Отмели Ночи - Эрик Ластбадер

— Да. Да, конечно.

Она подала знак зеленым; они повернулись и, потянув за железные кольца, открыли двери.

Наконец-то, подумал Ронин. Аудиенция в Муниципальном Совете Шаангсея. Палата Совета. Он начал откручивать рукоять меча. Разгадка давней тайны. Конец неопределенности. Открыт путь к победе над Дольменом и его темными полчищами. Двери за ними закрылись. Рука Ронина, уже готовая извлечь свиток дор-Сефрита из тайника, остановилась на полпути.

Он резко повернулся к Мацу.

— Что за нелепая шутка?

— Это не шутка, — спокойно проговорила она, глядя на него неподвижными черными глазами.

— Какая же это палата?!

— Можешь сам убедиться, что это и есть палата Совета.

Они оказались в высокой комнате без окон, значительную часть которой занимал огромный стол; вокруг него через равные промежутки располагались величественные деревянные кресла с высокими спинками, украшенные витиеватой резьбой. Больше в комнате не было ничего.

— Зачем ты привела меня сюда днем, когда Совет не заседает? — резко спросил Ронин.

— Если бы не было заседания, здание было бы закрыто.

Терпение у Ронина лопнуло. Он встряхнул Мацу за плечи.

— Почему же я никого не вижу: они что — призраки?

— Нет. — В пустой комнате ее голос звучал отчетливо, словно пение птицы в разгаре лета. — Все очень просто.

Он шевельнул руками.

— Мацу, я тебе шею сломаю...

— Муниципального Совета Шаангсея просто не существует.

Вышитый дракон насмешливо смотрел на него со спинки кресла. Его золотые глаза блестели в косых солнечных лучах. Голова была поднята, но очертания туловища искажены, смяты складками материи. Ронин прошел через комнату, снял пояс с оружием и рубаху и набросил халат, который ему подала Мацу. Ветерок из окна всколыхнул шелк. Драконы корчились и извивались.

День близился к вечеру. На обратном пути в Тенчо Ронин с Мацу не обмолвились и словом. Ронину очень хотелось есть, но он отказал себе в удовольствии остановиться у одного из лотков с ароматной пищей — он не хотел оттягивать объяснения. Слишком много времени он потратил, чтобы добиться ответа, но столкнулся лишь с новыми загадками.

Там, в палатах, он разозлился на Мацу и угрожал разнести все здание и искрошить зеленых, стоявших у дверей. Она просто смотрела на него, а потом предложила вернуться вместе с ней в Тенчо.

— Ответ там, — только и сказала она.

В конце концов он согласился. Выбора не оставалось.

На западе сходились облака, закрывавшие заходящее солнце и менявшие его цвет от оранжевого до темно-малинового. Солнце, наполовину скрывшееся за горизонтом, сплющенное и увеличившееся в размерах, было подернуто дымкой надвигающейся непогоды. Опять будет шторм, подумал Ронин, поправляя халат с драконами. Шелк приятно холодил кожу.

Мацу подошла к нему и церемонно завязала ему пояс. Сама она переоделась в строгий малиновый халат. Обычно она не носила таких ярких одежд. Халат украшал рисунок из темно-коричневого тростника, а рукава были гладкими, с темно-красной каймой.

Она долго разглядывала Ронина в сумеречном свете. Заходящее солнце, проглядывавшее между домами на дороге Окан, приобрело тусклый рубиновый оттенок. Странный свет, ровный и сильный, убрал все краски с лица Мацу и придал ему бледность. Вокруг глаз, под скулами залегли тени. Кожа безукоризненная: ни морщинки, ни пятнышка на атласной поверхности. Мацу неподвижно стояла на границе света и тени, и Ронину вдруг захотелось протянуть руку, коснуться ее лица и убедиться, что она живая, из плоти и крови, теплая и податливая, что перед ним не какая-то фантастическая маска. Она опустила ресницы. Губы ее дрогнули, словно она хотела что-то сказать. Потом Мацу подняла веки, ее тонкая рука двинулась вперед — минуя свет, через черную тень — и коснулась его руки. Ей удалось превратить этот обычный жест в нежную ласку. Она безмолвно вывела его из комнаты в полутемный коридор. Огромный светильник еще не зажгли.

Вниз по широкой дуге лестницы, в глубь здания, где Ронин еще не бывал ни разу. Храня молчание, они прошли через какую-то маленькую деревянную дверь с огромным железным замком. Ронин, ожидавший увидеть людную улицу, изумленно застыл на пороге. Они оказались в саду, зеленевшем зрелой листвой.

Среди бурно разросшихся зарослей стояла пара странных четвероногих животных, оседланных и взнузданных. Они фыркали и рыли копытами землю. Когда Ронин с Мацу подошли к ним, слугам пришлось натянуть поводья и успокаивать их тихими неразборчивыми словами.

— Это не лошади, — сказал Ронин, а Мацу улыбнулась.

— Нет, это думы. Верховые животные с дальнего севера, очень сильные и довольно смышленые. Они хорошо подходят для войны, для чего в основном и используются. Как бы там ни было, лумы — редкие создания.

Она показала на одного из лум.

— Этот — тебе подарок от Кири.

Это был жеребец с рыжевато-коричневой шкурой и густой рыжей гривой. У него была продолговатая сужающаяся голова с раздувающимися ноздрями и треугольными ушами торчком. На широком черепе между больших круглых глаз синего цвета вертикально располагались три коротких рога, напоминавших миниатюрный трезубец. Хвост у лумы отсутствовал, зато на ногах, над копытами, росла густая шелковистая шерсть, похожая на метелку.

Ронин медленно подошел к нему. Большой синий глаз, в котором светилось любопытство, наблюдал за его приближением. Лума фыркнул и ткнулся мордой в протянутую ладонь.

Ронин забрался в седло, а Мацу уселась на серую кобылу с ослепительно белой гривой. Двойной разрез у нее на халате позволял ей без труда сидеть верхом.

Слуги распахнули массивные железные ворота, и они выехали из тенистого сада. Копыта лум грохотали по булыжной мостовой, высекая бело-голубые искры, от стен отдавалось звенящее эхо.

Драконы у Ронина на рукавах трепыхались на ветру; казалось, они ожили и танцевали теперь в ритме скачки. Ехавшая впереди Мацу покрикивала на кобылу и на прохожих, толпившихся на улицах. Темные фигуры торопливо убирались с их пути, показывали на них пальцами, что-то бормотали, но слов из-за быстрой езды было не разобрать.

Они въехали в темный лабиринт дельты, в район порта, где народу было меньше, промчались по узким кривым переулкам, переливавшимся пурпурными и бордовыми красками, в последних лучах заходящего солнца, а потом неожиданно вырвались из теснин прибрежных улиц на широкую набережную. На незамутненном облаками горизонте появился сияющий полумесяц. Казалось, он отдыхает в гостеприимных объятиях поющего моря.

Они мчались по деревянному настилу причала. В солоноватом воздухе разносились песни кубару. Ронин вдохнул запах моря, едкий запах сохнущей рыбы, приторный аромат макового сиропа. Мимо них величественными рядами проплывали фиолетовые фасады складов с их широкими террасами, созерцающими равнодушно и беспристрастно окончание очередного дня.