Внутренний порок - Томас Пинчон

— Ничёссе, Триллиум, а что с нашим кормильцем-то, как-то ужасно долго они нам еду несут.

— Уже съели?

— Что. А чек приносили? Кто раскошелился?

— Не помню.

Они вырулили к «Курчавому». Когда добрались, Док решил, что в Лас-Вегасе он водить машину будет не больше сугубой необходимости. Здесь все ездили, как упёртые неудачники, в любой миг рассчитывая вляпаться в аварию. Доку это было близко — совсем как на пляже, где живёшь в климате безоговорочной хипповской веры, делая вид, что всем доверяешь, но постоянно начеку, что продадут, — но вовсе не обязательно, чтобы ему это нравилось.

«У Кучерявого» некогда было салуном на перекрёстке, и Доку заведение напомнило «Олуха Джека» в Л.А., только тут все мыслимые участки зала занимали игральные автоматы. Банда играла старые номера Эрнеста Табба, Джима Ривза и Уэбба Пирса, и Док догадался, что Шайба и Эйнара здесь сегодня может и не быть.

Триллиум выглядела как-то лихорадочно. Док уже начал подумывать, что от неё тянет какими-то странными флюидами — вдруг у неё где-то вытатуировано «Подваливай, Дорогуша», а видят эту надпись лишь те, кто покрупнее и погрубее. Может, она и сама это сознаёт — но в то же время отрицает. Как бы там, в общем, ни было, подвалил к ней эдакий здоровенный тип в чёрной ковбойской шляпе, Доку даже не кивнул, хвать Триллиум за волосы и одну голую ляжку, довольно куртуазно приподнял над барным табуретом и повлёк прочь эдаким техасским тустепом. Хоть бы завопила возмущённо, что ли. Но она лишь шепнула Доку, проплывая мимо:

— Посмотрим, что смогу выяснить. — Док толком не понял, но она, кажется, уже улыбалась.

— Это уж как пить дать, — пробормотал он, медленно качая головой длинногорлой бутылке перед собой и не очень понимая, как бы с такой ситуацией справился Джон Гарфилд.

— Не стоит слишком судить Осгуда, — посоветовал голос, к которому Время если не вполне отнеслось по-доброму, то, по крайней мере, придало фактуры. — Он прирождённый пиздопыт, и отсюда до озера Мид ни одной бабы не найдётся, кто б этого не знал.

— Спасибо, утешительно слышать. — Док повернул голову и обнаружил миниатюрного старикашку в шляпе, едва ли не больше Осгудовой, который помахивал пустой пивной бутылкой. — Ещё б. — Док повернулся к бармену, а тот, наделённый сверхчувственными дарами, уже выставил на стойку ещё две бутылки. — Я сёдни сюда тока и заглянул, — притворно вздохнул Док, — чтоб ващще-то парнишку этого повидать, денег мне должен. А бабце взбрело, я её погулёванить зову. А мне за квартиру платить и так далее.

— Чёрт, — произнёс старикан, который представился Эвом, — было время, мужик скорей пересох бы весь и ветром сдулся, чем долг не отдать. Сюда много обормотов ходит, мож, я даже знаю, который тебе нужон.

— Мне говорили, он тут чуть ли не поселился. Шайб Бобертон?

Невесёлый смешок скрипел дольше, чем, по мнению Дока, следовало.

— Удачи тебе тогда с хозяином, парнишка! этот чеканутый Шайб тут всем в городе задолжал и ни разу ни цента не вернул, я про такое и не слыхивал.

— Где он работает? Может, мне там его стоит навестить.

— По большей части Шайб машинки трясёт — они с сообщником вместе, у меня такое впечатление, хотя не сказать, что мы тут все закадычные приятели. У маленького-то, у Эйнара, руки сверхчувствительные, такие редко бывают, он через рычаг чует — именно тот миг, когда все шпульки одну за другой отпускает, может подстраивать точно, сколько оборотов дать на каждую, ему любая картинка выпадает, какую захочет, чтоб остановилась точно на черте. Я видал, как он это делает. Высший класс, а не работа.

— А Шайб чего?

— Рано или поздно охрана Эйнара винтит, поэтому смысла выигрыши забирать ему нет. Дело Шайба — ждать поблизости, на никели где-нибудь рядом играть, пока Эйнар свой автомат не растрясёт — тогда Эйнар тихо линяет, а Шайб подходит и сгребает банк.

— Но тогда и до Шайба они рано или поздно доберутся.

— Точно. Именно поэтому их обоих давно уже попёрли из всех казино Центра и Стрипа, поэтому, если тебе Шайба найти надо, ты по местным точкам походи, что по Боулдерскому шоссе стоят. «Девятка бубей», к примеру, на ум приходит.

Триллиум вернулась с парой-тройкой расстёгнутых пуговиц, неопределённым мокрым пятном на юбчонке и отсутствием фокуса во взгляде. Осгуд теперь вышел на пятак с блондинкой в «ливайсах» и ковбойской шляпке, а банда заиграла «В Уобаш как из пушки», то и дело вставляя в неё психоделические аккорды на стил-гитаре.

