Замуж за незнакомца - Лина Манило
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позвонить Кириллу? Спросить совета? Но он скажет, чтобы сидела на месте и не высовывалась. Ай, с ума сейчас сойду.
Не придумав, как лучше поступить, звоню отцу. Хочу услышать его голос, убедиться, что он – всё ещё часть моей реальности. Папа снимает трубку почти сразу, и по ощущениям бодр и весел, хоть и задыхается немного, словно с час бегал и только-только остановился.
– Пап, как ты?
Я натягиваю на лицо улыбку, пусть он не может её видеть. Так голос звучит веселее.
– Отлично, – посмеивается и долго рассказывает, какой выгодный контракт вот-вот получит, а ещё просит беречь себя.
– Я берегу, папа, очень берегу, – заверяю и это почти правда.
Я прислоняюсь спиной к дереву, смотрю на выходящую из дома Машу. Её волосы аккуратно зачёсаны назад, лицо спокойное и умиротворённое, движения плавные, а на губах лёгкая улыбка. Приятная она женщина всё-таки, нравится мне.
– Скоро увидимся, – обещает папа, а я молча киваю и закусываю нижнюю губу. – Сейчас только с тендером развяжусь, всё время свободное отнимает, и соберёмся на шашлыки. Давненько не было у нас таких семейных посиделок.
– И Кирилла пригласим? – улыбаюсь, а папа держит паузу в лучших театральных традициях. – А что, он же тебе зять?
– И то верно, – в трубке раздаётся короткий смешок, полный иронии. – Как у вас с ним? Не ссоритесь?
– Некогда, – проглатываю правду, которая отцу ни в каком виде сейчас не нужна. – Кирилл… он нормальный. Господи, никогда не думала, что такое скажу, но он мне нравится.
– А ты ему?
– Даже слишком…
От папы у меня никогда не было секретов, я не умею таиться от него. Отец так выстроил наши отношения, что всегда на первом месте была искренность. «Лучше она ко мне придёт и обо всём расскажет, чем будет ныкаться по плохим компаниям», – любил он повторять время от времени.
– В конце концов, ничего плохого не будет, если из этой авантюры получится настоящая семья, – замечает отец, тяжело вздыхая. – Из какого только сора не вырастает симпатия и любовь.
– Скажешь тоже, – почему-то смущаюсь, но папа просит не обижаться на сентиментального старого дурака и прощается. – Надо бежать, процедур ещё целый вагон.
– Процедур? – настораживаюсь.
– Кхм… в смысле юридических. Бумаги надо просмотреть, договоры изучить. Сама понимаешь.
– Папа?..
– Дочь! – напускает в голос строгости. – Не отвлекай меня, не надо.
И вешает трубку, а у меня стойкое ощущение, что все вокруг что-то скрывают, одна я не в курсе.
Решение ехать в больницу после разговора с отцом только крепнет. В конце концов, если я буду осторожна и неприметна, ничего не случится. Я умею быть незаметной.
Но блин… мне никак не удаётся переступить через просьбу Кирилла. Скусываю тонкую плёнку с обветренных губ, морщусь от слабого укола боли, сжимаю виски, сдавливаю. По примеру Кирилла, надавливаю пальцами на переносицу и это дивным образом помогает успокоиться и найти какое-то равновесие.
Маша замечает меня, улыбается шире, рукой взмахивает, к себе подзывая.
– Мы толком вчера не поговорили, ты так быстро уснула, – Маша держит в руках пустую тарелку, смотрит на меня ласково. – Тебя что-то беспокоит? Если хочешь, могу выслушать.
Руки покрываются мурашками, хотя воздух заметно прогрелся, мне всё равно холодно. Готова ли я к откровенности? Довериться почти незнакомой женщине? Не знаю.
– Давайте я вам лучше помогу со стола убрать, – быстро собираю тарелки в аккуратную стопку, заношу в дом. Внутри пахнет чистотой, высушенным на солнце бельём и чайным листом.
Складываю посуду в мойку, спросив взглядом разрешения, открываю воду, подставляю руки и принимаюсь за простую и понятную работу. Маша присаживается за стол у окна, подпирает кулаком подбородок и смотрит на меня. Её проницательный взгляд не даёт расслабиться ни на минуту – меня исследуют, препарируют, раскладывают на молекулы. Ловлю статную фигуру Маши краем глаза, и становится неловко. Будто под рентген встала, и сейчас всё моё нутро, как на ладони.
У меня немного опыта общения со взрослыми мудрыми женщинами, как и вообще с женщинами. Мамы не помню, бабушки или тётушек никогда не было, а жёны папиных партнёров всегда казались скучными и заносчивыми, все заботы которых – сплетни да бриллианты.
– Ты очень красивая девочка, – Маша протирает мягкой тряпочкой и без того чистый стол, поглядывая на меня. – Кириллу повезло такую красавицу заполучить.
– Думаете, для Кирилла Раевского заполучить хоть какую-то красавицу – большая проблема? – улыбаясь, вспоминаю мужа, и тепло в груди разливается.
Опасное ощущение, но ничего не могу с ним поделать.
– Скажем, не всякая красавица захотела бы быть с ним, – в её словах много скрытых смыслов, часть из которых я понимаю. – Ты, наверное, очень смелая девочка. Либо у тебя не было выбора.
– Какое тонкое замечание, – с губ срывается лёгкий смешок. Маша действительно очень проницательная, никуда не спрятаться.
– Кирюша – тяжёлый мальчик, – Маша грузно садится на стул, разравнивает складки на тряпочке, смотрит в окно.
– Мужчина он ещё более тяжёлый, – пожимаю плечами и выключаю воду.
Кирилл – слишком сложный, а ещё его фамилия, память об отце и кровавый след, который Олег Раевский оставил за собой в наследство сыновьям, – всё это не для каждой. Я ведь сама никогда бы по доброй воле не связалась с ним, но уж как вышло, теперь поздно.
Обо всём этом молчу. Эта информация и подробности нашего брака не для чужих ушей.
– Я Кирилла с рождения знаю. Когда-то он был мягким мальчиком, – в голосе проскальзывает нежность. – Сейчас в это очень трудно поверить, но Кирилл не всегда был таким жёстким.
– Я верю, – вспоминаю следы на его спине и рассказы про его отца и его методы воспитания.
– Он добр к тебе?
Не знаю, почему эту, в сущности, чужую женщину вообще волнуют такие моменты, но я киваю. Да, ко мне Кирилл добр, хоть в большинстве своём закрыт в своей раковине, закован в броню, через которую пробиваются только плотское желание, страсть и забота. Но, как мне кажется, для Кирилла уже этого – много.
– У меня был сын, – говорит вдруг Маша, и взгляд её направлен внутрь себя. – Хороший был мальчик, мой Славик.
Был? Неужели?..
– Ему было всего девятнадцать, когда он решил, что очень крутой, способный свернуть горы. Он… связался с плохой компанией.
Обычно с этого начинаются самые болезненные истории. Я задерживаю дыхание, слушаю.
– Они закладки какие-то искали, наркотики, – поясняет Маша. – Мой Славик был наивным дурачком, его подсадили на эту гадость. Я боролась, почти всё продала, чтобы его из этого дурмана вытащить: квартиру, машину
