих воинов стала проверять бочонки. В одних были французские денье весом в одну целую и четыре десятых грамма, полновесный стандарт, а не истонченные и более легковесные обрезки. В других находились почти идентичные им по весу английские пенни. В самом конце пошли бочонки, где лежали кельнские марки, а помимо того имелись клетки с несколькими ловчими соколами. Франки нас не обманули, а если так, то и я собирался быть честным. По моей команде дружинники вывели из нашего строя повозку с Алиенор, и Роберт де Ге спросил королеву: – Ваше Величество, с вами все в порядке? – Да, рыцарь, – произнесла королева, после чего она посмотрела на меня и сказала: – Думаю, что мы еще встретимся, Вадим Сокол. – Буду этому несказанно рад, Ваше Величество, – кивнул я и по моим губам пробежала усмешка. – Мой дом ваш дом, особенно если вы оплатите постой серебром. Алиенора Аквитанская улыбнулась и кивнула посланцу своего супруга: – Я желаю поскорее вернуться в лагерь наших соотечественников. – Мы поторопимся, моя королева, – ответил де Ге. Размен прошел нормально. Мы с рыцарем молча раскланялись и развернули наших коней. Королева перешла к крестоносцам, а я получил серебро. Все по чести и вроде бы пришла пора разбегаться в разные стороны. Однако это история имела продолжение. – Вадим, в лесу дым, – сказал мне Иван Ростиславич Берладник, лишь только мой жеребец приблизился к строю дружины. Я оглянулся и увидел прерывистый сигнальный дым. Один клубок поднялся к серым осенним небесам. Следом второй, а за ним третий. Затем короткая пауза и один большой дымный шар с темноватым смоляным оттенком. Хеме, которые находились в стороне от лесной дороги, давали знак, что в чащобе три сотни врагов и если судить по оттенку дыма, то они являлись воинами ордена. Калеви Лайне свое дело знал хорошо и не ошибался, а неожиданно объявившийся в лесу противник, даже если бы увидел за деревьями сигнал, все равно не смог бы поймать наших опытных разведчиков. – Эге-ге-й! – окликнул я Роберта де Ге. – Рыцарь! – Чего тебе, венед!? Посланец короля обернулся, а я указал на лес и дымы. – Видать, ты все-таки не поверил и мне, а потому взял с собой дополнительное сопровождение! Де Ге посмотрел на сумрачную чащобу и покачал головой: – Нас только сотня! – А мои люди дают знак, что в лесу еще триста воинов и они храмовники вашего бога! Рыцарь перекинулся несколькими словами с королевой, которая нахмурила свое хорошенькое личико, и вновь направился ко мне. Опять мы встретились между нашими воинами, которые были готовы к тому, что вот-вот начнется рубка, и франк сказал: – Витязь, мы сами по себе. Нас ровно столько, сколько было договорено, а в чаще люди, которые желают, чтобы королева погибла. – Храмовники? – Да, тамплиеры, примкнувшие к ним бродяги и несколько фанатичных проповедников. – И зачем им это? – Есть сведения, что цистерианцам нужна мученица, которая погибла от рук язычников. – А тамплиеров не остановит, что королева под вашей защитой? – Нет. Они готовы убить всех, ибо это будет делаться ради торжества великой цели. – Это задумка Бернарда Клервоского? – Не думаю. Скорее всего, такой незатейливый план придумал кто-то из священнослужителей рангом пониже. – Вас должен кто-то встретить? – Конечно. За лесом, в пяти милях от этого места, нас ожидает барон Адольф Сен-Жан-де-Карьер. С ним четыреста воинов и если мы до него доберемся, то нас не тронут. Исподлобья Роберт де Ге посмотрел на меня и, уже понимая, чего он хочет, я спросил франка: – Что ты предлагаешь? – Помоги нам пройти через лес. – Ха! Чтобы я оказывал содействие врагам, такого еще не было. – Все когда-нибудь случается впервые и, помогая нам, ты помогаешь себе и своему народу. Ты ведь понимаешь, что будет, если станет известно, что проклятые язычники получили выкуп, а затем догнали королеву и подло убили ее? – Понимаю. Воины, которым не нравится эта дурацкая война, станут драться не жалея себя, и если сейчас иногда случается так, что франки не трогают попавших к ним в плен мирных жителей и пленников, то этого больше не будет. Война начнет новый виток и это плохо. – Правильно ситуацию видишь, – рыцарь