Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 - Анатолий Черняев

— Да что там. Эти пьянчужки, которые с Афанасьевым (бывший редактор «Правды») мило гуляли, все взбаламутили. Направлено против меня.

— Это понятно. Иван фразы не скажет, чтоб не сослаться на то, как Вы его любите и во всем поддерживаете.

— Брось, Анатолий. Ты не объективен, я знаю твое отношение к Ивану.

— А как быть объективным?!

Два с лишним года был помощником, нагло и вызывающе ничего не делал. Единственное, что сделал — стал академиком. А что ничего не делал — вот живые свидетели (показываю на Шаха, секретарш), и можно все машбюро привести, как они перепечатывали в который раз издаваемую им книгу двадцатилетней давности «о человеке и о Лысенко»- за казенный счет и на казенной бумаге! А Вы его секретарем ЦК, редактором «Правды», членом ПБ!!

— Ладно, Анатолий! Говорю тебе, что ты не объективен. А необъективность — ни в науку, ни в политику не идет! Вишь, как ты возбудился!

На том и кончился разговор.

Когда речь зашла с Горбачевым об очернительстве на телевидении (в отношении нашей истории), он опять «соскочил» на то, что Сталин ненавидел крестьянство и изничтожал его сознательно. Но на телевидении у нас «все это, мол, вранье, будто раньше в деревнях жилось хорошо, на самом деле — я-то знаю: рвань, нищета, бесперспективность».

Когда М. С. решил ввести в свое выступление надоевшую уже тему, как на Ленина обрушились, когда он вводил НЭП, я ему сказал: «Главное и самое актуальное не то, что обрушились, а то, что не поняли, не приняли, отвергли, потому и такие последствия. Все пошло наперекосяк».

Купил «Так говорил Заратустра» Ницше. И нахлынуло на меня. Ведь я ее в студенчестве читал, до войны, достав у букиниста. И как упивался! Как запомнил впечатление от нее. А теперь — трудно доходит. Наверно, всему свое время и в индивидуальном развитии.

Читаю белогвардейца Романа Гуля «Ледовый поход» — все переворачивается. Вся история наша предстает иной.

Был у меня Наумов — «бригадир» по написанию «Очерков истории КПСС». Подняли такие пласты, что мир перевертывает. Не было у нас истории почти целый век. То, что мы знали и чему нас учили — сплошная липа и ложь. Это касается и своих — революционеров, большевиков. Это касается и Белой России, касается и всего народа в революции и потом.

Однако, я вспоминая свое детство в Марьиной роще — какие-то материальные трудности — да. после 1929 года. Что-то с колхозами, как на дачу ездили в голодные годы, как ждали отца на станции — мешочек хлеба привезет. Но в целом-то все радужное. Видимо, материна квази-дворянская инерция спасала от повседневности: рояль, немецкий, французский язык, бонна, особность в среде рощинской голытьбы — «белая кость». Книги, книги. А потом элитная школа.

Вчера начался Пленум. Во «Времени» сообщение о нем на 20-ом месте: дикторша назвала повестку дня и что выступал Горбачев. И все — знак, что партия действительно сходит со сцены. Гусенков рассказывает, что на Пленуме — сплошное нытье — мол, партию отдали на посрамление, все ее топчут и гонят, издеваются и оттесняют. А защиты ни от кого. И Генсек ее бросил, ему некогда ею заниматься. И вообще — рынок окончательно губит среду, в которой партия что-то могла значить. М. С., якобы, раздражен слабостью докладов Ивашко и Дзасохова, собрал потом ПБ.

Зачем он с этим возится? Первое правило политика — уметь оставлять позади то, что отработано. И я до сих пор не могу разгадать: он этого хотел — низвести партию до такого состояния? Если да, тогда зачем пытаться ее гальванизировать — обновить «эту» партию, не распустив ее, невозможно.

Или это произошло в силу логики, которую он придал перестройке? Т. е. — он не ожидал такого стремительного уничтожения авторитета партии и с нею «марксизма-ленинизма», о котором стало уже неприлично сейчас разговаривать? Но тогда, он должен был бы противиться распаду. А он терпит антигорбачевские статьи в самой «Правде». Хотя, говорят, воскресная «Комсомолка» уже открыла тайну партсобрания в «Правде» — потребовали снятия главного.

Дочитал «Март1917-го» Солженицына. Гениальное сочинение — все предсказал. Думаю, у будущих поколений представление о нашей Великой революции будет формироваться по «Красному колесу» Солженицына, как у многих поколений о войне 1812 года — по «Войне и миру» Л. Н. Толстого.

Готовил встречу М. С. с Райхманом и Ко (еврейско-американский миллионер). С весенней встречи никто ничего не делал — ни Ситарян, ни Малькевич, который 200 гонцов посылал в Канаду «кормиться». И Райхман теперь его на дух не принимает, просил даже не приглашать на встречу с М. С.

Эпизод с «пакетом» Примакова — для Хусейна (после его поездки туда). Шеварднадзе блокирует, ревнует. Поразительный факт. Я написал М. С. записку, он на ней резолюцию (но отрезал обидные для Шеварднадзе абзацы о ревности и пр.). Поручил Э. А. и Примакову срочно подготовить предложение о поездке Примакоава — Рим-Париж-Вашингтон. Но звонил позже Примаков: Шеварднадзе заблокировал предложение — «без меня, я в этом не участвую, американцы войну не начнут».

Между прочим, своей карьерой в политике Примаков во многом обязан Шеварднадзе, именно благодаря ему М. С. предпочел выдвигать его, а не Арбатова.

Вчера прошелся после работы по улицам. Ощущение такое, будто я пережил свое время и просто ничего не понимаю вокруг. Злобная публика, потерявшая всякие критерии порядочной жизни. Редко-редко навстречу попадается нормальный москвич, тем более интеллигентное лицо. Суетностью и преступностью насыщена атмосфера города.

М. С. который уж день заседает в президентском совете и Совете Федерации. Опять руководил обсуждением нового варианта экономической программы. Не знаю, не знаю… От Шаталина он уже отшатнулся. «Жизнь, — сказал он мне, подняла эту красивую программу на воздуси». Теперь он в Верховном Совете будет отстаивать симбиоз или просто рыжковскую, хотя обещал «не делать из них компота».

При переходе от разрушительного этапа перестройки, когда его рейтинг летел вверх, к этапу «созидательному» М. С. совершил стратегическую ошибку (вопреки тому, что сам не раз провозглашал: высвободить, естественную логику развития общества, а не навязывать ему очередную схему). Теперь он пытается играть роль главного конструктора и архитектора нового общества. Но это уже невозможно в принципе, не говоря уже о том, что при всей его одаренности, не компетентен он для такой функции.

Я надеялся, что, став президентом, он воспользуется этим и поднимется «над» повседневным политическим процессом. А он, оказывается, имел лишь в виду получить возможность «руководить процессом». Гибельная нелепость. Хватается за все…: за партию, за парламент, за всякие комиссии, за сборы ученых и везде всем навязывает себя.