Рай, ад и мадемуазель - Гарольд Карлтон

— Мне приснилась я маленькая! — Девушка почти упала в объятия Кристофера. — Проснулась с мыслью, что не помню детства. Пять лет пустоты. Почему я раньше не понимала этого?

Француженка, одетая лишь в тонкую ночную рубашку, прижалась к парню. Британцу стало стыдно, но слабость любимой возбуждала его. Они поцеловались. Сейчас девушке как никогда нужна была поддержка, и это пробудило в Кристофере невероятно сильное стремление защищать. Даже Жислен вряд ли могла сотворить с ним подобное. Парень чувствовал себя настоящим мужчиной. Всем телом он страстно прижался к женщине, воспринимавшей его не как восхитительную закуску — этакий человеческий hors d'oeuvre, — но как надежду и опору.

Кристофер подвел девушку к скомканной постели. Софи забралась в нее.

— Я осознала себя, уже когда мы переехали в район Парижской военной школы, — озадаченно произнесла она. — У меня словно украли часть жизни…

— А твои родители не могут восполнить потерю?

— Они не мои родители! — закричала девушка. — В этом и проблема.

— Но зачем тебе это знать?

Француженка села на кровати.

— Как понять себя, если я не могу вспомнить важнейшие моменты жизни?

— Зато я знаю, кто ты. Разве этого не достаточно?

— Нет. — Софи покачала головой. — Мадемуазель что-то скрывает. Она смотрит на меня… как на собственность. Объяснить это трудно, но я постараюсь все разузнать. Я поклялась. Самой себе.

— Ну что ж, тогда я пойду.

— Нет! — Девушка откинула одеяло. — Останься на ночь. Держи меня в объятиях.

Кристофера не нужно было уговаривать. Лежа обнаженным рядом с любимой, он с наслаждением обнимал ее. Парень не торопился: вся ночь впереди. Тонкая сорочка придавала близости еще большую эротичность… наверное, только модельер может почувствовать, насколько тело, едва прикрытое нежной тканью, сексуальнее нагого.

Кристофер поцеловал Софи, погладил ее груди, потом позволил руке скользнуть меж ее ног. Вскрики девушки заводили его. Бедняжка нуждалась в удовольствии, чтобы забыть о ночном кошмаре. Но разве секс-транквилизатор лучше, чем секс-закуска? «Да!» — решил юноша.

Парень накрыл ее рот нежным поцелуем, Софи прикусила его нижнюю губу. Преодолев последний барьер, он задрал ночнушку и прикоснулся к бархатистой коже. Когда Кристофер погрузился во влажную глубину, девушка издала хриплый животный возглас удовольствия. Теперь он знал: чтобы все не закончилось в считаные минуты, надо двигаться медленно и ритмично. И скоро она застонала, умоляя не останавливаться. Софи вскрикнула — и только тогда, как учила Жислен, юноша позволил собственному наслаждению достичь небывалых вершин и взорваться, рассыпаться звездами. Его удовольствие, столь явное и чувственное, вызвало новую волну в девушке. Блаженство будто отражалось в зеркалах на лестнице «Шанель»: миллион граней, миллион оргазмов! На стоны Кристофера эхом отозвались уста Софи, и парень крепче обхватил любимую руками. Она вскрикивала, не веря и удивляясь, что ее тело способно на такое.

Как ни старался, Кристофер не мог выкинуть из головы мысль, что Жислен бы им гордилась. Может, теперь Софи будет относиться к нему серьезнее? Почему блаженство в постели усиливает любовь? Он не знал.

Слегка успокоившись, Софи тоже подумала о неведомых ранее ощущениях. Крис сказал, что знает, кто она. Он первый ее мужчина, которого это вообще заботит. Его обретенная уверенность в себе заставила девушку чуть больше довериться. Софи поняла, что раньше флиртовала, оттачивала чары, доставляла себе удовольствие, делала что угодно — но не доверяла мужчинам. Теперь доверие станет для нее роскошью, возносящей на небывалые высоты удовольствия. Но это откровение девушка оставила при себе.

Любовники на несколько мгновений будто перенеслись в рай. Кристофер думал, что никогда не испытывал подобного с Жислен. Значит, это любовь сотворила с ними чудо?

Софи открыла для себя невиданные ощущения. Потому что доверилась? Вдруг она наконец встретила мужчину, которого можно не опасаться?

Они вернулись в реальность, крепко обнимая друг друга, будто пытаясь слиться воедино.

«Вот что такое любовь», — думали оба.

Эта мысль обрадовала Кристофера, но напугала Софи.

Софи сидела перед ярко освещенным длинным зеркалом cabine. Теперь она сама стала красавицей манекенщицей, которая молча разглядывает отражение, будто трепеща перед собственной прелестью. После изнурительной работы швеи должность модели, которой нужно просто хорошо выглядеть, казалась девушке раем. Она совсем не скучала по мастерской. Софи нравилось приходить на работу к десяти, она быстро приспособилась к новому графику, словно была рождена для этого. Девушка обожала дневные defile — представления длиной в сорок пять минут. Каждый день после обеда она, как и раньше, приводила в порядок макияж и прическу, а потом надевала наряды один за другим: шесть костюмов, четыре платья — два коктейльных платья, два длинных вечерних. Прохаживалась по салону, словно актриса, примеряющая разные личины. Надо привлечь внимание японских туристов, чтобы те не отрывали от нее взглядов и восхищенным шепотом обсуждали каждую модель. Еще лучше, если среди зрителей были мужчины: Софи смотрела словно сквозь них, стараясь разжечь пламя страсти.

Мадемуазель Шанель приходила на первые defiles протеже. Смотрела критически, но одобрительно. Подобный взгляд начальницы стоил пятидесяти восхищенных пар японских глаз. Софи ввергала публику в экстаз: присутствующие сразу же начинали записывать модели.

У каждой манекенщицы была особая «рабочая» походка: одни ходили по подиуму неторопливо, другие семенили мелкими шажками, некоторые буквально бегали.

Одна девушка демонстрировала костюмы с таким великолепием, будто это вечерние платья, а вечерние наряды — непринужденно, как костюмы.

Софи нашла собственный стиль. В костюме она заходила в салон размашистыми шагами, но не торопясь. Потом набирала скорость, резко тормозила и поворачивалась. Мягкие складки юбки облегали ноги, когда девушка замирала в позе. Это завораживало зрителей. Затем француженка нарочито неторопливо двигалась вперед, выпрямив спину и естественно помахивая руками в такт шагам, — и круг замыкался.

Новый наряд — новый образ. Когда дело доходило до длинных вечерних платьев, Софи превращалась в роковую красотку: давала волю сексуальности, выбирала в зале мужчину и изображала перед ним страсть. Публика только что не ахала от восторга.

За занавесями cabine моделей ждали две ассистентки: подавали туфли, подхватывали брошенные пиджаки, помогали надевать пальто, вручали шляпы, сумки, перчатки — и выталкивали обратно. Сохранить среди этой суеты вальяжную скользящую походку считалось талантом.