кинул взгляд на королеву, которая наблюдала за нами, и спросил: – Итак, ты поможешь нам? Я прикинул расклад и пришел к выводу, что помочь франкам придется. Большую группу наших воинов они к себе не подпустят, да и нет времени ждать подмогу из Дымино. Лес обойти очень трудно, рядом много болот, так что на этот маневр можно потратить сутки. Вызывать сюда барона Адольфа Сен-Жана-де-Карьера (какой смешной титул) тоже не вариант, засевшие в лесу храмовники перехватят гонца. Так что, как ни крути, а придется сегодня подраться. Впрочем, я только ‘за’. В любом случае мне придется начинать новый рейд по тылам противника, а потому какая разница, где врага бить, здесь под Дымино или дальше к югу, поближе к Радогощу? Никакой, а значит, готовься Змиулан, скоро твоя чародейская сталь вновь станет вскрывать тела вражеских храмовников и тех, кто с ними заодно. – Я помогу вам, рыцарь де Ге, – сказал я посланцу короля. – Однако предупреди своих воинов, что рядом со мной не одна сотня воинов, а две. Барон дал знак своим рыцарям, что все в порядке, и прокричал: – Через чащу, венеды пойдут вместе с нами! Спокойно! Их немного больше, чем ожидалось! – После этого франк обернулся ко мне и вопросительно кивнул: – Ну и где твоя вторая сотня, в лесу? – Нет, – я повысил голос: – Поято! Самород! Поднимайте своих воинов! На глазах изумленных франков пожухлый травяной покров слева и справа от моего отряда зашевелился, а затем из-под земли на свежий воздух выползли пруссы и варяги, самые опытные воины моей дружины. Было дело, рыцари вновь схватились за оружие, но де Ге их успокоил и, дернув шеей, сказал: – Так я и думал, что ты прикроешь себя пехотой. Однако сейчас не об этом. Мы входим в лес первыми, а вы за нами следом. Если нападения не будет, то на противоположной опушке расстанемся. Ну, а если нас начнут убивать, то помоги и это тебе зачтется. – Только ты своих рыцарей обозначь, чтобы мои их в сутолоке боя не перебили. – Как? – Прикажи разорвать белую материю на полоски, и повязать их на левую руку. Так мы твоих бойцов от вражеских отличим. Ну, а нас и так видно. – Сделаю. Движение началось через пятнадцать минут. По дороге рыцари двинулись в сторону леса, а мои воины к этому моменту получили инструкции, спешились и последовали за ними. Серебро было отослано в город, а помимо того я вызвал остальную свою дружину, так что если Роберт де Ге решил нас подставить, то из чащобы он не выберется. Однако вряд ли барон меня обманывал, очень уж ценный груз королева Алиенора, чтобы им рисковать. Вот поэтому я ему и поверил. Дым над лесной чащобой исчез. Видимо, воинов Хеме и варогов вспугнули. Мы вошли в чащобу, и вперед выдвинулась дозорная группа. Облетевшая листва, словно разноцветный ковер, лежала под нашими ногами. Настороженные взгляды обшаривали кусты и скользили по голым веткам. Врагов почувствовать не удавалось, слишком много рядом людей. Однако они были неподалеку и, наверняка, наблюдали за идущими впереди рыцарями. На миг я представил, как они удивятся, если нападут, а мы ударим им в тыл, и тут кусты неподалеку зашевелились. Было дело, наши арбалетчики приготовились осыпать противника болтами, но это оказался один из Хеме, троюродный племянник Калеви Лайне приземистый крепыш с непривычным для меня именем Тапио. Хеме выскользнул из кустов, пристроился рядом и, держа руку на коротком мече, быстро зашептал: – В лесу враги. Триста воинов и многие из них в белых плащах с красными крестами, а еще егеря, десятка три, все очень опытные и с арбалетами. Они напали на нас и ранили двоих наших. Мы отошли дальше в лес и егеря за нами не погнались, а потом дядя послал меня к тебе. – Ясно. Где враги устраивают засаду? – Дальше распадок, – Хеме указал на дорогу. – Идти недолго, скоро на месте будем. Место удобное, так что, наверное, засада будет там. – Ладно. Поспеши обратно к Калеви и скажи, что как только бой начнется, пусть подтягивается. Тапио огляделся и снова исчез в придорожных кустах, вроде бы только что был здесь, а через секунду его и след простыл. – Сотники, – продолжая шагать, обратился я к Поято и Ранко, – воины готовы? – Да, – коротко