Невинная в гареме шейха - Маргерит Кэй

— Это невозможно, — заверил ее тот и с удивлением обнаружил, что действительно так считает. — Я вам полностью доверяю.

И это тоже было правдой, сей факт удивил его еще больше, поскольку он никому никогда полностью не доверял. Не доверял делать что-либо от своего имени без четких инструкций, не позволял самостоятельно говорить и действовать. Никому, даже Акилу. И все же Силии он мог довериться. Он доверял ее суждениям, доверял ее деловым способностям. Он сидел рядом с ней, переводил только по мере надобности и с восхищением смотрел, как Силия очаровывает Фарида так же, как она, казалось, очаровывает всех, с кем разговаривает — от торговцев на базаре до Ясмины, служанок и всех детей в радиусе ста ярдов. И вот теперь даже хитрый старый бедуин, проведя в ее обществе довольно короткое время, тоже начал шутить и улыбаться — для подобного расположения самому Рамизу потребовалась бы не одна и не две беседы.

Шейх Фарид позвал к себе жен и младших детей. Среди них оказалась маленькая девочка, которую Рамиз видел накануне с Силией. Тогда она рвалась посидеть у Силии на коленях, а та учила ее считать, используя для удобства соломинки. И сейчас Силия подбадривала девочку продемонстрировать отцу свои успехи.

Завершая встречу, Фарид пообещал подумать, как восполнить недостаток учителей, с точки зрения Рамиза, такое обещание — гигантский скачок вперед.

— Ваша гостья с Запада просто необыкновенный дар, — сказал шейх Рамизу. — У нее разум мужчины, а тело прекрасной женщины. — Он повернулся к Силии: — Если бы вы соблаговолили остаться с нами, я был бы счастлив сделать вас своей седьмой женой. Правда, боюсь, у принца Рамиза другое мнение по этому поводу. — Шейх Фарид печально улыбнулся. — Мне не в чем ему завидовать, ибо у меня есть шесть прекрасных жен, а у бедного парня ни одной, но я еще и отец. Я надеялся, что моя Джуман ему понравится, но теперь вижу, что она не в его вкусе.

Бедуин сложил руки и поклонился.

— Безопасного путешествия, друзья мои. Мир вам!

Силия сделала ответный жест.

— Ва-алейкум ас-салям, шейх Фарид. Быть может, наши пути когда-нибудь снова пересекутся.

— Я буду молиться об этом.

С бедуинскими детьми Силия прощалась гораздо дольше и менее официальным образом. Ребятишки толпой окружили ее со всех сторон и дергали ее за абайю, пытаясь обратить на себя внимание. Рамиз стоял в стороне и наблюдал за ними, испытывая странное щемящее чувство. «Это гордость, — подумал он. — Я горжусь ею и горжусь быть с ней». Он чувствовал общность с Силией, своеобразную сопричастность, и это было приятно. Наверное, что-то подобное испытывают супруги. Чувство товарищества.

«У нее разум мужчины, а тело прекрасной женщины». В устах шейха Фарада это был высочайший комплимент, и Силия его заслужила. Она — исключительный человек и заслужи ват а, чтобы ее таковой признавали. Признавали такой, какая она есть, если пользоваться ее собственным лексиконом. Он только сейчас осознал — и с чужой подачи, — что давно перестал подгонять ее под какие-либо шаблоны. Силия — это Силия. Необыкновенная женщина, единственная в своем роде. Он никогда больше не встретит подобной женщины.

Силии наконец удалось вырваться из детских объятий. Рамиз помог ей взобраться в высокое седло на верблюда, и они тронулись в путь. Дети бежали за ними еще добрую сотню ярдов и махали руками, маленькая дочь шейха остановилась последней, совсем выбившись из сил. Силию это безмерно тронуло, и она промокнула глаза кружевным платочком. Тогда Рамиз снизил скорость, чтобы дать ей время прийти в себя. Безжалостная реальность ее скорого отъезда внезапно встала перед ним со всей очевидностью.

Этим «побегом в сказку», как она его называла, он намеревался излечиться от своей одержимости. «Единственный способ устранить искушение — это ему отдаться». Всего несколько дней назад эти слова Асада казались ответом на его молитвы. Теперь же они казались жестокой над ним насмешкой. Он поддался искушению, отказался от своих принципов, но вместо того, чтобы пресытиться, пристрастился к ней, как к гашишу. Он испытывал жизненную потребность видеть ее постоянно, обладать ее телом, ее разумом.

Он нуждался в Силии. Он жаждал ее. Он уже не представлял без нее жизни. Предстоящее одиночество напоминало раскинувшуюся впереди пустыню — сожженную до безжизненности, пыльную, сухую, лишенную красок.

Прибывший нарочный сообщил, что англичане уже прибыли в порт и в данный момент проводники Рамиза ведут их караван через пустыню в Балирму. Завтра Рамиз с Силией прибудут во дворец, и там ее уже будет ждать отец, который наверняка сразу захочет увезти ее в Англию. У них осталась лишь эта ночь. Всего одна ночь.

Невыносимо смотреть в такое безликое будущее. Он почти сердился на Силию. Пока она не появилась в его жизни, он даже не ощущал своего одиночества. Он ни в ком и ни в чем не нуждался. Для него имел значение только А-Кадиз. Вся жизнь, все помыслы принадлежали его стране. А теперь краски А-Кадиза поблекли, стали похожи на холодное ноябрьское утро в Англии. Без Силии.

Сегодня они в последний раз проведут ночь вместе. Завтра ему предстоит отсечь Силию от своей жизни. Только почему у него такое чувство, что он собирается отсекать часть себя? Он даже не знает, как она относится к расставанию. Его раздражали ее спокойствие и собранность, он жаждал ясные проявления любви. Но он не должен ее любить — так же как и она не должна испытывать к нему этих чувств.

Сегодняшняя ночь — единственное, что у них осталось. Им придется ею довольствоваться, ибо других ночей уже не будет.

Вечером Рамиз пришел в шатер к Силии и показался ей каким-то другим. Она не могла сказать, что именно изменилось. Рамиз пребывал в странном настроении с самого их возвращения от шейха Фарида. Он стал настороженным и держался несколько отстраненно. Всякий раз, когда Силия смотрела на него, он отвечал янтарным взглядом с прищуром, а вокруг глаз собирались крошечные морщинки, словно он хмурился. Но он не был сердитым. Скорее напряженным. И беспокойно расхаживал по шатру в своем темно-синем кафтане, как тигр по клетке.

Они оба почти не притронулись к ужину и почти не разговаривали. Силия остро чувствовала — слишком остро, — что это в последний раз. Казалось, ее сердце громко стучит, а маятник отсчитывает оставшиеся им часы и минуты.

Силия с тревогой ждала, когда он сделает первый шаг — он всегда первенствовал, когда они были вместе. И где-то в глубине души испытывала радостное волнение. Этим вечером она хочет получить все. Ее больше не беспокоил риск. Не беспокоили возможные последствия и прочее. Она хотела только одного — испытать завершающий этап их единения. Рамиз всегда проявлял крайнюю осторожность. Она очень ценила его заботливость и знала, что должна быть ему благодарна. Она и была благодарна, но испытывала чувство, что чего-то недостает, не хватает. Чувство внутренней пустоты. И ей хотелось, чтобы, занимаясь любовью, он хоть раз сделал все до самого конца, до полного завершения.