Секреты Вознесения. Раскрытие космической битвы между добром и злом (ЛП) - Дэвид Уилкок

Каждый человек живет в коробке. Каждое утро они садятся в другую коробку и едут в третью, где работают еще в одной коробке – отсеке. Потом они садятся во вторую коробку, возвращаются в первую и затем отправляются в четвертую коробку, с танцами и цветными огнями, которая предлагает им то, что называется “развлечением”. Люди едят в коробке, выбрасывают мусор в другую коробку и спят в коробке. Затем, когда они умирают, они будут спать вечно, и тоже в коробке. Все коробки выстраиваются в ряд – дома и мусорные бачки – предавая правду, которую видят имеющие глаза. Все спрятано на виду. Я почувствовал, что сделал величайшее открытие, после открытия теории гравитации.

Груз осознания еще давил на меня, когда я вошел в дом, сел за кухонный стол и посмотрел на часы. На часах горели красивые голубые цифры: 3:33. В тот момент мое сознание радикально изменилось. Я чувствовал невероятное пульсирующее давление в ушах, инфразвуковую частоту. Вдруг реальность сжалась и превратилась в нечто, намного более энергетическое. Я парил над своим телом, сидевшим за кухонным столом, и ощущал пребывание в обоих местах одновременно. Пока я проходил через этот невероятный опыт, цифры 3:33 назойливо лезли в лицо. Казалось, что сами цифры были важной частью происходившего. В то время я не понимал, что это был мой первый главный опыт с числовым синхронизмом, когда я видел повторяющиеся паттерны цифр в самых странных и непредсказуемых обстоятельствах. Такое случалось пять или больше раз в день и позже стало главной частью моего пробуждения в жизни. Синхронизм передает послания, что я не одинок, что у меня есть могущественные позитивные духовные друзья, руководящие мной и помогающие жить.

В то время я прижал педаль газа к полу и на полной скорости понесся по дороге в никуда, но мои духовные друзья хранили меня. Каким бы сломленным, истощенным и безнадежным я не был, за мной следила и меня защищала большая сила. Однако прежде чем я это полностью осознал, мне пришлось выбираться из своего собственного частного ада. Мне нужно было нырнуть еще глубже, прежде чем, наконец, принять решение лучше заботиться о себе.

Глава 11

Побег из тюрьмы

Уродливая правда состояла в том, что сейчас, потакая нашей привычке, Дон платил намного больше меня. Я мог вносить всего 10 долларов в неделю: 5 долларов, которые мне давали на расходы, и доллар в день, сэкономленный на завтраке. Дон устроился управляющим в Макдоналдс и работал много часов в неделю. У него не было времени выполнять домашние задания, от чего страдали его оценки. Однажды вечером Дон напряженно работал, поскользнулся на упавшей булочке и, падая, угодил правым предплечьем в гриль. Рука была сильно обожжена, покрылась огромными волдырями и ее перевязали, в общем, он не мог работать три недели. После инцидента он бросил эту работу и занялся телевизионным маркетингом. Компания меняла название каждые шесть месяцев в году. Она пыталась убедить пенсионеров жертвовать деньги на то, чтобы больные дети-инвалиды могли смотреть волшебное шоу. Как только вы жертвовали один раз, вас никогда не оставляли в покое, даже если вы просили убрать вашу фамилию из списка. Дон начал заниматься этим каждый день после школы, и это было ужасно, так как почти все, с кем он говорил, ненавидели его и вешали телефонную трубку. Он сказал, что я должен вносить свою долю и не зависеть от него при покупке травки, и он был прав. Поэтому я присоединился к нему в компании All-Star Productions.

Вам лучше кормить нуждающихся

Каждый день, после школы, мы курили травку в подвале у Дона, разливали огромную кастрюлю с кофе в две большие чашки Пайрекс и швыряли их пустыми, прежде чем направиться на автобусную остановку рядом с его домом. Дон скидывал вес, как сделал это я. Мы называли это “диетой из кофеина и марихуаны”. В нашем городке мы садились на автобус номер 52, а затем пользовались талоном для пересадки на номер 5, который доставлял нас на State Street. Подъезжая к своей остановке, мы дергали желтый шнур (остановка по требованию), но нам не разрешалось стоять перед зданием, если мы приезжали раньше. Вместо этого мы проходили через кладбище (следующая дверь) и еще немного курили. Одна из могил осыпалась, и это сильно пугало. Проходить мимо было опасно, но это был наш самый лучший вариант.