— Хорошо повеселилась, зазноба моя? — осведомился Док как можно бодрее.

— И да, и нет, — смиренно, и голос этот невольно показался Доку эротичным. — Возьми мне пива?

Она пила молча, пока Док не сказал:

— Ну так что! и что этому нашему Осгуду есть сегодня сказать в своё оправдание?

— Глупо себя чувствую, Док. Не стоило мне вообще Шайба по имени упоминать.

— Спорим, Осгуду он тоже задолжал.

— Да, и Осгуд теперь весь расстроился. Он не такой бесчувственный, как кажется.

— Он, случаем, не поделился соображениями касаемо Шайбова местонахождения?

— Север Лас-Вегаса. Точнее не сказал. По-моему, адреса он не знает, или сам бы уже туда нагрянул.

— И попало бы в газеты.

На выходе им попался Эв.

— Так рано уходите? Сюда обычно Мёрл заходит к полуночи, играет отделение, если в городе.

— Мёрл Хэггерд сейчас в городе?

— Нет, но это ж не причина уходить. — Док пару раз моргнул, купил старикану «рамос-джин-физз» и всё равно вышел.

На стоянке снаружи Док заметил определённой длины «кадиллак», чьё расположение вмятин показалось знакомым.

— Эй, Док! Я так и думал, что это ты.

— Ещё одно так называемое странное и зловещее совпадение, Тито, или мне и впрямь уже пора параноить?

— Я тебе говорил, мы будем в Вегасе, Инес шоу смотрит, а я мелочишки вот набираю. Видел бы ты, сколько тут некоторые ребята на чай дают, я тут в отпуску уже больше заработал, чем за весь год в Л.А.

— И, э-э, — Док потряс кулаком, будто в нём кости, — типа, чары Вегаса не действуют, ничего.

— Чары, скажешь тоже. Ты погляди вокруг. Оно тут всё настоящее, что ли? как это всерьёз-то воспринимать?

— Ты же, блядь, игрок заширенный, — объявил откуда-то из глубины лимузина неохватный голос, — иначе воспринимать ты и не способен.

— Мой шурин Адольфо, — Тито, нахмурившись. — Никак не могу его стряхнуть. Ни дуба мне не прилетает, чтоб он его не перехватил и не зацапал раньше меня.

— На условном депонировании, — пояснил Адольфо — как выяснилось, Инес наняла его сопровождать их в лимузине и не подпускать Тито к неприятностям.

— Корпорация «Подоночные услуги депонирования», — пробормотал Тито.

Триллиум, явно чем-то несколько расстроенная, решила вернуться в номер и немного поспать, а потому уехала на «камаро», и Док сел в лимузин к Тито и Адольфо.

— Знаешь такое место — «Девятку бубей» на Боулдерском шоссе? — сказал Док.

— А то нет, — ответил Тито. — Не против, если я с тобой туда зайду — поброжу немного, может, в буфеты загляну, шоу погляжу чутка?

— Как-то тебе туда слишком хочется, Тито.

— Ну, тебе полагается просыхать, — встрял Адольфо.

— Гомеопатическими дозами, ребята, — возмутился Тито.

По словам Йети Бьёрнсена, коему этот любопытный пустячок фронтирского знания выиграл не одно пари в баре, девятка бубён была пятой картой в последней покерной руке Дикого Билла Хикока — вместе с чёрными тузами и восьмёрками. На стоянке столпились пикапы с раздвижными лотками и «форды-ранчеро» с клочьями сена в кузовах, древние «т-бёрды» и «шеви-номады», у которых давно содрали хромированные планки — остались только полосы ржавых потёков да пятка сварки. Освещённый козырёк впереди — многоугольник, как в «Джетсонах», — извещал, что сегодня на сцене группа под названием «Кармин и Кал-Зоны».

Внутри клиентура была, похоже, не слишком уж иногородняя, поэтому развляк меньше разъедался бессмысленной погоней за «весельем», как его определяют на Стрипе. Игроки здесь скорее играли на деньги и делом своим занимались в надежде либо отчаянье, нагрузившись либо всухую, научно, либо в хватке суеверий до того экзотических, что сразу и не объяснишь, а где-то подальше от света сидел хозяин, финансовая компания, сообщество пауков — невидимый и неслышимый, пристукивал ногой в дорогом ботинке, взвешивал «за» и «против» наказания, снисхождения; и даже — редко — милосердия.

Кармин оказался волосатым салонным тенором с Лес-Половой моделью «гибсона», на которой он, может, и вытерпел несколько уроков, но пользовался ею скорее как реквизитом, часто сопровождая использование позами пулемётчика, в то время как прочие «Кал-Зоны» взяли на себя стандартные роли рок-квартета. Парочка душечек в красненьких виниловых мини-платьицах, чёрненьких сеточках и залакированных волосиках — на подпевках, отбивали такт, как белые цыпы. Пока Док пробирался к пятаку с казино, группа исполняла свою последнюю выпущенную работу -