Империя под угрозой. Для служебного пользования - Марина Добрынина

Одета я в брюки, свитер и форменную куртку, которая вроде как непромокаемая, но на самом деле уже мокрая и тяжелая. На плече у меня сумка с несколькими банками консервов, батоном хлеба и двумя килограммами сахара. Да, еще нож и две шоколадки в заначке. Вру. Еще банка кофе, блокнот… ложка… не знаю, может, что еще завалялось. Я вообще собиралась в спешке. Наверное поэтому, не подумав хорошенько, в сумку запихала еще и неряшливо свернутую униформу СИ. С Мастерским значком на лацкане кителя. Глупость, конечно, а выкинуть жалко.

Так вот, настроение у меня, можно сказать, хорошее. Знать бы еще, куда это я направляюсь. Актуализацию, последнюю, я прошла в Стапине. Это от Темска моего километров так триста. Уровень у меня сейчас шестой, так что радиус действия мастерства составляет… Уровень, коэффициент восприимчивости, постоянная Ирмана… Дурью я маюсь, вот что. И так знаю, что семьсот километров. Ну, можно еще тридцатку накинуть, в принципе. На самый крайний случай. Вот и получается, что я могу кружить вокруг Стапина на поводке длиной 700 000 метров. Нет, конечно, можно попытаться прорваться и далее, но только Мастерством своим я безмерно дорожу. А возможности отбиваться от всяких нехороших покушающихся на меня личностей у меня за пределами зоны резко уменьшаются, а потом и вовсе пропадают. Да и здоровье у меня не железное, особенно психическое, которое явно пойдет на убыль, если я в условиях повышенной опасности не смогу кому-нибудь с помощью своих способностей по шее накостылять. В общем, подобные эксперименты над организмом меня не интересуют.

В Стапин я не пойду, несмотря на то, что в точке заземления мои силы значительно выше. Меня там каждая собака знает. А беседовать со своими бывшими коллегами инквизиторами на интересующие их темы вроде Заговора Пяти мне отчего-то не улыбается. По моему глубокому убеждению, этот Заговор Пяти — чья-то жестокая бессмысленная шутка. Можно подумать, пять Мастеров, причем, заметьте, все Идеи, собрались вдруг вместе и решили главу государства, то бишь, глубоко всеми уважаемого василевса, того, в расход. Мол их его политика не устраивает. Я, если честно, вообще не понимаю, как идейники могли на такое пойти. Заложенные в нас принципы такого не позволяют. Мастер Идеи — это, можно сказать, оплот Империи. Чушь какая-то…

Еще большая чушь считать, будто все имперские Мастера могут быть ввязаны в этот заговор. Да мы друг друга вообще плохо перевариваем, не то что там заговоры плести. Идиотизм какой-то. Сидела себе, работала, никого не трогала… Спасибо все-таки моему повышенному уровню восприимчивости. Я не собиралась лезть в мозги своему начальнику управления, честно. Просто он очень громко думал. И на меня косился при этом недоброжелательно. А я не люблю, когда на меня косятся. Потом еще бабка одна задержанная начала пургу какую-то мести насчет того, что нас тут всех повыметут, врагов человечества, чему лично она будет безмерно рада. И… и люди на улице… В общем, когда этот подозрительный гул вокруг меня стал невыносимым, я быстренько сбежала домой, переоделась и сумку собрала.

Решение дезертировать далось мне неожиданное легко.

Уже спускаясь по лестнице, я наткнулась на трех своих коллег, следующих по направлению к моему бывшему обиталищу с задумчивым видом. Отвести глаза троим несложно. Тут они меня недооценили, надо было толпу побольше брать. Так дальше, задумчивые, и пошли.

Ну и я пошла. В противоположную сторону.

Двигаться я старалась по лесу, но вдоль дороги. Спортивное ориентирование никогда не было моей сильной стороной.

Костер в лесу я скорее унюхала, чем увидела. Пахнуло дымком, и мне сразу захотелось туда — к людям. Не может же так быть, думаю, чтобы все население империи за мной охотилось. Должны же остаться на свете и не заинтересованные в моей поимке люди.

Гляжу — и точно. Костер, бревно. И три мужика рядом. Насколько могу судить — разновозрастные. Младшему лет так двадцати пять-двадцать семь, среднему чуть за тридцать. Старшему — ближе к сорока. Старший на бревне сидит. Средний у костра на корточках. Младший стоит, запрокинув голову. На луну, видать, любуется. Она сегодня большая и желтая. С пятнами.

Ну, думаю, влипла. Я одна, а их вон сколько. Вдруг война, а я уставшая. Но уже как- то все равно.

— Привет, — говорю, — мальчики.

И ставлю сумку у костра.

— Можно я с вами тут посижу немного?

И стою, как тополь, ожидая ответа. «Мальчики» же тупо на меня пялятся. Молча. А я так устала, что не то, что сканировать их не могу, а даже, если им придет в голову меня изнасиловать, попрошу найти место посуше и не будить.

Наконец тот из них, кто постарше на вид, двигает свою задницу в сторону, освобождая место на бревне.

— Садись, — говорит, — не жалко. Чаю хочешь?

Я тупо киваю. А вот дальше у меня какой-то провал в памяти. Потому что открываю глаза, а вокруг утро. А я лежу у костра, завернутая во что-то теплое и лохматое. И костерок уже дымится, а не тлеет. Двое моих ночных, хм, собеседников дрыхнут неподалеку. А третьего не видать. Сбегав по-быстрому под кустик, останавливаюсь в размышлении. В принципе, сейчас самое подходящее время, чтобы дернуть. А с другой стороны, ну не съели же они меня, и одежда вот, вся на месте, а, значит, неучтенного мною факта насилия над личностью скорее всего не было. А вдруг им в ту же сторону, что и мне? И, вздохнув, начинаю хворост собирать, изображая из себя субъекта, полезного для общества. Вот сейчас чайку бы я точно выпила.

Вернувшись, обнаруживаю, что старший уже сидит у огня и отрешенно так веточки в него подкладывает.

— Привет, — произношу с несколько заискивающими интонациями в голосе.

— Ага, — быстро отзывается он, — мальчики, я тут у вас посижу, а потом еще и посплю маленько.

Ну, если он рассчитывал на то, что я начну краснеть и блеять что-то в свое оправдание, то ошибся. Эти симптомы смущения еще в первый год работы в Инквизиции у меня прошли.

— Спасибо, — отвечаю и улыбаюсь на все имеющиеся в наличии зубы, — а у меня тушенка есть. Будете?

Ну кто, в здравом уме и твердой памяти отказывается от дармовой тушенки? Да еще и разогретой на костре, что придает ей дополнительную прелесть. Понятно, и эти товарищи не устояли. Быстро знакомимся. Старшего зовут Георгием, среднего — Сергеем. Младший — Егор. Причем в отношении младшего меня предупреждают особо. Не лезть. Ни с разговорами, ни, тем более в душу. Мальчик странный, больной, разговаривать не может. Понимает все, но лучше его не трогать. А вообще они братья, и вот эти, старшие за Егора кому хочешь голову оторвут, в том числе и мне. Не хотелось бы. Благо и кроме них желающих лишить меня верхней части туловища полстраны, а то и больше.