сказка - Катарина Валентэ

Яго, грациозно оттолкнувшись, взмыл в воздух, не дав Сентябрь сказать и слова в ответ. Они полетели к вершине, к башням Одинокой Темницы. Бумажный фонарик, точнее её обрывки, осталась беспомощно лежать на многоцветном ковре. Длинная зеленоватая рука, залитая кровью, протянулась было вверх в надежде ухватиться за Сентябрь (или быть ею подхваченной), секунду-другую она тряслась в воздухе, но после обмякла и повалилась вниз.

Часы были повсюду, куда бы Сентябрь ни взглянула. Ей, Маркизе и Яго было невероятно тесно в маленькой комнатке под самым сводом башни, среди всевозможных циферблатов, больших и маленьких, среди непрекращающегося, размеренного, как сердцебиение, тиканья. Каких часов тут только не было: и маленькие прикроватные будильнички, и швейцарские домики, с золотой кукушкой внутри, и карманные, подвешенные на стены за цепочки и лежащие открытыми на столах, и громадные маятниковые часы, не меньше шкафа размером, со стеклянной дверью, и совсем маленькие песочные часы, и даже несколько солнечных. Каждый экземпляр был помечен продолговатой оловянной табличкой, с выгравированными на ней буквами имен и фамилий, которые ни о чем не говорили Сентябрь.

-Вот самое тайное и не менее печальное место в Королевстве, Сентябрь. Все часы здесь отмеряют время каждому ребенку, попадающему в Королевство. Когда стрелки сойдутся на двенадцати, это будет означать, что ребёнок будет отправлен дома, - хочет он этого или нет! Некоторые часы идут невероятно быстро, какому-нибудь мальчишке достает времени повеселиться в Королевстве не дольше часа, словно он увидел волшебный сон. Некоторые наоборот идут очень медленно, так что какие-нибудь девочки проводят в Королевстве всю свою жизнь, год за годом, до тех пор, пока часы не выбьют ее вон, домой, где ей останется только боль потери и нескончаемый плач по этому. Знать как идут твои часы невозможно. Но поверь мне, они идут гораздо быстрее, чем ты думаешь.

Маркиза аккуратно повернулась в сторону, наклонилась вперед, и, сияя красными волосами завидного яблочного оттенка, взяла в руки маленькие часики, - циферблат был вырезан в цельной крупной молочно-розовой жемчужине, и золотые стрелки на нем застыли в двух делениях от полуночи. Она стерла пыль с оловянной таблички и показала имя девочке: «Сентябрь».

-Вот, - сказала Маркиза похожим на удар колокола голосом, - видишь, как мало времени у тебя осталось. Как раз на то, чтобы слетать со мною и Яго к подножию башни и сделать то, что я прошу. Иначе через десять минут ты очутишься дома, а твои друзья останутся здесь со мною. Могу тебя заверить, что они почувствуют всю мощь моей обиды. Так что не упрямься! Всего-то повернуть разок гаечный ключ. А потом хоть укатайся на лисапедах со своими друзьями! Хоть объешься ледяных лимонов!

Сентябрь, не думая, взяла часы из рук Маркизы и положила жемчужину в удобную, как колыбелька, ладонь руки; второй рукой она прикоснулась к циферблату, вероятно, надеясь изменить положение стрелок. Усталость, - вот всё что она чувствовала. Как хотелось спать! И проснуться, и по-обычному спуститься в кухню и выпить горячего какао, и потом подняться обратно и снова лечь спать! Но спать, зная, что с Долом и Субботой всё в порядке. О Мерце она пыталась не думать. Чудесное всё-таки место Королевство Фей. Жить бы здесь вечно, - разве не об этом мечтает каждый ребенок? И она сама в том числе, часто сидя перед окном вечером, - разве не о невероятных полетах она мечтала, не о незабываемом вкусе Куличайкового Яйца, не о вдохновляющих знакомствах с феями? Глаза Сентябрь закрылись. В темноте, на фоне плотного черного экрана век возник силуэт мамы, - она сидела на краешке ее кровати и тихо плакала. Потом возникло пустое место, где она могла бы оставить записку. Потом она сама, ухватившаяся за мех Леопарда двумя руками, не махнувшая рукой на прощание.

Резко открыв глаза, она увидела маленькую табличку «Сентябрь». Маркиза отвлеклась тоже, глядя на не смотрящее лицо девочки, так что теперь Сентябрь смогла незаметно исследовать оловянные таблички других часов. У всех вид примерно одинаков; такой, например, «Грегори Антонио Белланжи», или «Харриет Мари Сигрейв», или «Диана Пенелопа Кинкоч». Сентябрь удивилась, почему ее табличка содержала всего одно имя. Не находя ответа, (и остро ощущая возможность какого-то подвоха), она наклонилась над циферблатом и подковырнула ногтем самый уголок таблички. Были бы целы ее волосы, они бы хорошо скрыли то, что она делает.

