Группа поддержки для выживших девушек - Грейди Хендрикс

теми, кто они есть на самом деле. Это всё ее будущие сталкеры и фанаты. Я понимаю, почему вы расстроены.

Его палец три раза притрагивается к экрану[52], а потом зависает над ним.

– Я вызову полицию через три, две…

Я делаю шаг к нему и протягиваю руку.

– Доктор Лора Ньюбери. – Я улыбаюсь. – Я психотерапевт, который работает с молодыми людьми вроде Стефани. Может быть, вы знакомы с моим партнером по практике доктором Кэрол Эллиотт.

Его нижняя челюсть отвисает, словно в мультфильме, он мгновенно превращается в другого человека, он протягивает мне руку, в которой держит телефон, демонстрируя замедленную реакцию ошалевшего папочки, отдергивает руку, чтобы сунуть телефон в карман, потом обхватывает мою руку своей потной ладонью, движениями вверх-вниз накачивает мой локоть.

– Вы получили наши послания в голосовую почту, – говорит он, на его лице появляется выражение облечения.

– Доктор Эллиотт занята, – импровизирую я, – поэтому она послала меня.

Это будет труднее, но лучше. Я постараюсь убедить Фьюгейтов позволить мне забрать Стефани куда-нибудь в безопасное место, и они никого не отправят на наши поиски, потому что я партнер доктора Эллиотт. Это позволит мне ехать немного медленнее, мыслить чуточку яснее. Я купила себе несколько часов времени.

– Вы и представить себе не можете, что они с ней делали, – говорит он.

– Честно говоря, могу.

– Кен Фьюгейт, – говорит он, все еще улыбаясь неожиданности происходящего. – У моей жены просто гора с плеч упадет. Я надеюсь, вы не возражаете, но мне бы хотелось увидеть ваше удостоверение? Для вящей уверенности.

– Конечно, – говорю я и делаю шаг назад, захлопываю дверь машины, что дает мне возможность без любопытных глаз залезть в мою поясную сумку так, чтобы он не увидел пистолета в ней. У меня в сумке пять различных документов, и уходит несколько секунд, чтобы найти нужное.

Получение поддельных удостоверений после 9/11 стало делом в высшей степени криминальным, и мне пришлось заказывать их за немалые деньги в Китае, откуда их и прислали, вложив в книгу. Офсетная печать, штамповка, магнитная полоса на задней стороне и штрих-код делали их неотличимыми от подлинных удостоверений, выдаваемых штатом. Единственное отличие в том, что спереди рядом с именем доктора Ньюбери нанесена лазером моя фотография.

– Срок лицензии просрочен, – говорит Кен.

– Все собираюсь ее продлить.

– Уже два года собираетесь.

– Много дел.

Чихуа-хуа смотрит на меня немигающим взглядом.

– Можете позвонить доктору Эллиотт, если сомневаетесь, – говорю я. – Я дам вам ее сотовый. Но сегодня в школе Пэкса родительское собрание. Пэкс – это ее сын. Но она наверняка не будет возражать.

Чихуа-хуа продолжает пялиться на меня. Что не так с этим псом?

– Идемте, – говорит Кен, его влюбленность в знаменитостей сильнее его осторожности. Он поворачивается к дому. – Кажется, все медиа разбежались, но кто может знать. Я уверен: меньше всего вы хотите, чтобы кто-то узнал о том, что вы здесь.

– Безусловно, – говорю я, вместе с ним пересекая темную улицу.

Я контролирую дыхание, остаюсь спокойной, я иду, как ходят знаменитые психотерапевты, уверенно и невозмутимо, словно я знаю ответы на все вопросы. Я снова и снова повторяю в голове свою мантру.

Я доктор Ньюбери. Я доктор Ньюбери. Я доктор Ньюбери.

– Стефани, кажется, в своем репертуаре, – говорит он через плечо. – Но этот случай из ряда вон. Чтобы такое случилось дважды еще до ее шестнадцатилетия? После того теннисного дела она спать не могла. Она перестала играть, а ведь теннис был ее жизнью. Она потеряла вес. Потом она начинает ездить на Красное озеро – и бах! Полный разворот на сто восемьдесят. А теперь еще это? Мы не знаем, что для нее сделать.

Мы не идем к главному входу. Он толкает белую калитку, и мы переходим на придомовой участок. Дом – сплошные окна. Они не знают, что им сделать для Стефани? Начните вот с чего – забейте досками все эти точки доступа, вот что сделайте. Укрепите дом. Действуйте так, будто здесь уже чрезвычайная ситуация.

Он отпирает кухонную дверь, а чихуа-хуа продолжает пялиться на меня, и я радуюсь тому, что они хотя бы запирают дверь. Дует ветер, и когда хозяин с трудом открывает дверь, ветер, завывая, врывается внутрь. Я прохожу следом за хозяином в прохладную дорогую кухню, в которой пахнет свежими лимонами.

Женщина – блондинка с седыми волосами у корней, – опираясь о раковину, смотрит на нас. Она, вероятно, видела в эти окна, как мы идем. Судя по ее виду, она из тех женщин, которые требуют кучу объяснений.

– Черил, – говорит Кен Фьюгейт, – ты не поверишь.

Черил изучает мое лицо, а Кен отстегивает поводок с ошейника чихуа-хуа. Кухонная плита громадная, а посмотреть на горелки, так они и человеческое лицо могут обжечь. Блочок с ножами рядом с Черил полон немецкой стали, а еще на столе лежит мясная колотушка, которая может разбить череп на островке для обработки мяса. У нее сто способов, чтобы прикончить меня, и ходить далеко не надо.

– Кто это? – спрашивает она.

– Партнер доктора Эллиотт, – говорит Кен, глядя на чихуа-хуа, потрусившую в глубины дома.

Мы все некоторое время смотрим друг на друга, наконец я протягиваю руку.

– Доктор Ньюбери, – говорю я. – Мы с Кэрол сделаем все, чтобы Стефани пережила это.

Черил бросается ко мне, подбородок у нее перекашивает в одну сторону, лоб уходит вверх, глаза краснеют, она прижимает свое тело к моему, ее ладони ложатся на мои лопатки, волосы закрывают обзор. Я пытаюсь отодвинуть ее так, как это сделал бы партнер знаменитого психотерапевта, но она прижимается ко мне, и мои руки бессильны, я не в состоянии разъединиться с ней.

Я доктор Ньюбери. Я доктор Ньюбери. Я доктор Ньюбери.

– Спасибо, – шепчет она. – Огромное вам спасибо.

– Может, нам поговорить в общей комнате? – предлагает Кен.

Мы идем по большому белому дому с избыточным количеством окон, я отмечаю замки на входной двери (одна щеколда, одна цепочка), вижу панель недавно поставленной сигнализации, отмечаю, что все осветительные приборы включены – рассеивают сумерки в доме.

– У меня есть книги доктора Эллиотт, – говорит Черил, подходя к стеллажу, высящемуся от пола до потолка, и я вижу, как ее рука движется вдоль полок, и вижу книги, о которых она говорит. У нее даже есть самая первая книга, вышедшая в свет еще до того, как доктор Кэрол узнала о хорошей продаваемости броских названий, «Гид психотерапевта по травмам». Пальцы Черил замирают, остановившись на корешке этой книги.

– Время имеет для Стефани критическую важность, – говорю я так, будто мои слова имеют вес, а я