Петр Грушин - Владимир Светлов

К началу 1950‑х годов подмосковные Химки стали второй родиной для многих тысяч людей. Этому способствовали и окончание войны, и то, что здесь стал складываться один из крупнейших ракетных центров страны, в котором находились конструкторское бюро С. А. Лавочкина, двигателестроительное конструкторское бюро В. П. Глушко и «замкнувшее» ракетный треугольник конструкторское бюро П. Д. Грушина.

В то время сюда из Москвы можно было попасть по железной дороге на электричке или же на 32‑м автобусе, ходившем от станции метро «Сокол» до железнодорожной станции Химки, славившейся в те годы своими летними ресторанами. От «Сокола» ходил и 21‑й автобус, сложный маршрут которого пролегал через Грабаровский поселок до Лобаново, где собственно и располагалось ОКБ‑2. Дорога была долгой, поскольку моста через Октябрьскую железную дорогу тогда еще не было, а переезд около станции из‑за интенсивного движения поездов был постоянно перегружен.

Для большинства химчан, работавших в ОКБ‑2, обычный путь на работу пролегал по дороге, проходившей мимо деревянных домиков с садами и огородами. Мало кому тогда могло прийти в голову, что всего через несколько лет все это будет застроено жилыми домами, а вдоль них проложат асфальтированные дороги.

Но жизнь подтвердила эти, казалось бы, самые фантастические для послевоенных лет замыслы. В те годы люди жили не только ожиданиями будущей светлой жизни, как никогда они тянулись к общению, улыбкам, доброте. После работы или в обеденный перерыв молодежь, которая тогда составляла подавляющее большинство среди работников химкинских конструкторских бюро, бескомпромиссно сражалась на волейбольных и городошных площадках, на футбольных полях. Но, конечно, особой популярностью пользовались шахматы. Редко когда шахматисты, склонившиеся над доской, не были окружены многочисленными болельщиками, которые, комментируя действия соперников, создавали атмосферу коллективной игры.

Деление на проектантов и конструкторов в ОКБ‑2 сложилось практически сразу. Задачей проектантов являлось создание ракеты в целом. Они формулировали (вместе с заказчиками) тактико‑техническое задание (ТТЗ), уточняли накладываемые ограничения по массе, габаритным размерам, времени работы и всему остальному, искали принципиальные решения наиболее сложных частных задач, прорабатывали различные варианты компоновочных схем новых ракет и выбирали из них наиболее оптимальный. Далее они намечали состав оборудования, формировали требования к нему для заказа в других конструкторских бюро или организациях. За проектировщиками сохранялась и разработка программ и логики функционирования как всей ракеты, так и ее основных систем. В итоге всех этих работ проект создаваемой ракеты начинал «завязываться», постепенно вырисовываться в логично выстроенную систему. Затем готовили исходные данные для последующих работ в других отделах конструкторского бюро и опытного производства.

Дальнейшая работа проектантов состояла в постоянном контроле за ходом проектирования и конструирования ракеты. Разработчикам предстояло непрерывно следить за тем, чтобы в любом случае сохранялись и ни в коем случае не ухудшались основные характеристики ракеты, не нарушались ее габаритные размеры и балансы по массе, моментам инерции, энергопотреблению, расходу топлива и временным графикам бортовых операций. И, конечно же, по ходу работ приходилось вносить изменения в детали первоначального замысла.

Работа конструкторов в соответствии с требованиями, сформулированными проектантами, заключалась в разработке конструкции ракеты: корпуса, крыльев (если таковые имелись), рулей, двигательных установок, агрегатов и механизмов. Им же требовалось разрабатывать чертежную и текстовую документацию, по которой в опытном производстве шло изготовление и сборка ракеты. Для этой работы требовались лидеры конструкторских разработок, способные ежедневно и ежечасно предлагать или принимать предложенные другими решения по конкретным узлам, деталям, механизмам. И все это находилось под повседневным контролем главного конструктора (его на «фирме» называли «ПД»). Ни одно серьезное изменение по вновь создаваемой ракете не имело права пройти мимо него. И в этом таился глубокий смысл. Допустить вольность в проведении различных изменений в конструкции ракеты значило в конечном счете получить не то, что было задумано и заложено на начальном этапе. Только жесткий контроль со стороны «главного» позволял сохранить общую идею, обеспечить безусловное выполнение ТТЗ, основного «закона» для коллектива.