ответил прусс. – Тамплиеров резать нам всегда в радость, – добавил Самород. – Вот только непривычно рыцарей выручать, но воины все понимают, так нужно. Молча, качнув головой, я продолжал движение. Распадок, про который говорил Тапио, приближался, и когда до него оставалось метров двести пятьдесят, впереди пропел сигнальный рог, который звал нас на помощь. Пришла пора показать себя и свои умения, и я отдал приказы: – Пруссы влево! Варяги вправо! Русичи за мной! К бою! Вперед! Бегом! Щит был готов принять удары вражеского оружия, а Змиулан что-то шипел и жаждал крови. Ноги понесли меня по дороге и спустя пару минут, во главе дружинников Берладника и степняков, я влетел в бой. На дороге была свалка. С обочин на рыцарей короля навалились такие же католики, как и они, и гвардейцы сразу же понесли серьезные потери. Обе стороны выкрикивали одинаковые кличи, и звенело оружие, а раненые кони ржали и пытались выскочить из кровавой мясорубки, в которую их завели люди. В общем, неразбериха, и если бы не мы, да не белые полоски на дружественных франках, то пришлось бы им туго, а так еще и ничего. Из-за моей спины в противника полетели метательные снаряды, и почти каждый был в цель, ибо сутолока давала нам преимущество, а затем пришел черед мечей. – С нами Бог! – выкрикнул молодой вражеский рыцарь, бросаясь на меня. – А мы пока сами по себе! – в длинном выпаде вонзая ему в шею клинок, ответил я. Последнее слово прозвучало в тот момент, когда противник уже разбрызгивал фонтанирующую из перерезанных артерий кровь. И отбросив его ударом левого плеча в грудь, я сцепился со следующим врагом, массивным тамплиером в отличной броне и полутораручным мечом в руках. – А-а-а!!! С ревом храмовник попытался обрушить на мою бедовую головушку свое оружие. Сверху вниз с еле слышным посвистом сталь опускалась на меня, но я скользнул навстречу врагу. Щит ударил по руке франка и отклонил клинок, а Змиулан проник под кольчужную юбку противника и вонзился ему в пах. Моментально победный рев тамплиера превратился в жалобный писк, и он замер. Его грозный меч завис в воздухе, глаза рыцаря остекленели, а рот издавал жалобное завывание. ‘Что, падла, – подумал я, – не нравится!? А людей резать во имя своих идеалов нравилось!? Наверное, да. Но вот только промашка у тебя вышла и здесь ты найдешь свою смерть’. Я потянул клинок на себя, и он выскользнул из тела крестоносца. – Чпок! – раздался сосущий звук, и тамплиер стал падать. Отступив в сторону, я уже не думал об умирающем в муках противнике и снова ринулся в драку. Щит принял на себя удар вражеской палицы, и я отмахнулся от налетевшего рядового воина в кожаных доспехах. Затем рывком отбросил его в сторону, и подошва моего ботинка опустилась на растерянное округлое лицо простого деревенского парня, которому бы сеять да пахать, а он поперся Венедию завоевывать. С хрустом его переносица сломалась, и по моему щиту пришелся второй мощный удар. Дубовая основа выдержала, но треснула. Еще один сильный удар и я мог остаться без защиты. Но в этот момент над моими плечами пролетело несколько болтов, значит, арбалетчики перезарядились, и передо мной снова чисто. Противников рядом не было, и я увидел, что французские гвардейцы окружили повозку с королевой, а полсотни тамплиеров и добровольцев наседают на них со всех сторон. – Яровит! – выкрикнул я имя своего небесного покровителя и поспешил на помощь воинам короля Людовика. Раз! Подсек ногу простому копьеносцу. Два! Щитом оттолкнул закованное в броню тяжелое тело вражеского рыцаря, и идущий рядом Ранко Самород топором вскрыл ему череп. Три! Мое хорошо тренированное тело ударило следующего противника, и я сбил его наземь. Четыре! Змиулан повернулся острием вниз и опустился в прорезь вражеского шлема. Пять! Меч поднялся, и классический вертикальный удар от головы вниз сразил еще одного простолюдина. Шесть! Передо мной снова тамплиер без щита и он с легкостью отбивает мой меч в сторону. Змиулан подвывает от досады, и вражеский клинок летит мне в лицо. Прыжком я ушел в сторону, вновь развернулся к противнику и понял, что он двигался, так же как и я, очень быстро