Женщина, руководившая нашей работой, была невероятно толстой. Мы будем называть ее Ди-Ди. Очень короткие седые волосы, массивный двойной подбородок, сильно вздернутый нос с отчетливо видимыми ноздрями, пирсинг, бессердечные голубые глаза, постоянно сканирующие окружение поверх очков в массивной оправе. Ее пузатый, лысеющий муж, Фрэнк, все время сутулился, полностью подавленный ее доминированием. Ди-Ди правила нами железной рукой. Каждый неделю нам выдавали оплату наличными в крошечном манильском конверте с суммой, написанной снаружи. Я работал за маленьким карточным столом, и дочка Ди-Ди сидела позади меня. Каждый вечер Фрэнк громко кричал: “Пять часов, пора улыбаться и звонить”, и наша смена начиналась.

Большинство людей либо кричали на нас, либо вешали трубку, но некоторые оказывались дружелюбными пенсионерами, извинявшимися, поскольку имели фиксированный доход. Я проговаривал все как робот и вряд ли думал о том, что говорю, высвобождая оставшуюся часть ума и позволяя ей блуждать по желанию. Обычно я делал пять продаж за вечер, по 25 и 10 долларов. Дочь Ди-Ди была неустанно дружелюбной по телефону и делала все намного лучше остальных. По вторникам и четвергам, после занятий боевыми искусствами, меня подвозил отец, вынуждая пропускать первые полтора часа смены. В пятницу у меня был выходной, чтобы я мог видеться с ним в воскресные дни. В среднем я получал 68 долларов в неделю. Каждый вечер я был на работе, которая заканчивалась в 21 час. Домой я добирался не раньше 21:45. К тому времени я так уставал от поездок на автобусе и пешей ходьбы, что все домашние задания был вынужден выполнять во время самостоятельных занятий, чтобы не отстать в учебе.

Это была ужасно депрессивная и ужасная работа, но когда я проявлял реальный интерес, я был счастлив, что помогаю больным детям и улучшая их жизнь хотя бы этот один день. Я помогал больным взрослым и детям еще целый год после окончания колледжа. В то время меня больше всего меня волновало то, в какие колледжи я собираюсь подавать заявления, так как я определенно не хотел заниматься подобной работой весь остаток моей жизни. Идея вообще не поступать в колледж была абсолютно неприемлемой, учитывая невероятно пугающее давление, которое оказывали на меня родители. В стопке журналов отца я нашел экземпляр Rolling Stone, в котором перечислялась первая десятка лучших колледжей Америки. Один из них находился всего в полутора часах езды от дома – Университет штата Нью-Йорк в New Paltz. Я подал заявление и его приняли, так как мои оценки на тесте SAT были хорошими. Также я написал творческое глубокое сочинение о том, что хочу воспользоваться образованием, чтобы стать профессиональным писателем и психологом.

Лучше всего было то, что New Paltz находился ближе всего к Вудстоку, и Grace Slick of Jefferson Airplane называл обширные спортивные прерии, находившиеся позади колледжа, Tripping Fields. Я собирался в колледж, расположенный на одной из религиозных площадок паломников движения хиппи в Вудстоке, поэтому, когда меня приняли, я был очень рад. Мне очень хотелось побывать на знаменитом концерте в Вудстоке, и в журнале говорилось, когда состоится следующий фестиваль. Как же мало я знал о том, что окажусь в единственной самой алкогольной комнате, самого алкогольного общежития, в одном из самых алкогольных колледжей в стране, согласно самому журналу Rolling Stone. О неизвестной природе комнаты, в которой я жил, я узнал от администрации университета, только когда учился на последнем курсе. Я подавал заявления и в другие более престижные колледжи, но клюнул на меня только New Paltz. То есть, выбор сделали за меня.

Проклятие Кони

Учась в выпускном классе школы, я создал новую группу с блюз гитаристом по имени Джим – высоким блондином с короткой стрижкой, атлетического телосложения, но, определенно, представителем контркультуры. В доме стояло несколько ударных установок, звучавших очень хорошо, почти так же, как в некоторых классических блюзах группы Led Zeppelin. Вскоре я обнаружил, что Джим был панк рокером, носившим черную кожу и цепи, ботинки с высокими берцами Doc Marten с 12-ю отверстиями, огромный зеленый ирокез с чисто выбритыми сторонами и многочисленные сережки в ушах. У него был ужасный опыт употребления ЛСД на кладбище, когда его друг ложился на самый верх могилы и его лицом и телом, казалось, завладевала страшная демоническая фигура. Демон смотрел на Джима с вожделением и пытался напасть. Это травмировало его так глубоко, что вся жизнь начала разваливаться на части, и, в конце концов, его послали в место под названием Conifer Park. Это было впечатляющее кирпичное сооружение недалеко от Glenville, замаскированное соснами.