Никола Тесла. Безумный гений - Энтони Флакко

Фабрикант не хотел злиться на Теслу, но в груди его против воли поднималась ярость. Он с трудом подавлял желание растоптать этого человека, бедного иностранца, моложе его на десять лет, причину и единственного свидетеля своего унижения.

В душе Вестингауза разгоралось пламя. Нет, он вовсе не планировал задушить Теслу или перерезать ему горло, но не стал бы осуждать того, кто решился бы это сделать. Вестингауз знал, что гнев умаляет достоинство и ослабляет дух, но ничего не мог с собой поделать. Только затаиться и все как следует обдумать… Попытаться обдумать… Но для этого требовалось время. Пока фабриканту было слишком стыдно, чтобы сосредоточиться на чем-либо другом.

Глава двадцать шестая Лаборатория на Пятой улице Нью-Йорк

Никола добрался из Филадельфии в Нью-Йорк на поезде, предаваясь в пути приятным воспоминаниям о дружеском прощании с Вестингаузом. Этот человек сделал для него слишком много: открыл миру его переменный ток, помог сделать первый шаг, дал силы, чтобы побороть проклятие. Ну как тут не быть благодарным?

Теперь Тесла отлично понимал филантропов. Что за удивительная вещь восторг дарения! На радостях Никола решил непременно посвятить себя благородному делу помощи достойным людям. Как подобает признанному изобретателю, ставшему миллионером в тридцать три года.

Никола как никогда страстно жаждал появления Карины. Глядя на мелькавший за окном пейзаж, он чувствовал в душе мучительную пустоту и думал, что ее удалось бы заполнить, если бы Карина была настоящей и могла разделить с ним его радость.

В пути Теслу охватило чарующее ощущение, будто в его жизни вот-вот воцарятся мир и гармония. Об этом свидетельствовало письмо из дома, полученное накануне отъезда из Филадельфии. Каждая строка дышала материнской любовью, но так было и прежде, когда обстоятельства, сложившееся в реальном мире, еще не позволяли ему по-настоящему заботиться о Джуке, скрашивая ее старость. Теперь матери жилось легко и свободно, и она всей душой радовалась за сына.

Теперь ему было бы что ответить на обвинения отца. Николу подхватила высокая волна тепла и радости. Пришлось напрячь мышцы, чтобы не смущать своим видом остальных пассажиров.

Дела в манхэттенской лаборатории пошли по-старому, как до отъезда изобретателя в Филадельфию. Тесла с головой погрузился в работу. В жизни определенно началась светлая полоса, которую омрачала лишь тоска по Карине.

Николе ни разу не приходило в голову превратить одно из многочисленных светских знакомств в настоящую дружбу. Отправляя вместо себя автомат, он забирался в удобное кресло-качалку и наблюдал, как дружат, любят и страдают другие.

Случайные прохожие, мать, позабывшая обо всем на свете, склонившись над ребенком, влюбленные, которые держатся за руки и тихонько смеются им одним понятной шутке. Тесла знал, что из таких мгновений обыкновенно состоит человеческая жизнь, и понимал, что не нуждается ни в ком, кроме Карины.

Существование на грани реальности и видений отвращало Николу от других людей. Он был избран. Не зря же эти сущности являлись именно ему, неказистому младшему сыну, на плечи которого легла обязанность исполнить то, что не успел совершить так много обещавший и так рано умерший Дане. Тесла знал о своем предназначении и никогда его не оспаривал.

И вовсе об этом не жалел. Теперь он мог позволить себе построить гигантские генераторы, чтобы экспериментировать с широким диапазоном частот, раскрывая секреты каждой из них. В чудесном мире чистой науки не было ни одиночества, ни усталости; ничего, кроме спектра электромагнитной энергии с его ослепительной чарующей красотой.

В новой жизни не было места страхам. Тесла редко вспоминал об отцовских пророчествах и о том, что его муза может оказаться злобным демоном. Он скучал по Карине.

Чтобы передохнуть от работы, Никола считал в уме. На прогулке он подсчитывал собственные шаги, а потом проверял, можно ли пройти то же расстояние, сделав в три раза меньше шагов, чем обычно.

В ресторане он определял объем каждого кусочка пищи и глотка воды с точностью до миллиграмма, ограничивая себя величинами, кратными трем. Эта головоломка требовала предельного внимания: стоило немного отвлечься, и приходилось начинать все сначала.

Пресытившись подобными забавами, он придумал заранее высчитывать число слов, необходимых для ответа на любой вопрос, причем это число, само собой, должно было быть кратно трем.

Но ни одной игре было не по силам справиться с излишками энергии, бурлящей на границе миров. Тесле довольно было мельком бросить взгляд на гладкую переливающуюся поверхность вроде жемчужины, чтобы от хоровода видений зарябило в глазах. От мелких рисунков глаза чесались и слезились. Свет, упавший на чьи-нибудь волосы, открывал целый лабиринт перепутанных узоров без начала и конца.

Однако хуже всего было то, что неиспользованная энергия влекла за собой непрошенные знания. Почти фотографическая память Николы была забита свежими научными статьями о бактериях, инфекциях и болезнях. А учитывая повсеместное пренебрежение гигиеной, общение с людьми означало обмен микробами. Тесла взял за правило носить с собой салфетки, чтобы протирать ножи и вилки в ресторане, и старался ни при каких обстоятельствах не пожимать ничьих рук.

Несмотря на страсть и тоску, Тесла не поддавался искушению призвать Карину, ведь с тех пор как она исчезла, все пошло на лад. Как бы ни противился Никола посмертной воле отца, загадочная муза все еще внушала ему страх.

Со временем изобретатель стал все дольше задерживаться в кресле-качалке, предоставляя телу-автомату управляться в реальности. В его внутренней, умственной лаборатории происходило столько интересных вещей, что он не желал отвлекаться ни на мысли о Карине, ни на чужую нежность.

И все же Тесла знал: такому, как он, не суждено быть ни с кем, кроме Карины. Повсеместное признание означало не только успех и свободу, но и новую меру ответственности. Чрезмерная эксцентричность могла отпугнуть публику: один неверный шаг, и его ославили бы безумцем.

Вот почему Никола предпочитал держаться на глубине, как говорят американцы. Любовь к работе заменяла ему все прочие чувства, а женская красота восхищала без вожделения. Спасение от рутины и светской тоски таилось в комнатке с креслом-качалкой, а тело-автомат неплохо справлялось с ролью любезного и немного экстравагантного европейца.

В редких случаях, когда реальность требовала присутствия Теслы целиком, он чувствовал себя так, будто заснул среди ночи, а проснулся в разгар рабочего дня. Возвращаясь к действительности, Никола всякий раз удивлялся, отчего у него не взрывается мозг, и тут же вспоминал, что в реальном мире ничего нового не произошло.