Одновременно к созданию ракеты приступали и другие группы специалистов – проектировщики и конструкторы системы управления, бортового оборудования, технологи, производственники и испытатели. По заведенному Трушиным с первых же дней порядку работники опытного производства приступали к работе над ракетой еще на стадии разработки ее проекта – знакомились с конструкторской документацией, с которой им предстояло работать. Технологи подписывали конструкторскую документацию, приступали к разработке чертежей на технологическую оснастку, необходимую для изготовления и сборки элементов ракеты, создавали технологические процессы и паспорта, содержащие полную последовательность изготовления как отдельных отсеков и агрегатов, так и сборки ракеты в целом, наземной проверки и упаковки для отправки на полигон.

Одновременно велся поиск предприятий‑смежников, готовых взяться за тот или иной элемент, при изготовлении которого намечались наибольшие трудности. Со временем у «фирмы» Грушина, и в этом большая его заслуга, был создан круг смежников, надежных партнеров по созданию новых образцов ракет. Большую роль в этом сыграли личные контакты Грушина с руководителями таких организаций.

Бригада проектов с первых же дней существования ОКБ‑2 стала одним из центральных подразделений предприятия. Организационно она не входила в состав какого‑либо отдела, а ее начальником стал Д. Л. Томашевич.

Несомненно, Дмитрий Людвигович Томашевич был одной из колоритнейших личностей в новой организации. Его путь в авиационной технике к тому времени составлял уже более четверти века. Начав еще в 1920‑е годы с ремонта самолетов, он в 1931 году пришел в КБ Н. Н. Поликарпова, где принял самое активное участие в создании знаменитых самолетов‑истребителей И‑15 и И‑16. Будучи уже в ранге ведущего конструктора, Томашевич занимался разработкой истребителя И‑180. В декабре 1938 года, после гибели на этом многообещающем самолете легендарного Валерия Чкалова, Томашевич в числе других авиаспециалистов оказался в заключении. Но и здесь, через некоторое время, ему удалось вернуться к разработке новых самолетов, возглавив один из конструкторских коллективов КБ‑29, созданного в НКВД. Известность в те годы получили два самолета, разработанные под руководством Томашевича, – истребитель «110» (названный так по номеру конструкторского подразделения Томашевича) и легкий штурмовик «Пегас». Оба самолета отличались, прежде всего, невероятно высокими технологическими качествами, позволявшими обеспечивать их выпуск в больших количествах, даже в условиях военного времени. Однако до серийного производства эти самолеты не дошли – причин для этого в годы войны оказалось более чем достаточно. В конце войны коллектив Томашевича был объединен с КБ В. М. Мясищева, у которого Томашевич стал одним из заместителей. В феврале 1946 года, после закрытия КБ Мясищева, Томашевич перешел на работу в конструкторское бюро В. Н. Челомея, основу которого в те годы составляли бывшие работники КБ Н. Н. Поликарпова. С этого времени Томашевичу пришлось заняться делами, далекими от авиации. Перед приходом в ОКБ‑2 Томашевич в течение нескольких лет занимался разработкой ракет в КБ‑1.

С первых шагов при проектировании ракет в ОКБ‑2 в эту работу были заложены принципы, совсем не похожие на те, которыми руководствовались создатели ракет в КБ Лавочкина, Бисновата и других. И самым горячим сторонником использования новых принципов стал Томашевич, заявивший своим коллегам:

«Ракеты – это не самолеты, и поэтому они требуют при своем создании принципиально иных подходов. Зенитная ракета нужна только для одного полета, но полета такого, который необходим для успешного поражения ею воздушной цели. Самолеты – перехватчики, летающие на сверхзвуковых скоростях, должны иметь совершенные аэродинамические формы, все их выступающие наружу элементы должны быть максимально облагорожены, зализаны. Зенитная ракета же, летающая на еще больших скоростях, должна изготавливаться в количествах, в десятки раз превышающих количество самых массовых истребителей‑перехватчиков, а потому и требования к ней соответствующие. Они должны предъявляться не только разработчиками ракетного комплекса, баллистиками и аэродинамиками, но и серийным производством и условиями последующей эксплуатации ракет – от заполярной тундры до среднеазиатской пустыни…»