Подвальная станция - Кэролайн Черри

Корэйна бросало в пот всякий раз, когда он видел скрайбер возле кого-нибудь из членов его партии. Он пытался лично поговорить с каждым из них, напоминая об осмотрительности и приличиях. Но камеры действовали опьяняюще, график встреч в период похорон был очень напряженным и насыщенным, да и не каждый Советник и не каждый член партии соглашался с партийной линией.

Перед камерами появились лица, которые прежде не встречались: среди них — Жиро Най, директор Резьюн. Репортеры без конца разъясняли зрителям, что вопреки сложившемуся мнению, Ариана Эмори не являлась Администратором Резьюн, что на самом деле она вообще не имела административной должности в Резьюн в течение более чем пятидесяти последних лет. Необходимо было познакомиться с новыми именами. Жиро Най. Петрос Иванов. Янни Шварц.

Най, черт бы его побрал, имел особую любовь к интервью.

Когда освобождалось место в Союзе, а соответствующий Советник не успевал назначить заместителя, секретарь Департамента этого самого округа назначал исполняющего обязанности. Им в данном случае стал Жиро Най.

Который запросто может оставить свой пост в Резьюн в погоне за местом Эмори.

Это означает, мрачно подумал Корэйн, что Най победит. Разве что суд над Джорданом Уорриком принесет что-нибудь взрывчатое. Разве что Уоррик использует зал суда как сцену для выступления с публичными обвинениями. Однако собственные информаторы Корэйна в Департаменте Внутренних Дел сообщили, что Уоррик по-прежнему находится под домашним арестом. Мерильд, в Новгороде, сам подозреваемый, находясь в условиях полицейского расследования как участник заговора, не мог выступать адвокатом при защите Уоррика, и, адвокат аболиционистов попытался связаться с Уорриком. Уоррик благоразумно отказался, но он запросил министерство Внутренних Дел, чтобы назначить адвоката для консультаций — что вызвало шум в прессе: человек с положением Уоррика, Особенный, идущий на слушание в Совете с назначенным департаментом адвокатом — как настоящий бедняк, потому что его кредит в Резьюн заморожен, а Резьюн не может, по этическим соображениям вести силами своих юристов и обвинение и защиту.

Играла траурная музыка. Члены семьи собрались у гроба для последнего прощания. Затем почетный воинский караул закрыл его и опечатал. Военный эскорт и представители службы безопасности Резьюн ожидали снаружи.

Ариана Эмори отправлялась в космос. Никаких монументов, говорила она. Кремация и отправка в космос, где крейсер Галлант, оказавшийся около Сайтиин, использует одну из своих ракет для запуска праха Эмори в сторону солнца. Заключительная экстравагантность, о которой она просила правительство Союза.

Дело в том, что эта сука явно хотела быть уверенной, что никто не удерет с образцом ее генотипа. И выбрала в качестве склепы целую звезду.

Убийство и поспешное погребение не дали возможности вовремя оповестить и собрать Совет целиком — но Секретари Департаментов находились в Новгороде или на Станции, у сената Сайтиин как раз была сессия, и Совет Миров тоже заседал. Кроме того, послы от Земли и Сообщества прибыли со

Станции Сайтиин. В пределах досягаемости оказались трое Советников: Корэйн от Гражданского Департамента, живший на Сайтиин, Илья Богданович от Государственного Департамента, и Леонид Городин от Обороны.

Фактическое большинство центристов в две трети, подумал Корэйн. А что это дало во время похорон?

Некто собирался, конечно, поздравить Ная. Повод — его назначение исполняющим обязанности. Не прием: торжественность момента не позволяла; даже если он не был бы кузеном Эмори. Но этот человек явился в офис, принадлежавший прежде Эмори. Некто оказал уважение; встретился с Наем, хотя и ненадолго, и выразил соболезнование. И изучал этого человека, и старался сформировать о нем мнение, и попытался за эти недолгие минуты оценить, кто он, человек, появившийся из полной темноты внутри Резьюн, чтобы подхватить мантию Арианы Эмори.

Как определить в пять минут, если это вообще возможно, сможет ли этот Особенный удержать все нити власти, которыми пользовалась Эмори, сможет ли он превзойти эту тварь, которая была слишком многим обеспечена.

— Сир, — обратился Най во время этой встречи, взяв собеседника за руку. — Мне кажется, что я знаком с тобой после всех бесед с Ари за столом. Она уважала тебя.

Это сразу встревожило его, во-первых: если Най с ним и знаком, то в одностороннем порядке, а во-вторых, он вспомнил, кем был Най, и подумал о том, как бы Ариана Эмори отреагировала на подобное описание ситуации.

На долю секунды он даже как бы пожалел, что этой суки уже нет. Ариана действительно была сукой, но он потратил двадцать лет, чтобы научиться читать ее мысли. Этот человек был абсолютно незнакомым. И это наполняло его растерянностью.

— По ряду вопросов мы противостояли друг другу, — пробормотал Корэйн так, как он бормотал аналогичные фразы другим преемникам за свое долгое пребывание в должности, — но только не в общем стремлении к благу государства. Я чувствую утрату, сир. Я не думаю, что когда-нибудь давал ей это понять. Но я не думаю, что кто-нибудь из нас в действительности осознает, чем станет Союз без нее.

— Мне надо обсудить с тобой серьезные вещи, — сказал Най, так и не отпуская его руки, — относительно того, что главным образом занимало ее ум.

— Я буду рад встретиться с тобой, когда тебе будет удобно, сир.

— Если ты по своему графику располагаешь временем, сейчас.

Такие вещи Корэйну не нравились: внезапные встречи без предварительных договоров. Но это были новые отношения, важные отношения. Ему претила мысль о том, чтобы начать их с извинения и отказа от разговора.

— Как пожелаешь, — сказал он и, в итоге, оказался в офисе, прежде принадлежавшем Эмори, с Наем, сидящим за столом, без Флориана и Кэтлин, но в присутствии эйзи по имени Аббан из персонала, чьи седые волосы не были покрашены: без всяких претензий, не чета Наю, посеребренному брюнету, которому уже сотня уже наверняка стукнула, и, по всей вероятности, его эйзи было не меньше. Аббан им обоим принес кофе, а Корэйн сидел, задумавшись на глазах журналистов и политиков, следящих за каждым движением за стенами этих кабинетов, отмечающих каждый звонок, каждый визит.

События ускорялись без всякой элегантности.

— Я думаю, ты знаешь, — сказал Най спокойно, попивая кофе, — что многое изменилось. Я уверен, что ты знаешь, что я выставлю свою кандидатуру в Совет.

— Это не удивило бы меня.

— Я — хороший администратор. Хотя и не такой, как Ари. Таким, как она, я быть не могу. Просто не сумею. Мне бы хотелось, чтобы пошел проект Надежда: он был очень дорог ее сердцу. И я лично верю в него.