Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

В прихожей появился Лоран, поцеловал Софи в обе щеки и крепко пожал руку Кристоферу.

Юноша вздохнул с облегчением: кажется, хозяева решили притвориться, что все хорошо. «Но вот с Софи все не так», — заметил он. Едва переступив порог, девушка переменилась, словно по мановению палочки злой волшебницы: разглагольствовала попусту, громко смеялась, делала колкие замечания, пытаясь изображать светскую даму. Кристоферу это совсем не понравилось: захотелось хорошенько встряхнуть любимую и сказать, чтобы перестала притворяться.

В салон принесли превосходное ледяное шампанское.

— Что ты думаешь о мадемуазель? — спросила мадам Антуан, передавая Софи бокал.

Девушка сделала глоток.

— Она одинока. И очень печальна. Может ли самая богатая и успешная женщина Парижа жалеть о прошлом?

— Да, она действительно очень одинока, — кивнула мадам Антуан, — потеряла почти всех близких друзей. Большинство ее сверстниц уже…

Она повернулась к Кристоферу.

— Я, конечно, иногда приглашаю мадемуазель в гости. Как и сегодня. Но по воскресеньям у Шанель дурное настроение, ведь она не работает. Габриель оживает, только когда рвет одежду.

— Она очень редко выходит из дома. Шанель проще спуститься вниз, в ресторан, и заказать что пожелает. — Мадам Антуан пожала плечами. — Для нее «Риц» — эксклюзивный дом престарелых. Хотя Коко вовсе не на пенсии.

— Она часто видится с тобой? — спросила мадам Антуан, повернувшись к Софи.

Девушка хотела ответить, но тут в комнату вбежали Изабель и Франсина и накинулись на «пропажу» с объятиями и поцелуями. После хорошо воспитанные парижанки в кашемировых свитерах из «Вэствэй» и килтах с большими булавками на бедре очень вежливо приветствовали Кристофера.

А потом сестры с благоговением посмотрели на костюм Софи.

— Ты так повзрослела! — воскликнула Франсина. — Это твой костюм?

— Взяла поносить.

Послышался смешок мадам Антуан.

— Только не забудь вернуть.

Подошли остальные гости, все среднего возраста и очень чопорные.

— Не успела пригласить ваших ровесников… — сказала Кристоферу мадам Антуан. — Прошу прощения. Вам составят компанию лишь мои дочери.

В середине обеда хозяйка дома вдруг заявила:

— Я обедала с Одри Хепберн!

Гости начали заинтригованно перешептываться.

— Мы состоим в одном благотворительном комитете, — объяснила жена министра. — Она безупречна. И конечно, с ног до головы одета в «Живанши».

— А ты предпочла бы видеть ее нарядах «Шанель»? — пошутил месье Антуан. — Получилось переманить?

Женщина покачала головой.

— Я пыталась. Но она считает, что «Шанель» — почти униформа… — Мадам Антуан изумленно оглядела собравшихся, будто эти слова были святотатством. — В одежде «Живанши» она чувствует себя свободнее. Одри даже вежливо отклонила мое предложение взять костюм напрокат.

Кристофер нахмурился.

— Возможно, Хепберн права, — выпалил он.

Вес лица повернулись к юноше. Британец прокашлялся.

— Когда сегодня утром я увидел Софи в костюме от Шанель, то понял, что это единственно возможный стиль одежды, — произнес он, глядя в стол. — В этом-то, кажется, и суть униформы?

Мадам Антуан уколола его взглядом.

— Тогда это очень красивая униформа.

— Ты так восхищаешься знаменитостями, дорогая, — подшутил над женой Лоран.

— Мадемуазель отказывала многим, если ей не подходил их образ.

Когда закончился обед, а вместе с ним иссяк ворох сплетен, Софи постучала ложечкой по бокалу, призывая к тишине. Все посмотрели на девушку.

— Хочу представить вам новую модель дома «Шанель», — произнесла она, поднялась и приняла позу.

Гости зааплодировали. Мадам Антуан и Кристофер быстро переглянулись.

— Ты передумала становиться couturier? — спросила мать Софи.

— Будучи моделью, я смогу многому научиться.

— Чему? Стоять как статуя? — неодобрительно фыркнула хозяйка.

После обеда она отвела Кристофера в небольшой сад за домом якобы показать английские розы. Женщина старалась сохранять внешнее спокойствие — вдруг кто на нее посмотрит.

— Полнейшее безумие! — взорвалась мадам Антуан. — Чья это идея?

— Думаю, мадемуазель, — ответил он. — Не беспокойтесь, Софи это быстро наскучит. Примерки не слишком увлекательное занятие для моделей.

Жена министра мрачно посмотрела на юношу.

— Признаюсь, я переживала насчет вас. — Она улыбнулась. — Но теперь уверена, что Софи в надежных руках. Она ведь… в ваших руках?

Модельер кивнул.

— Я обожаю ее. И желаю только добра…

Мадам Антуан изогнула брови.

— И что, карьера модели сделает Софи счастливой? Конечно, быть манекенщицей «Шанель» престижно. Лучшие из них ужинают в «Рице». У них все шансы стать знаменитостями, но… Кристофер, присматривайте за моей дочкой. Слава может пагубно на нее повлиять. Ей нужны внимание и забота.

— Я думал, вы ее выгнали, — нагло заявил британец.

И сразу понял, что переступил черту.

— Вас ввели в заблуждение, — произнесла дама, одарив собеседника ледяным взглядом. — Софи покинула дом по собственному желанию. Она очень огорчила нас и, возможно, не лучшим способом узнала об удочерении. Но меня до сих пор заботит ее судьба, она же наш ребенок.

— Мадам, я сделаю для нее все, что смогу. Я тоже люблю ее. Может, это нелепо, но я считаю Софи своей единственной.

— Правда? А как насчет Жислен де Рив?

Кристофер выдержал пронизывающий взгляд ярко-синих глаз, даже не моргнув.

— Ей нравится моя одежда.

Глаза мадам Антуан яростно вспыхнули.

— Только одежда? Вы знаете, что парижанки обожают сплетничать? Ваша личная жизнь меня не интересует, но я не хочу, чтобы Софи страдала. Она уже пережила обиду раньше.

Они медленно двинулись обратно в гостиную.

— Мадам, кто ее обидел? — спросил Кристофер.

Она уколола его взглядом.

— Скажу лишь, что некоторые события прошлого делают Софи более ранимой, чем ее сверстниц. Ей нужна забота, вот и все.

Юноша посмотрел в лазурные глаза, искренние и мудрые, такие проницательные, что ему внезапно стало стыдно.

К тому времени, как в салон подали кофе, Софи уже не терпелось уйти. Многозначительный взгляд мадам Антуан напомнил девушке, что у нее еще остались незаконченные дела.

Лоран Антуан стоял с demi-tasse[79] в руках.

— Прошу нас извинить, — обратился он к гостям. Отец подал Софи знак, и она тут же последовала за ним в библиотеку.

Министр закрыл дверь, осторожно поставил чашку на стол и посмотрел на дочь.