Ветер с моря - Констанс Хевен

— Не стой здесь без дела, — резко сказала Изабелле тетя. — Если мы едем в Бат в конце недели, то нужно многое успеть сделать. Скажи служанкам, чтобы сразу же принимались за уборку в спальнях. А где Джеймс, что-то я его сегодня не видела?

— Наверное, он неважно себя чувствует, — осторожно сказала Изабелла. — Гвенни собирается отнести ему завтрак в комнату.

— Он болен? Мне пойти к нему?

— Не думаю, чтобы это было серьезное недомогание. Он очень поздно пришел вчера ночью.

— А ты откуда знаешь?

— Я еще не спала и слышала, как он приехал.

— Понятно.

Тетя нахмурилась. Судя по всему, сэр Джошуа еще не рассказал ей о случившемся и, опасаясь, как бы не последовали еще какие-нибудь вопросы, а ей не хотелось бы отвечать, Изабелла скрылась в кухне, чтобы передать указания прислуге и поискать Бет. В любой миг дядя мог позвать ее. Что говорит он Роберту в этот самый момент? И все из-за Джеймса. Если бы она была умнее, то оставила бы его лежать на полу.

Изабелла вышла в сад, чтобы позвать Бет, но ее нигде не было видно. Девушка не успела отойти далеко, и Мэри-Джейн прибежала за ней.

— Хозяин вас зовет, мисс, и лучше бы вам поторопиться, потому что он злой как черт, — Мэри-Джейн пошла назад к дому рядом с Изабеллой. Лицо ее выражало живое любопытство. — Он из-за чего-то сердится. Что случилось вчера ночью? Мастер Джеймс пришел очень поздно, да? Я слышала, какой шум он устроил. У моей двери, — она хихикнула. — Что это он так себя вел, что взбрело ему в голову?

— Тебе лучше знать, — холодно ответила Изабелла.

Девушка покачала головой.

— Ну не нужно быть такой надменной. Все мы любим иногда поразвлечься.

Она поспешила уйти, а взволнованная Изабелла взбежала по ступенькам лестницы и постучала в дверь библиотеки. Вошла в комнату и остановилась. Роберт стоял спиной к окну, и лицо его было в тени. Тетя Августа рядом со столом дяди — губы плотно сжаты, на лице еле сдерживаемая ярость. Это было так похоже на то, что ей представлялось накануне, что безумно захотелось рассмеяться. Сэр Джошуа раздраженно сказал:

— Входи, входи, милочка.

Вероятно, он был чем-то крайне удивлен, потому что присущая ему аристократическая самоуверенность оставила его. Прежде чем заговорить, он взглянул на Роберта, потом на свою жену.

— После того, что случилось прошлой ночью, мои слова тебя не удивят, — сурово произнес он. — Виконт Килгоур оказывает тебе честь и просит твоей руки.

И вдруг до Изабеллы дошел смысл слов сэра Джошуа. Оскорбительное предположение дяди и ошибочное понимание чести заставили Роберта сделать ей предложение? Или он воспользовался этим, чтобы после вчерашнего отказа заставить ее выйти за него замуж? Какой бы не была правда, но в Изабелле уже восстала гордость Совиньи, из-за которой один из ее предков когда-то предпочел взойти на костер, но не отказался от своих убеждений. Она ни в чем не виновата, и ничья защита ей не нужна. Она не грешница, которую нужно срочно спасать, а человек, уверенный в своей правоте.

Изабелла сказала твердо, ясным голосом:

— Я благодарна лорду Килгоуру за предложение, очень благодарна, но не считаю возможным принять его.

— Ты с ума сошла, девушка? — воскликнула тетя Августа. — Ты что не понимаешь, как тебе повезло? После того, как ты себя вела, тебе следует упасть на колени и благодарить Бога за дорованную милость.

— А как я себя вела? Что я сделала такого, какое преступление совершила? Я знаю, как вы презираете меня и Ги. Знаю, как проклинаете тот день, когда мы пришли искать убежища в вашем доме. Каждый день, каждый час мы ели горький хлеб унижения, но больше этого не будет. Мы пойдем своим путем, мы сами о себе позаботимся, и нам не нужна ничья жалость.

Дрожа от возмущения, она выпалила эти слова на одном дыхании и, не дожидаясь ответа, резко повернулась и выбежала из комнаты, взволнованная настолько, что едва понимала, куда идет. Дверь за ней с шумом захлопнулась, поэтому она не расслышала, как Роберт крикнул: «Изабелла!», — повернулся к сэру Джошуа и сердито сказал:

— Черт побери, зачем вы говорили с ней в таком тоне? — А затем выбежал вслед за девушкой.

— Не могу поверить, что это случилось с нами, — воскликнула тетя Августа. — Он не в своем уме: делать предложение этой дрянной девчонке, жениться на ней. После всех моих трудов выбрать ее, а ведь это должна была быть Венеция, — ее голос дрожал от ярости при мысли о пренебрежении к ее дочери. — Что он в ней нашел? Это выше моего понимания. Не могу я понять.

— А я могу, — неожиданно сказал ее муж. — Я все время видел в ней что-то. Назови это колдовством, магией, как хочешь, но оно есть, и рядом с ней Венеция кажется довольно миленькой, но обыкновенной. В матери Изабеллы это было тоже. Кларисса обладала способностью очаровывать — я испытал это на себе.

Жена не сводила с него глаз.

— Это абсолютная бессмыслица, и как ты можешь говорить так о своей собственной дочери? Постыдился бы! — Потом она приободрилась, как бы принимая вызов. — Одно ясно: ее нужно заставить выйти за Роберта. Если мы не можем заполучить его в мужья для Венеции, то, по крайней мере, следует обернуть в нашу пользу то, что наша племянница заполучила такого выгодного жениха. Я беру это на себя.

Однако на этот раз сэр Джошуа, хотя он редко думал о ком-то или о чем-то, что было вне его собственных интересов и интересов его семьи, воспротивился желанию жены спасти любым путем, хотя бы то, что осталось после крушения всех ее надежд.

— Для Изабеллы это была бы отличная партия, — резко сказал он. — Но все же я не стану ее принуждать против ее воли. Ты поняла? Не дави на нее, Августа, — и тон его голоса ясно свидетельствовал о том, что на этот раз сэр Джошуа настроен исключительно серьезно.

Выбежав из библиотеки, Роберт остановился, не зная, куда могла направиться Изабелла. Заперлась в своей комнате или ищет прибежища, как обычно, на берегу моря? Последнее показалось ему наиболее вероятным, поэтому он вышел из дома и в обход конюшен направился по тропинке, ведущей через сад к болотам. Он не переставал ругать себя за бестактность и неосмотрительность. Да, он наделал ошибок, но быстро разворачивавшиеся события подгоняли его, не оставляя времени на выбор наилучшего пути.

Как могло случиться, что человек, способный разбираться в тончайших нюансах самых сложных областей внешней политики, умеющий давать уклончивые ответы на самые каверзные вопросы иностранцев, человек, которому по роду его тайной деятельности, не раз приходилось выпутываться из самых затруднительных ситуаций, потерпел сокрушительное поражение в деле, касающемся его личной жизни?