В поисках копей царя Соломона - Тахир Шах

Вернувшись в Аддис-Абебу, я ознакомился с отчетами о геологических изысканиях, но не нашел там никаких упоминаний об этом. Однако мне было известно о масштабной добыче золота на границе с Эритреей.

Я захватил с собой металлодетектор. По крайней мере, здесь не нужно было опасаться, что его конфискуют власти или отберут буйные орды нелегальных старателей. Мы собрали прибор, и когда дождь стал ослабевать, исследовали траншеи. Прибор пронзительно пищал, к чему бы мы ни прикладывали щуп. Самсон удивленно вскинул брови. Затем он опустился на колени в одной из траншей и пальцами отломал кусок породы.

— Посмотрите сюда, — он раскрошил землю в руке, — здесь есть золото.

Самсон предложил задержаться на пару дней возле траншей, чтобы попробовать найти самородки. Золото очень трудно обнаружить обычным металлодетектором, потому что прибор реагирует на конкреции железа, получившие название «горячей породы», но специализированный детектор, такой как «Золотой жук», способен компенсировать сигналы от содержащегося в почве железа. Современный металлодетектор разительно отличается от прибора, изобретенного Герхардом Фишером в 30-х годах двадцатого века. Фишер был немецким эмигрантом и приятелем Альберта Эйнштейна. Когда Фишер продемонстрировал Эйнштейну первый образец прибора — «металлоскоп», — великий ученый якобы предсказал, что эта новинка не будет иметь коммерческого успеха.

Каким бы заманчивым ни выглядело предложение Самсона, я понимал, что не могу себе этого позволить. Приступая к поискам копей царя Соломона, я дал себе клятву, что не стану извлекать прибыль из этого занятия. Мы взяли несколько образцов породы, чтобы удовлетворить свое любопытство, и поспешили укрыться от дождя в машине.

Вечером в городке Адиграт, расположенном на границе с Эритреей, я разрабатывал планы следующего этапа путешествия. Мне страстно хотелось попасть в Туллу-Валлелъ и найти шахты Фрэнка Хейтера. Мы достали карту и стали прокладывать маршрут. Предстояло преодолеть довольно большое расстояние вдоль восточных границ Эфиопии. Но прежде чем проверить утверждения Хейтера, мы должны были посетить еще одно место. Один знакомый рассказывал мне о монастыре Дебре-Дамо. Ходили слухи, что в его подвалах спрятаны тайные тексты, рассказывающие о царе Соломоне. Я был бы рад пропустить это место и направиться прямиком в Туллу-Валлель, но Самсон заявил, что посещение монастыря — это благочестивый поступок, который принесет нам божье благословение. Я нашел Дебре-Дамо на карте — он располагался на эфиопской границе неподалеку от Адиграта.

Мы отправились в путь рано утром. Дождевые облака, доставившие нам столько неприятностей, исчезли, и местность вокруг нас была залита солнечным светом. Бахру надавил на газ, и джип понесся вперед, объезжая рытвины и подпрыгивая на ухабах. Мы ехали по шоссе, ведущему в Аксум, но машин было мало. Вместо них на дороге толпились коровы и овцы, щипавшие траву на обочине. Примерно через час Бахру не вписался в поворот и сбил овцу. Несчастное животное застряло под машиной, но Бахру отказался останавливаться, опасаясь встречи с разъяренным крестьянином. Только после того, как мы удалились на приличное расстояние, он нажал на тормоза и вышел из машины, чтобы освободиться от изуродованной туши овцы.

Прошел еще час, в течение которого лишь чудом удалось избежать нескольких подобных столкновений. Казалось, убийство овцы привело Бахру в состояние радостного возбуждения, и он отказывался снижать скорость, лишь улыбаясь в ответ на мою брань. Затем мы въехали в деревню, где дорога была заполнена людьми и животными, спешившими на рынок. Похоже, Бахру намеренно увеличил скорость, заставляя всех в ужасе отскакивать от приближающегося джипа.

Одна овца замешкалась, и мы услышали глухой удар. Хозяин животного выскочил наперерез джипу — мужественный поступок в Эфиопии, где у большинства автомобилей ненадежные тормоза. Бахру включил первую скорость, и нас бросило вперед. Слава богу, крестьянин не пострадал, но мы и глазом не успели моргнуть, как вокруг машины собралась вся деревня. Они жаждали крови.

Я сказал Бахру, что он должен уладить дело сам. Пусть выходит из машины и разговаривает с толпой. Вечная ухмылка сползла с его лица, нижняя губа задрожала. Жители деревни заглядывали в окна. Некоторые начали вооружаться камнями.

Остальные принялись раскачивать джип. Я вновь приказал Бахру вылезать. Набравшись храбрости, он вылез через окно и взобрался на капот.

Затем он склонил голову и стал уговаривать владельца овцы. Я не слышал, что именно он говорил, но его жесты были более чем красноречивы.

Он молил о пощаде.

Жители деревни вытащили тушу овцы из колесной ниши, а затем разрисовали кровью животного грязно-белый кузов джипа. Крестьянин пронзительно кричал. Самсон перевел, что он требует компенсации. Ему нужны деньги, много денег. Не слезая с капота, Бахру пытался договориться. Он относился к тем людям, которые могут уговорить кого угодно. Самсон переводил мне. Сначала Бахру обвинил овцу в тупости. Затем он стал валить все на тормоза джипа. Потом пришла очередь отвратительной дороги.

Жители деревни заявили, что им надоели неосторожные водители, что мертвая овца была не глупее других овец, а в плохом состоянии дорог виновато правительство. Они сказали, что примерно накажут Бахру, чтобы больше не погибло ни одно невинное животное.

Я толкнул Самсона в спину. Он перестал переводить и с большой неохотой взобрался на капот и стал рядом с Бахру. Я наблюдал за ними через ветровое стекло: двое взрослых мужчин отдавали себя во власть толпы. Они часто оборачивались и показывали на меня, но от этого ярость крестьян только усиливалась. Я подумал, не предлагают ли спутники мою голову в обмен на мертвую овцу.

Затем Бахру сунул руку в задний карман брюк и вытащил кошелек. Жестом опытного фокусника он продемонстрировал, что кошелек пуст. Там были только водительские права. Бахру предложил их крестьянину в качестве залога, обещая вернуться в деревню. Толпа принялась совещаться и в конце концов согласилась взять права.

Крестьянин сунул их в нагрудный карман и выкрикнул порцию оскорблений. Самсон и Бахру забрались внутрь джипа. У них был довольный вид. Бахру включил передачу, махнул рукой толпе, рванул с места и громко расхохотался.

— Что тут смешного?

— Эти люди не умнее их овец! — воскликнул он. — У меня для таких случаев приготовлена цела кипа фальшивых прав.

За несколько миль от Дебре-Дамо нас остановил дряхлый старик. Он был настолько слаб, что я опасался, как бы он не умер прямо здесь, на заднем сиденье. Его курчавые волосы были белыми, как высушенные кости кита, а во рту не осталось ни единого зуба. Он сказал, что ему восемьдесят пять лет и что он бывал в монастыре сотни раз.