Колючка - Интисар Ханани

Он едва заметно хмурит брови.

Это ведь просто придворная вежливость, обращаться к даме «миледи» – так почему от его слов так хочется сбежать? Мне требуется вся выдержка, чтобы не пятиться дальше.

– Я предпочла бы уйти.

Он резко смеется:

– Не сомневаюсь. Постоянно приходится заставлять вас говорить со мной. – Он качает головой: – Пожалуйста, верия, присядем.

Несколько долгих мгновений я просто смотрю на него, осознавая, что это не приказ, а просьба. Наконец опускаю глаза и иду к креслу.

Принц садится в соседнее и наблюдает за пламенем.

В повисшей тишине его слова запускают в меня свои длинные когти и впрыскивают в кровь горечь, почти ощутимую на языке.

– Не вы заставили меня прятаться перед входом в ваше тайное убежище, – говорю я так тихо, что сказанное почти растворяется, едва сорвавшись с губ. Не знаю даже, долетает ли до него, потому что он молчит. Я отворачиваюсь к огню. – Я это сделала по собственной глупости.

– Иначе вы просто не выжили бы, – говорит он.

Я качаю головой. Можно было вернуться в город, и сделай я так – Фалада был бы сейчас цел. Других объяснений приказу Валки нет – я больше ничем не могла ее разозлить. Просто она проведала обо всем не сразу, нужно было время, чтобы молва разошлась, ведь совсем немногие из людей Кестрина вообще знали о моем пребывании во дворце.

– Почему вы здесь? – спрашивает принц резко.

Я снова бросаю на него взгляд и впервые за вечер рассматриваю его. Он наряжен будто к вечернему пиру – длинный распахнутый бархатный камзол с затейливой вышивкой, волосы распущены по плечам. Это сильно меняет его облик, делает его моложе и будто бы мягче. Я беспокойно откашливаюсь.

– Хотела поговорить с принцессой.

– Я догадывался, что не со мной.

Звучит почти как шутка, но я не могу выдавить даже легкой усмешки.

– Да.

– Да, – повторяет он. – Что вам от нее нужно?

Я мотаю головой. Он пробует снова:

– Скажете мне, что случилось?

Я не смотрю на него. Не могу объяснить, кем был для меня Фалада, не раскрывая его тайны.

– Что-то явно случилось, я же вижу. На вас лица нет. – Он сжимает губы. – Сначала я нахожу вас полузамерзшей на равнинах. Теперь вы являетесь во дворец, будто призрак, и говорите только, что желаете видеть принцессу. Что она натворила?

Он слегка улыбается.

– Или кто-то умер?

Я вздрагиваю и быстро отворачиваюсь.

– Ничего. Совсем ничего.

– Кто умер? – Голос у него жесткий, вопрос звучит как приказ.

– Никто… просто конь… вот и все.

Кусок дерева в очаге с треском выбрасывает за решетку маленький ворох искр. Прикрытые глаза щиплет, но слез так и нет.

– Белый? Который повсюду с вами ходил?

Я киваю.

– Когда?

Я сжимаю руки на коленях.

– Сегодня утром.

– Ясно. Вы уверены, что приказ отдавала принцесса?

– Так сказал Джоа.

– Он мог ошибиться?

– Я не знаю. Я хочу поговорить с ней.

Он изучает меня.

– И что вы ей скажете?

Я мотаю головой и повторяю:

– Не знаю.

Кестрин чуть наклоняется и пристально смотрит на меня:

– Она вас ожидает.

Я удивленно вскидываю глаза.

– Приказала служанкам ночевать в передней комнате и потребовала к дверям стража. Вы не сможете увидеться с ней наедине.

Я зажмуриваюсь и вспоминаю первое свое посещение, испуг обнаружившей меня в спальне Валки. Ну конечно, она ждет меня сегодня. Несмотря на все уловки и власть, она боится того, что я могу с ней сделать. Губы трогает кривая улыбка, и я прижимаю ко рту ладонь, чтобы согнать ее. Открываю глаза и смотрю перед собой.

