Кровавый передел - Сергей Валяев

Я лег на койку, ощущая затылком булыжник подушки. Таким предметом удобно смазать мушку метелке,[102] чтобы ей жизнь медом не казалась.

Да, что наша жизнь? Борьба. Мы ищем и находим трудности, потом их преодолеваем. С матом-перематом. Со вселенским ором. С кровавыми пузырями на сердцах.

Сердце-сердце. Нет боли — нет сердца. Есть боль — есть сердце. Интересно, какое у меня сердце? Если оно вообще у меня имеет место быть. Я его не чувствую… не чувствую… следовательно… И я поплыл в бурном потоке сновидений, меня закружило в круговороте невероятных событий и происшествий. Кажется, я угодил в эпицентр помпейских страстей?..

С черного неба сыпался снегом белый пепел Везувия. Пепел покрывал людей, бегущих в панике к морю. Пепел покрывал море, и море казалось в диковинных для этих теплых, райских мест льдинах. Пепел покрывал город, и казалось, от пепла рушатся здания.

Я (или как бы я) в легкой тунике и сандалиях пробивался через обезумевшую толпу. В моих руках зажат манускрипт. Там — я, вороватый ловец счастья, знал — была формула бессмертия. Погибнуть, когда ты обладаешь тайной тайн? И поэтому, кромсая ножом чужие тела, я рвался к побережью.

Но вздрогнули земли Римской империи — над горловиной Везувия завис огненно-плазменный столп огня. Дикий, животный рев взметнулся над вечными, казалось, прекрасными оливковыми рощами. И, словно от этого рева, я споткнулся и упал в мягкий, теплый пепел; попытался спастись, но тщетно: черный пепел пожирал меня, как время жизнь.

Удушливый мрак… И нет спасения… Но кто-то теребит мою руку с манускриптом, точно желая вырвать тайну тайн… И я пытаюсь кричать, однако пепел… белый, как снег…

— Тсс! Тихо-тихо. — Я слышу приглушенный голос и во тьме своего убежища вижу странную, чуть светящуюся фигуру человека мужского пола. Почему я так решил? Потому, что он был абсолютно гол. Я уж было решил нанести чувствительный удар в его начало начал, но услышал: — Нет-нет, бить не надо. Я ваш друг.

— Да, друг? — не поверил я.

— Да, Саша, друг.

— Тогда что это за маскарад?

— Я вам сейчас все объясню, Александр Владимирович, только вы… не торопитесь действовать…

— Уже умер, — согласился на временное бездействие.

— Я постараюсь быть кратким, Саша, — предупредил светящийся посетитель. — И понятным.

— Да-да, — ущипнул я себя за руку. Так, на всякий случай.

Нет, это не сон. Кошмарный.

Ночной гость был вполне разумен, точен в изложении общей обстановки и ситуации, сдержан в эмоциях.

Когда он исчез во тьме ночной, я не заснул, а лежал, как удав с кроликом в животе, и переваривал информацию вместе с вегетарианскими сосисками.

Итак, мой неожиданный гость оказался кандидатом физико-математических наук Анатолием Гостюшевым. По его словам, Центр по исследованию мозга человека, в недрах которого мы имели честь находиться, начинался как вполне открытое, перспективное научное учреждение. Работы в нем начинались в теплые годы начала шестидесятых. Санаторий для высокопоставленной государственно-политической элиты использовался как объект, где имелись все технические и хозяйственные коммуникации. Свежий ветер перемен, как любят выражаться журналисты, гулял среди сосен и овевал горячие, жаждущие открытий молодые сердца научно-исследовательского коллектива. Однако скоро со стороны Кремля подули ветра холодные, и было принято решение: упрятать Центр и его деятельность в глубину веков. По причине удивительных исследований в области парапсихологии и прочих паранормальных явлений. Проще говоря, возникла Первая система, дающая возможность через допотопный лучевой генератор-резонанс воздействовать на психику человека. Да, тогда все это выглядело жалко и допотопно, тем не менее Центром заинтересовались госбезопасность и военная разведка. Можно только представить интерес этих служб: без проблем ковыряться в мозгах представителей других держав. Да ещё на расстоянии в тысячу миль. Ооо! И Центр с грифом «Совершенно секретно» ушел в глубину небытия. Для широкой общественности. И возможных агентов ЦРУ. С годами Центр поменял свои приоритеты, превратившись в воинственного, ухищренно-извращенного в смысле конечных научных целей монстра. Этот монстр управляется людьми ГБ и ГРУ.[103] В настоящее время безопасностью управляет некий генерал-лейтенант Бобок (это такая фамилия). Научной частью руководит академик Ладынин Леонид Леонидович (ЛЛЛ). Общими усилиями они превратили Центр в самостоятельную, никем не контролируемую, боевую, если можно так выразиться, единицу. И генерала, и академика интересует только одно: власть. Разница лишь в том, что если гражданину Бобоку нужна власть над государственно-политической верхушкой (зомби-президент — и удобно, и надежно), то гражданину Ладынину нужна власть над всем народонаселением (зомби-народ — тоже и удобно, и надежно, и никаких проблем). Разработка новейшей системы по оболваниванию всей страны ведется в чрезвычайной секретности. Конечно, зомбирование всего народа не есть день сегодняшний, но тем не менее перспективы у ЛЛЛ имеются хорошие. С такой существенной морально-материальной поддержкой. Тут я, помнится, высказал претензии: мол, оно, конечно, за гранью фантастики, да кормят дерьмом, простыни застиранные и подушка как камень. На это мой ночной гость развел руками: воруют. Даже здесь.

