Пустынное пламя - Астрид Бьонрон

на сладкое, на потом, когда голова прояснится, а нога не станет болеть. Со стороны это выглядело еще нелепее, чем казалось девушке. Подняла чего-то руку, тут же безвольно ее опустила, словно подняла тяжелый мешок. Глаза были пустые, стеклянные, словно Айра была ходячим мертвецом. Заказ она выполнила, жаль только, что отнести не успела на условное место. Отвары должны были ждать заказчика еще с обеда в назначенном месте, но эльфийка благополучно все проспала. И почему это вдруг Джеб настолько зол, что готов убить ее? Она что-то не так сделала? По мимо его злости на его лице читалось также и невозможное разочарование. Он был не рад видеть девчонку здесь более или менее здоровой. От этого у Джеба было красное от злости лицо и полные ненависти к девушке глаза. Но ей было глубоко наплевать. На секунду эльфийка задумалась от чего у него такое лицо, но все мысли заполнило единственное желание Айры — излечить больную ногу, а после… Что ж, будет после.

Глава 12. Об обмороках

Вин.

День 12, месяц Двух Сестёр.

Жара испытывала на прочность каждого жителя Ниргурии. Мантия зачаровника неприятно облепляла кожу, пропитываясь потом. Редкие волосы на черепе прилипали к лицу и эльф уже ненавидел это место и эту жару. Вин устало поглаживал ноющие суставы и десять тысяч раз проклял себя и свое желание остаться на родине. В молодость он служил при бывшем короле и был его личным зачаровником. Когда королевой стала Сиявия, то Вин попросился в отставку — жаловался на больные кости. Он мог уехать куда угодно и стать кем угодно. Его мастерство могло пригодится в любом участке Сконстеотры, но нет. Омбретр решил остаться, перебравшись в тогда еще маленькую деревеньку, недалеко от Нирмии. Он родился здесь, здесь однажды и сольется с природой. В те времена, когда Вин принял это решение, то хотел лишь свободы и спокойствия. Сейчас же сожалел. Погода лишь портилась, дождей не было уже очень давно и даже ночи оставались такими же теплыми, как и дни. Сейчас же уезжать было не столько некуда, сколько невозможно. Зачаровник обзавелся учеником, собственной не плохой мастерской и вполне даже обычной жизнью селянина. В каком-то смысле он обрел и свободу, и спокойствие. Наконец, когда его душа полностью восстановилась от суматохи королевских дней, он решился взять себе ученика из местных. Поскольку Вин редко выходил дальше своего дома, то мало знал сельских детей. Слышал он про сына целителя, как его в округе все нахваливают. Слышал и про сына кузнеца, которому пророчили не плохое будущее. Но сильное удивление зачаровник испытал, когда увидел племянника местного сумасшедшего. О Ренсе, безумном старике, Вин мало знал. Опять же до него доходили слухи, словно он появился также, как и сам зачаровник, внезапно и из неоткуда. Поселился сначала на краю деревни и вполне себе ладил с местными. До момента, когда глухой тихой ночью селяне не услышали крики. К главной — и единственной тогда улице — прибыла повозка с бледной умирающей эльфийкой. Вместе с нею был и паренек, красноволосый и до ужаса молчаливый. Кто-то говорил, словно женщина тогда кричала в предсмертной агонии, а рядом с ней этот паренек бился в конвульсиях. Кто-то, что происходило все тихо и спокойно, осталась лишь на камне кровь от умирающей. Третьи твердили, словно женщину несли тогда на руках без ног и без рук, а возле нее носился красноволосый. Вина тогда еще не было в деревне и утверждать правдивость слухов не мог. Все сводилось к тому, что мать не то умерла, не то бросила ребенка, оставив на попечительство старику. Вот только Ренс сошел с ума несколько десятков лет назад, как раз когда здесь и поселился зачаровник. С тех самых пор его не видели, а красноволосый выходил в деревню лишь за продуктами и Вин никак не ожидал его увидеть в желающих стать его учеником. Эльф вздохнул. За всю его карьеру он не раз слышал просьб и даже мольб, чтобы взял кого-то в ученики. Изначально было некогда с ними возиться, потом — не интересно, а после — не было желания. Но приближающаяся старость, а за нею смерть словно уговорили Вина взять хоть кого-то. Какое же у зачаровника было удивление, когда он стал рассматривать магический потенциал каждого, кто к нему приходил. Одни были абсолютно бездарны, другие — слабы, а третьи хоть и имели потенциал, но были полнейшими дураками, желающими получить всё и сразу. Вин уже отчаялся и решил, что в тот день будет его последние смотрины учеников. И они действительно оказались последними. Красноволосый паренек не столько удивил зачаровника своею дисциплиной, сколько своей магией. У него был потенциал — и еще какой — и вдобавок ко всему имел необычные нити, что пронизывали его тело. Словно они являлись его частью и в то же время — нет. Вин уже тогда подумал, что паренька ждет блестящее будущее.

Вот только парень, по всей видимости, хотел лишить себя этого самого будущего. Всё утро Вин трудился, не покладая рук. Из деревни Печали поступил большой заказ на амулеты. Надобно было всю стражу снабдить амулетами от проклятий. Заказчик, староста той деревни, не слишком точно описал свой заказ. Не то от порчи, не то от сглаза, не то от недоброго духа следует амулеты делать.

"Всё и сразу!", сказал тогда Вину крепкий высокий мужчина, годов восьмидесяти. Эльфы в это время только в силу входят и планируют семьи. Этому же жителю Ниргурии не повезло и он слишком рано стал местным старостой своей деревни, носившей не слишком радужное название. И как принял сей пост, так и посыпались на него несчастья. То девка сбежит, что потом не найдешь, то зверье стало слишком близко подходить к деревне. А поговаривали, что некоторые видели даже буйных элементалей.

Буйных элементалей… Вин тяжело вздохнул. Он, конечно, не верил в эти сказки, но всё, что происходило вокруг него, говорило об обратном. Мир сходит с ума. Сначала неизвестные болезни посыпались на голову и целителей, и амулетчиков от чего и те и другие полностью завалены работой. Потом странный песчаный буран, выросший посреди ранее прелестного южного города, полного цветов и сочных фруктов. Теперь же там был песок, смерть и отчаяние. Да и в целом — бед хватало. От стандартных поисков потерявшихся, до лечения больных.

Вин умирал в постоянной работе. С каждым разом ему казалось, что вот-вот передаст всё своё дело первому