и слишком стремительно. Это был достойный противник, не простой Воин Господа, а элита Ордена Тамплиеров. Таких людей среди наших врагов немного, но они есть, и вот с одним из них я столкнулся в бою. Что же, посмотрим, кто кого. Натренированный убивать зомби с крестом на спине меня сделает, или я его на родной земле уложу. Понеслось! Клинки схлестнулись в одновременных диагональных ударах справа налево. Звон стали. Мечи вернулись на исходную позицию, и вражеский клинок устремился к моему животу. Шаг назад и рыцарь рванулся за мной. Вокруг нас шла жестокая битва, в которой мы пока не могли сломить врагов, но тамплиеру и мне было не до общей схватки, ибо у нас своя. Противник вновь наступает. Замах! Удар! Опять сталь сталкивается со сталью, и я контратакую. Прямой удар с ноги в грудь врага и я его достал. На долю секунды он пошатнулся и Змиулан полетел ему в шею. Мимо! Вражина ушел и мой новый удар. Скорость увеличивалась, темп нарастал, и стальные полоски клинков были практически невидны. Игра мечей, глаза в глаза, не отступать и не ошибаться, ибо ошибка – смерть. В голове пустота, а тело работает само по себе. Мгновения стали минутами, все что происходило, было словно не со мной, и в таком состоянии я находился до тех пор, пока сквозь шум битвы не расслышал звук: – Дзанг! – Острие Змиулана пробило броню вражеского бойца и вонзилось ему в сердце. После чего правой ладонью я навалился на рукоять и клинок, разрезая кольчугу тамплиера, с хрустом проскочил через металл, поддоспешник и ребра, и глубже вошел в тело противника. Ну, а через несколько секунд крестоносец стал заваливаться на спину, а я вытащил свой меч из тела сильного врага и огляделся. ‘Хороший-с воин-с был-с, – мой разум уловил речь Змиулана, – вкусный-с’. ‘Да, наверное’, – согласился я с зачарованным клинком, в котором спала неизвестная мне сущность, и снова ринулся в драку. Однако мое вмешательство уже не требовалось. Ударившие по противнику с флангов пруссы и варяги, а затем появившиеся вароги и Хеме, которые сбили заслон вражеских егерей, моментально склонили чашу весов на нашу сторону. Налетчики стали сдаваться, сразу же брались под стражу, и мое внимание привлек один из тамплиеров, пожилой боец, которому отрубили кисть руки, и он, истекая кровью, лежал на листве и кричал: – Как такое возможно!? Католики с дикими язычниками! Вы заодно, а значит гореть вам всем в аду! Но ничего, скоро прибудет Бернард из Клерво и всем вам придется раскаяться! Вытирая окровавленный клинок об белый плащ тамплиера, я подошел к раненому, и спросил его: – С чего ты решил, что аббат Клерво лично появится в наших краях? – Тьфу! – храмовник плюнул в меня, и его слюна упала мою кольчугу, а затем левой рукой он выхватил из сапога кинжал и попытался меня достать. – Дзинь! – тренькнула тетива арбалета и в лоб тамплиера вонзилась короткая стрела. Я оглянулся и позади себя обнаружил одного из варогов, который пожал плечами, мол, не сдержался. Впрочем, были и другие пленники, и парочка из них подтвердила, что Бернард собирается присоединиться к Крестовому походу. Причин такого поступка они не знали, не их уровень, ибо все они оказались рядовыми исполнителями. Поэтому я удовлетворился полученной информацией, которую позже следовало обдумать, и подошел к королеве. – Я не забуду того, что ты сделал, варвар, – сказала Алиенора. – Ты меня похитил, но ты же меня и спас. – Хорошо, если так, – кивнув, сказал я и добавил: – Прощай, королева. – Прощай, – произнесла она и отвернулась. Спустя десять минут, когда горячка боя схлынула, франки вновь стали воспринимать нас как врагов. Напряжение нарастало, и Роберт де Ге, от греха подальше, как можно скорее, повел своих рыцарей и пленников, которые должны предстать перед королем, на соединение с отрядом барона Адольфа Сен-Жана-де-Карьера. Мои пехотинцы последовали за ними, мало ли, вдруг в лесу еще что-то случится. Ну, а спешенные дружинники Берладника, степняки и подошедшие из Дымино воины, занялись сбором трофеев: вражеского оружия, кошельков, доспехов и спрятанных в лесу лошадей. Война продолжалась, и ресурсов не хватало. Все как всегда.