Вот почему, думаю я. Вот почему Фалада сказал не искать мести.

Я поднимаюсь:

– Позвольте идти.

Кестрин смотрит мне в лицо:

– Вы уверены, что это разумно?

– Я не буду говорить с ней. Не сейчас.

Медленно качаю головой, на душе тяжко. Пойди я к ней сегодня, единственным моим порывом будет ярость – Валка вынудит меня прийти, и преимущество останется за ней. Надо дождаться, пока ей станет от меня что-то нужно, – а это неизбежно. И до тех пор надо решить, чего требовать в ответ. Сейчас уже совершенно ясно, что угрозы ее не сдержат. Она просто задумает уничтожить меня перед предательством Кестрина, не опасаясь нарушить уговор с Дамой.

Принц встает рядом со мной.

– Вы пришли с конюшен одна?

– Я… да.

– Прикажу, чтобы вас проводила домой квадра.

Чтобы Валка узнала и об этом тоже, после такого-то проявления доброты? Ну уж нет.

– Я сама себя провожу.

Я иду через комнату к двери.

– Терн.

Я смотрю на него, уже обхватив пальцами дверную ручку. Он стоит спиной к огню, его лесные глаза в тени.

– Я в вас ничуть не сомневаюсь. Но вы девушка, совсем одна в городе, а там уже темно. – Он сокращает расстояние между нами. – Позвольте дать вам мою квадру.

Я думаю о Красном Соколе и Корби и понимаю, что Кестрин прав.

– Благодарю, – отвечаю устало.

Кестрин дергает за изящный плетеный шнур рядом с дверью. Я ожидаю услышать звон, но ничего не происходит. Принц тянется и берет меня за руку. Я растерянно застываю и смотрю, как он обхватывает мою ладонь своей, скользит пальцами по загрубевшим мозолям. Мурашки пробегают по руке и прячутся в животе, а я не могу шелохнуться и отнять ладонь. Никто никогда не касался меня так, будто я драгоценность.

– Я не могу защитить вас, пока вы так далеко от дворца, – тихо говорит принц.

Слова будто разгоняют чары его прикосновений. Я высвобождаю руку.

– Я и не просила меня защищать, – говорю дрожащим голосом.

Слова повисают в воздухе между нами. Кестрин не отвечает, и молчание затягивается, пока в дверь наконец не стучат прибывшие стражники. Но даже оставив дворец далеко позади, я все еще чувствую его касание на ладони.

Глава 22

Ночь я провожу у себя наверху, то вышагивая кругами, то вытягиваясь на матрасе в изнеможении, с распахнутыми глазами. Я не ночевала здесь с того вечера, когда вернулась без сил из дворца и легла спать в стойле Фалады. Теперь комната кажется пустой и стылой, четыре стены давят на меня из темноты. Я плаваю в беспокойной дреме и засыпаю только к рассвету.

Когда утром я спускаюсь в общую комнату к завтраку, меня уже ждут приготовленные Сальвией хлеб и сыр. Виола сидит за столом, собирает со своей тарелки крошки и слизывает их с пальца. Едва я вхожу, обе поднимают головы.

– Выглядишь кошмарно, – без церемоний говорит Виола.

– Виола! – упрекает Сальвия.

– Но ведь правда. – Та снова глядит на меня. – Пора тебе снова начать нормально есть. Вчера вообще ничего не тронула, а с таким холодом ты скоро захвораешь, как Луноцветка, если не будешь осторожней.

– Луноцветка болеет? – спрашиваю я, не особо надеясь отвлечь внимание от себя. Имя только смутно напоминает об одной из многих лошадей на конюшне.

– Смерть как, – сообщает Виола. – А ты и сама похожа на покойницу. Когда вчера вечером тебя видела, думала, показалось впотьмах, ан нет. Выглядишь жутко.

Она говорит с усмешкой, но всей тяжести слов это