— Значит, и тут нормальная жизнь, — заметил я. — Тогда можно и повоевать.

Мой светящийся собеседник заволновался: нельзя торопиться и ломать дрова, дорогостоящую аппаратуру и компьютерную систему. Необходимо действовать сдержанно и осмотрительно. Я согласился: будем беречь народное добро. По мере возможности.

Когда мой ночной собеседник засобирался уходить, я таки успел задать ему несколько вопросов: а) почему он голый и горит, как новогодняя гирлянда; б) что за сверкальцы[104] мешают моему сердцу функционировать нормально; в) будут ли здесь кормить по-человечески?

И получил следующие ответы: а) кормить будут, быть может; б) то, что у меня на груди, есть сенсор, принимающий ультразвуковые излучения; у каждого сотрудника свой радиус передвижения, нарушать который не рекомендуется по причине возможного фатального исхода; отсюда и в) светящийся спецкомпилятор, изобретенный им, Гостюшевым, отражает все ультраизлучения из общего Блок-поста, что дает возможность передвигаться свободно практически по всему объекту, исключая спецзону «Гелио».

(Представляю эту картинку: голый мужик и светится. Такое изобретение может пользоваться успехом у наших отечественных дам.)

— Почти все понятно, — сказал я. — Только из всего этого выпадают Гаранян-профессор, Аристарх Фридрихович, старый лис, и эти два студента, Петя и Федя.

— Это наши внештатные сотрудники, — отмахнулся мой собеседник. — У них другая система… эээ… взаимоотношений…

— А вот детектор лжи? — не унимался я. — Это серьезно?

— Очень серьезно.

— А как я его прошмыгнул? Фридрихович — наш человек?

— Это я — наш человек, — хмыкнул Гостюшев. — Саша, не все сразу. У нас есть время, чтобы организоваться. Не торопись. Спокойной ночи, — и исчез, оставив меня без сна.

И действительно, какой может быть сон, когда вокруг разворачивается такая чертовщина. И потом, эта подушка-камень. Нет, была бы у меня возможность, наклюкался бы до состояния конца Помпеи.

Ну и дела-делишки в нашем родном хлеву. Чувствуется профессионально машинизированная поступь ГБ. (Да, слышал-слышал я о таком генералишке Бобоке, это такая фамилия; был он когда-то заместителем Председателя, а теперь, значит, организовал Товарищество с ограниченной ответственностью.) Молодец боец, что тут сказать. В профилактическом лечении нуждаются все: от чинодрала-министра до вице-президента, включая, разумеется, и самого Государя свет Батюшку. А нежно-незаметное их оболванивание пойдет на пользу не только им самим, но и обновляющемуся обществу. Что же касается всего многомиллионного народа, то этот Ладынин замахнулся, лахматуха[105] академическая… Ладынин?.. Где-то я эту кликуху слышал… Ладынин?.. Латынин… Хм!.. Странное такое совпадение. Подобное встречается только в романах про любовь и шпионов. Хотя чем черт не шутит? Времена сейчас мутные, а в мутном потоке… И я уже плыл в мутном селевом потоке сна, погружаясь в мрачную и теплую тину небытия. Как в пепел.

Проснулся я от специфического запаха, точно открыли окно в сосновый бор или дверь на кухню. Пахло то ли вареной древесиной, то ли курицей. Хм! Я осторожно приоткрыл глаза. На подносе под моим носом горбилась куриная, в пупырышках, тушка времен Ледового побоища. Вероятно, она была отварена немецкими крестоносцами для внутреннего потребления, но кинута ими же на лед Чудского озера в момент их, рыцарского, бесславного погружения в хладные воды.