Соперницы - Джессика Мэннинг

Герцог вышагивал по галерее взад и вперед, словно часовой на посту. Он спал от силы два часа, но этого ему было вполне достаточно. Он считал, что сон – это подобие смерти, и спал как можно меньше.

Со своей возвышенной позиции он наблюдал, как рабы разгребают завалы от вчерашнего празднества и готовят столы к завтраку для тех гостей, кто остался в его поместье.

Герцог знал, что рабам известно о его привычке наблюдать за ними. Они боялись его, и Дювалону нравилось такое положение вещей.

Его семья, все до единого, разочаровала герцога вчера. Хуже всех вела себя, конечно же, Алиса. Что у нее за манеры?! Ему едва удалось убедить Гадобера, что она всего лишь взволнована предстоящим событием, чем и вызвано ее бурное поведение. Вот только удастся ли убедить Алису в ее глупости? Дочка очень упряма.

Другое дело – Анриетта. Ее поведение в общем-то никого не интересовало. Она всего лишь выставила себя дурой в инциденте с капитаном Калабозо. Но последнее время она что-то слишком часто стала позволять себе вольности. Может, у нее начался пресловутый кризис возраста? Дювалон ухмыльнулся своим мыслям о жене, но улыбка исчезла с лица, когда он вспомнил о Филиппе. Эта проблема с фейерверком чуть не испортила праздник. Но этого ему было мало, он решил окончательно расстроить старика своей выходкой с Лилиан. К счастью, она не сильно пострадала, и герцогу удалось замять дело, чтобы оно не вышло за пределы Пристани. Филипп был нервным мальчиком, и иногда ему трудно сдерживать свой темперамент. Но здесь есть и его вина, стоило почаще отпускать мальчика в Новый Орлеан. Конечно, где это видано, чтобы молодой симпатичный креол удовлетворялся какой-то черномазой девкой, как бы хороша она ни была?..

Прогуливаясь по галерее, герцог удивлялся, как это его сыну до сих пор не наскучила эта девица. Она, безусловно, недурна собой, ведь он сам выбирал ее для Филиппа, но столько лет?! Впрочем, когда она ему надоест, он и из этого извлечет выгоду, продав ее вместе с ее выродком.

Как бы его семья ни пыталась противиться его воле, герцог знал, что рано или поздно они придут к нему, поскольку полностью зависят от его денег. Дювалон упивался этой властью, он знал, что может делать все, что ему заблагорассудится.

Вспомнив эпизод с Вербеной, герцог остановился и, улыбаясь, начал раскачиваться с пятки на носок. Что за чудесная женщина! Нужно было брать в жены ее, а не эту курицу Анриетту. Красивая, богатая, умная и сексуально раскрепощенная. Несмотря на то, что он не мог полностью насладиться плотскими радостями с ней, ему все же было приятно вспоминать об обладании ее роскошным телом.

Мысли о Вербене Шевро подняли его настроение. Он глубоко вдохнул свежий утренний воздух, сладко потянулся и направился к лестнице. В конце концов это утро было не так уж плохо.

Анриетта облегченно вздохнула, когда шаги мужа стихли в коридоре, простучав по деревянному полу мимо ее закрытой двери. Она благодарно взглянула на святых, чьи иконы стояли на алтаре в восточном углу комнаты. Пламя лампадки играло на ликах икон, оживляя их, делая их сопричастными ее переживаниям.

Анриетта перекрестилась и поднялась с колен. Она утомилась за эту бессонную ночь. Ей пришлось сидеть подле Бартоломи почти до утра. Лишь когда она убедилась, что он в состоянии контролировать себя, Анриетта отправила одного из рабов, чтобы он отвез капитана на корабль. Остаток ночи она провела в раздумьях о том, как расстроить свадьбу Жильбера Гадобера с ее дочерью.

Незадолго до рассвета она пришла к выводу, что единственное решение – это деньги. Но в том-то и была загвоздка, ведь денег ни у нее, ни у Алисы не было, они полностью зависели от герцога. Когда-то Анриетта Вильнев была одной из самых богатых невест Нового Орлеана, но после свадьбы все ее состояние перешло Дювалону. А какой он был внимательный и обходительный до свадьбы! Подонок! Впрочем, не все потеряно, им придется экономить каждый пенни, но она достанет дочери денег и расстроит планы Александра.

Анриетта подошла к двери и вызвала служанку.

– Люсинда, – сказала она прибежавшей на звук колокольчика рабыне, – будь любезна, поставь герцога в известность, что я не спущусь к завтраку. Я ложусь спать, и если не случится пожар, наводнение или что-то подобное, то прошу нe беспокоить меня до обеда.

– Ой, мадам, боюсь, герцогу не понравятся такие слова, – робко сказала Люсинда.

– Ну и черт с ним, – вспылила Анриетта, – пусть идет завтракать с этой шлюхой Вербеной Шевро! – Анриетта закрыла дверь. – Прости Господи! – Она перекрестилась, легла в кровать и тут же уснула.

Лучи солнца пронзили деревянные ставни спальни Алисы, высветив хозяйку и ее чернокожего гостя. Алиса уже проснулась и смотрела на спящего Блеза. Он лежал на животе, а его шоколадную спину пересекали полосы света. Они напомнили ей о тюремных решетках. Девушка нахмурилась своим ассоциациям и провела ладошкой вдоль линий света по спине любимого. Блез пробормотал что-то, перевернулся, но не проснулся.

Алиса бросила взгляд на часы на каминной полке. Она удивленно вскинула брови, времени было всего полседьмого. На удивление, она ничуть не устала. Она с уверенностью смотрела в грядущее, готовая принять любой вызов судьбы. Да, ей придется иметь дело с отцом, братом, а быть может, и Жильбером, но она одолеет их! Без сомнения, она справится с любыми испытаниями.

Удивительно, насколько все становится легко и просто, когда принимаешь какое-то решение. Она не собиралась выходить замуж за Гадобера, и этим все было сказано.

Малыш прокричал что-то со шляпной полки, где он устроился на ночлег.

– И тебя с добрым утром, – с улыбкой сказала Алиса обезьянке. – Ты, наверное, проголодался? Я тоже.

Она подошла к проводу, который выходил в комнату для прислуги, и дернула за него два раза. Капуцин спрыгнул с полки и встал перед ней на задних лапах, преданно заглядывая в глаза. Алиса погладила Малыша по голове. В этот момент раздался стук в дверь.

– A, Сеси, это ты. Принеси что-нибудь на завтрак, – сказала она своей персональной рабыне, приоткрыв дверь. – Много фруктов, кофе и… Есть ли у нас на кухне орехи?

– Орехи, мадемуазель? – удивилась рабыня. – Я посмотрю. По-моему, оставались кешью и немного миндаля.

– Вот и отлично, принеси по чашке тех и других. – Она отодвинулась немного, чтобы Сеси смогла разглядеть капуцина в дверном проеме. – У меня новый друг, и он голоден.

– Сейчас принесу, мадемуазель.

– Да, Сеси, и передай отцу, если увидишь, что я еще сплю.

Рабыня ушла, и Алиса закрыла дверь на ключ. Она любила свою рабыню, хотя отец едва не продал ее. Оказалось, что у нее эпилепсия. Алиса тогда заступилась за девочку, потому что привыкла к ней и потому что доверяла Сеси.