-Что это ты делаешь? – спросила Маркиза отрывисто.

Сентябрь проигнорировала диалог, лишь глубже просовывая ноготь под плоский кусочек металла, - и с легким щелчком, (а потом и с звонким дребезжанием по полу) табличка отскочила.

«Мод Элизабет Смити», было выбито на позеленевшей от времени оловянной поверхности.

-Вот значит какие настоящие имена, - восторженно прошептала Сентябрь. – Вот значит что произносят родители, когда ты раз не спускаешься к ужину, потом еще раз, слыша свое обычное имя. Поэтому приходится бежать по лестнице сломя голову. Правильно когда-то сказала Лия, у настоящих имен есть власть. Это и Зеленый ветер говорил. Хранить в тайне свое настоящее имя. И я, вроде, никому и не говорила. – Она подняла голову и увидела спокойные круглые глаза Яго, вперившееся в нее. Вдруг он покосился на Маркизу, и тотчас же Сентябрь поняла. Всё сразу. Каждый стык паззла и каждую нить в узоре. – Это твои часы! – она махнула ими перед лицом Маркизы. – Часы, которые не ходят!

Внезапно ставшие черными волосы Маркизы выдали ее ярость. Ее лицо зарделось, а Яго негромко взвыл. Но спустя несколько мгновений, Маркиза печально вздохнула и сняла шляпу, накрыв ею крышу домика с кукушкой. Обеими руками она расчесала волосы, - пряди стали естественного, белесого оттенка. Она огладила свой наряд также двумя руками, - и он превратился в желто-серое платье, с кружевной отделкой ворота, которое носят дочери фермеров.

-Это ты мне снилась! – воскликнула Сентябрь.

-Мы похожи, Сентябрь. Хоть ты и упрямишься это принять, но мы практически одно и то же. Мне тоже было одиннадцать когда-то, и я носила это платье, и на нашей ферме мы выращивали больше томатов, чем где-либо во всём Онтарио. У нас были акры помидорных плантаций. Но богатыми мы не были, потому что отец пропивал практически всю выручку. Моя мама была швеёй, ставила заплатки и что-то ремонтировала почти всей округе. Она умерла, когда мне было восемь, и я унаследовала всю ее клиентуру. Так я могла хоть как то прокормить себя. Мне даже получилось скопить на выходное платье, которое я надевала всё раз, на праздник сбора урожая. И я всегда пахла помидорами, - ужасный, ужасный запах. Но к счастью, в один из дней, в обычный день, когда мое терпение дрожало на пределе от этого запаха, от этих нагруженных мулов и от этой рутины, я заперлась на чердаке и не отзывалась на крики отца, до тех пор, пока он не бросил поиски и не отправился в поле один. О какой чудесный это был день! Я ковырялась в разных старых штуках, которые были спрятаны там моей мамой и мамой ее мамы. Думаю, ты догадываешься, что произошло дальше. Там стояла какая-то старинная тумба, старая скатерть накрывала ее целиком. Я приподняла ее и открыла дверцу, и меня просто поразило, как же темно было внутри, за дверцей, так что я просто не могла не забраться внутрь. И как только я поместилась вся, дверь захлопнулась! Не видно было ничего, но я могла идти, и я шла, - долго-долго, пока не взошло снова солнце. Кругом была такая яркая зеленая трава и в ней росли такие красивые красные цветы, что просто дух захватывало! И совсем рядом сидел Леопард. Такой большой, какой может быть только жизнь. – Маркиза вот-вот могла расплакаться, - Понимаешь Сентябрь? Я наткнулась на Королевство Фей. Я не представляла даже, что мне делать. А ветер негромко и сладко шептал мне что-то в ухо, и всё вокруг было таким красивым, и нигде не видно было даже кустика помидоров. Я даже подумать не могла, что где-то запустились часы. Столько всего я испытала, Сентябрь! Столько приключений! Я подросла немного и больше не выглядела невзрачной крохой, - и знаешь как я была этому рада! Один молодой волшебник со смешными ушами, как у волка, который впервые меня видел, пустил меня в свою библиотеку. Представляешь, Сентябрь?! Сколько я всего узнала! Я, простая дочка фермера, могла сидеть весь день и только читать книги! Неописуемое, невыносимое удовольствие, скажу я тебе. А волшебник, не унимаясь, спрашивал мое имя; день за днем, подходил и задавал один и тот же вопрос, - но что я могла ему ответить? Мод – такое примитивное и корявое имя по сравнению с именами тех, кого я успела узнать. И знаешь, однажды, он позвал меня помочь ему в оранжерее, и там показал, как правильно, без особых потерь выкопать корень одного удивительного растения, из которого, если его правильно сварить, а затем загустить и подсластить, могут получиться прекрасные ириски, всё волшебство которых отразится на волосах, и они смогут принимать какой-угодно цвет. – Заливаясь слезами, Маркиза протянула дрожащую руку, словно кукла. – Я взяла его за руку и сказала: «Зови меня Мэллоу».