Чёрная земля (Вий, 20-й век) - Василий Щепетнёв

Последний лист я прочитал при свете настольной лампы. Потом сложил бумаги в конверт, а конверт спрятал на самую дальнюю полку книжного шкафа. Если бы у меня был свинцовый контейнер…

Знать я стал больше. Но понимать — нет. События шестидесятилетней давности сами по себе, я — сам по себе. Или нет?

В голове шумело, совсем глупая стала. Снаружи тихо и темно. Соседи спят, время совсем позднее. И мне пора.

Я, вопреки и привычке, и советам врачей, наелся на ночь. Сытому спокойнее. Наелся и напился.

Спал я опять наверху, с заряженной двустволкой под раскладушкой.

Утро выдалось серым, хмурым. Тучи за ночь осмелели, сплотились. Предчувствие радости для крестьян. За окном соседская кошка каталась по земле, и птицы щебетали вполголоса. Быть грозе.

Я посмотрел на часы, и решил, что имею право на сон. Каждому по потребностям. Перешел вниз, улегся на кровать, раздумывая, засну или не засну. Заснул. И неизвестно, сколько бы проспал, не зазвони телефон.

— Говорите, слушаю, — сиплым противным голосом пробормотал я.

— Виктор Симонов?

— Не ошиблись, он самый.

— Вы ведете себя чересчур легкомысленно, господин Симонов. Неосторожно.

— Что? — я смотрел на окошечко определителя номеров. Цифры скакали, как депутаты перед выборами, не желая останавливаться. — Что вам нужно?

— Дать совет, не больше. Умерьте свое любопытство. Вы ведь занятой человек, заваленный работой, ну, и работайте на здоровье. А лучше отправьтесь куда-нибудь отдохнуть, вам ведь средства позволяют. Недельки на две, а лучше на месяц.

— Ваш совет я выслушал. Все?

— Почти. Вы наблюдательный человек, и, наверное, заметили, что вокруг вас происходит что-то нехорошее. Подумайте о близких вам людях. Зачем рисковать ими?

— Рисковать?

— Я бы даже сказал — обрекать.

— Вы мне угрожаете?

— Боюсь, вы меня не поняли. Не угрожаю, наоборот, предостерегаю. Исключительно в ваших интересах.

— Тогда спасибо. Я-то было подумал…

— Отнеситесь к моему совету серьезно, — и трубка просигналила отбой. Разъединение.

Я сидел и тупо смотрел на телефон. Иногда звонили с угрозами типа «Выкладывай штуку баксов, а не то…», но данный звонок не из таких. Лексика, интонации, да и текст не укладывались в мое представление о рэкете. Или пришла новая волна?

Волна, да не та. Уехать мне настойчиво советовал и Роман, а у меня нет сомнений в его искренности. Беспокоится обо мне.

И сегодняшний анонимный звонок тоже продиктован беспокойством. Либо за меня, либо за близких мне людей. Или я могу наступить на что-то, важное для других, наступить, раздавить и сломать. Или подорваться, что вероятнее. Потому Виктора Симонова просят держаться подальше.

Подальше от чего?

Я пошел в ванную, долго и основательно мылся и скоблился. Первая увольнительная в иностранном порту. Караси идут на берег. Затем кофе, такой, каким поил меня Роман. Мысли мои, если и не поумнели, то бегать стали куда шустрее прежнего, белки в колесах, в глазах рябит.

Я открыл старую записную книжечку, память на числа у меня никогда не блистала, полистал. Номер был сначала вымаран, затем рядом записан наново, перечеркнут, но уже так, что можно разобрать. Телефон Ирины. Нет, она же на службе, наверное. Половина четвертого. Да, поспал, поспал. Чудо-богатырь Еруслан Лазаревич.

Служебный номер отыскался в телефонной книжке. Я поднял трубку. Молчание.

Телефонная сеть в нашем поселке — городская. Прямой выход на АТС–7, к зависти соседнего, всего в трех километрах от нас, села. Потому друг мой облздравовский, говоря о дороговизне связи, привирал. Впрочем, он приписан к другой АТС, с повременной оплатой за каждое внутригородское соединение. Телефон у меня спаренный, второй аппарат у соседа, дяди Кости. Время от времени то он, то я неаккуратно клали трубку, срабатывал блокиратор, и линия молчала, как президент после выборов.

Сейчас телефон молчал. Я зачем-то постучал по рычажку, потом опять попил кофе. Подолгу дядя Костя не разговаривал, не было у него привычки по телефону болтать. Считал, что подслушивают.

Я прибрался, вымыл чашку, откладывать нельзя, мигом обрасту культурным слоем, и поднял трубку вновь. Нет, придется навестить соседушку.

Небо спустилось пониже, Давило, хотелось пригнуться, ссутулиться. Будто старый дом поменял на хрущевскую квартирку. Санузел совмещенный, телефон совмещенный. Что невыносимей всего — жизнь совмещенная. Квартирку я сменил, но все остальное осталось со мной и во мне.

Философствование — к дождю долгому, обложному.

В саду дяди Кости не было. Я подошел к веранде. По летнему времени она была открыта, я постучал, больше для порядка, и прошел дальше.

Другая, главная дверь тоже приоткрыта. Я постучал погромче. Никто не ответил.

— Дядя Костя! — позвал я. — Эй, кто дома, отзовись!

А вот уходить, оставляя дверь незапертой, у нас не заведено. Раньше — может быть, лет сто назад. В сказках.

Я прошелся по коридорчику, заглядывая в проемы раскрытых дверей. Полный, просто образцовый порядок. И на кухне тоже. И в спальне. И в зале, гостиной по-городскому. Разве что стул опрокинут, да окно, обращенное в тыл двора на густую сельву подсолнуха, раскрыто.

Телефонная трубка лежала правильно. Я поднял ее. Молчание, молчание. На линии обрыв? Тоже бывает. Но где дядя Костя?

Я закрыл окно, притворил за собой все двери. Почта от нас невдалеке, метров двести. Я зашел, открыл кабинку телефона-автомата. Сначала позвонил Ирине домой. Трубку не снимали. Так и должно быть, время пока рабочее.

На работе телефон дал восемь гудков, я считал, потом ответили.

— Могу я слышать Ирину Брусилову? — она вернула себе девичью фамилию. А что мог вернуть себе я?

— Она не вышла на работу.

— Заболела?

— Не знаю. Мы звонили ей домой, не дозвонились.

Вот так.

Не прощаясь, я дал отбой. Потом набрал номер приятеля из облздрава. Повторилось то же самое, плюс настойчивое требование сообщить, кто его спрашивает.

С кем еще связаться? С Романом? Телефона в Рамони у него нет, а есть — то мне неизвестен. Может быть, позвонить…

Стоп. Не исключено, что этого от меня и ждут. Моих звонков близким мне людям. Иначе как определить, что они близкие?

Нет, это паранойя. Кому нужен я, кому нужны они? Да и куда проще прослушивать звонки из моего дома, зачем отключать телефон?

Что делать? Отправиться в город? А дальше? Товарищи милиционеры, или господа полицейские, моя бывшая жена не вышла на работу и не отвечает на мои звонки. Да сосед пропал, и приятелькомпьютерщик, да радист САРа, да племянник, а с ним еще четверо, а баба Настя умерла от бешенства, а мозг послали в какую-то хитрую лабораторию некробиологических структур, а мне звонят, советуют уехать, после чего отключают телефон. Сделайте что-нибудь, пожалуйста.