Избранное - Тауфик аль-Хаким

Он вынул из нагрудного кармана свой красивый платок, вытер лоб и взглянул на золотые часы-браслет. Ему казалось, что он сидит здесь бесконечно долго. Он решил, что сегодня уже не увидит девушки, и сделал движение, чтобы встать. Раз он в этом уверен, чего же здесь торчать? Мустафа уже забыл, что в течение нескольких месяцев без всякой цели просиживал в этой кофейне больше половины дня и нисколько этим не тяготился.

Время шло, его досада и разочарование все усиливались. Он клялся, что подождет еще пять минут и, если девушка не появится, уйдет. Однако минуты проходили, желание внушало ему надежду, и он продолжал сидеть. Девушка все не появлялась, и Мустафа в отчаянии поднимался, снова садился и назначал новый срок. Он старался пить свой лимонад как можно медленнее и утешал себя мыслью, что времени у него много, часы в кофейне не пробили еще и половину двенадцатого. Когда часы пробьют, он уйдет. Но куда? Ведь он всегда проводил это время в кофейне. Он не знал, куда направиться, но уйти отсюда необходимо, он и так уже ждет больше чем следует. Мукам ожидания должен быть положен конец. Раньше он никуда не спешил, потому что ничего не ждал. Тот, кто ничего не ждет, ничего не желает, подобен мертвецу. Только какое-нибудь сильное чувство, страстное желание может зажечь такого человека, вдохнуть в него жизнь.

Наконец Мустафа достал деньги, чтобы расплатиться с официантом и уйти. Вдруг до него донесся стук распахнувшегося окна. Слух Мустафы стал чутким, как у кошки, следящей за врагом. Он улавливал теперь самый слабый звук и особенно звуки раскрывающихся рам и ставней. Быстро подняв глаза к заветному окну, он увидел… ее. Это случилось так внезапно, в минуту такой тревоги, что Мустафа потерял над собой власть и улыбнулся девушке. Улыбка появилась на его губах бессознательно, от радости, что его ожидание и сомнения кончились. Это была искренняя восторженная улыбка. Так улыбаться можно только от чистого сердца.

Мустафа пришел в себя и понял, что улыбается, только уже после того, как окно захлопнулось. Какое несчастье! Что он наделал? С ума он сошел? Погубить все из-за одной улыбки! Идиот! Но ведь он ничего плохого не сделал. Ему просто не везет!

Мустафа очень расстроился и жестоко упрекал себя. Он опасался, что отпугнул девушку, и предпочел бы, чтобы она сегодня больше не показывалась. Но в глубине души он чувствовал облегчение. Его сомнения рассеялись. Он убедился, что девушка не гостья и не чужая в доме. Она живет рядом с ним. На сегодня довольно и этого счастья, а если он рассердил ее своей улыбкой, быть может, она когда-нибудь простит его.

Мустафа был доволен результатами своих наблюдений. Девушка постоянно живет в этом доме и большей частью держит свое окно открытым, так что, наверно, скоро снова его распахнет. Не станет же она лишать себя света и воздуха из-за какого-то простофили, который улыбнулся ей из скверной кофейни Шхаты. Мустафа впервые заметил, какая это дрянная кофейня. У него вдруг раскрылись глаза, и он окинул брезгливым взглядом деревянные столы, старые стулья и большой газовый фонарь, висевший над вывеской, надпись которой почти стерли время, пыль и дожди. От слов «Большая кофейня «Успех». Владелец — Шхата Мохаммед» остались только два слова «Шхата» и «Кофейня». Через дверь с разбитым стеклом он видел сидевших в кофейне посетителей. Оттуда доносились шум голосов и стук костяшек нард и домино.

Мустафа удивился, как мог он столько времени проводить в этом обществе, среди «эфенди» и людей в тюрбанах и войлочных шапочках, этих представителей низших сословий. Вдруг послышался голос Шхаты, кричавшего из кофейни:

— Эй, малый, уголек для кальяна!

Мимо Мустафы прошел один из официантов, одетый по-деревенски. Поверх жилетки он повязал грязный передник, а за левое ухо засунул розу и зеленый стебелек герани.

Мустафа взглянул на оловянный поднос, стоявший перед ним на столе, на стакан с пресловутым лимонадом и разрисованную цветами чашку… Время и частое мытье почти стерли и эти краски. Да, это отвратительная кофейня! Единственное ее достоинство в том, что она близко от его дома. Вдруг перед Мустафой промелькнул почти забытый образ того высокого, широкоплечего эфенди с торчащими черными усами, который заходил в эту же кофейню и садился впереди него, надуваясь от важности как петух. Он непрестанно оглушал всех криками, распоряжениями и приказаниями, сопровождая их смешными напыщенными жестами. При этом он то и дело поглядывал на окно противоположного дома. Потеряв наконец всякую надежду, он перестал приходить в кофейню.

Вспомнив эту, так долго забавлявшую его фигуру, Мустафа засмеялся. Но вдруг на его лице появилось испуганное выражение: он понял, ради кого приходил этот господин. Ну, конечно, он случайно увидел ту девушку, как увидел ее вчера Мустафа. Ведь этот человек живет с ним в одном доме, Мустафа как-то встретил его на лестнице. Значит, положение его, Мустафы, очень похоже на положение этого человека, но только… тот опередил его, ведь он раньше стал наблюдать за окном девушки, а теперь уже давно не посещает кофейни. Видимо, на его долю не выпало ничего, кроме разочарования и обиды. Но если разочарование было уделом предшественника, почему не ждет оно и его последователя? Да, так, конечно, и будет. Первые признаки неудачи уже налицо, хотя его счастью нет еще и сорока восьми часов. Разве она только что не захлопнула свое окно?

В сердце Мустафы закралась тоска. В том, что случилось, он видел антипатию и неприязнь, повергавшие его в отчаяние. Он сидел, печально опустив голову, спрашивая себя, что делать дальше, не проститься ли с этой надеждой навсегда? Но что с ним будет, если он убедится в неизбежности возврата к прежнему пустому существованию? При одном воспоминании о своем прошлом его охватывал ужас, словно то было бесконечно давно. А ведь новая жизнь продолжалась всего один день. Сможет ли он жить, как раньше, ничего не ожидая, ни на что не надеясь, с сердцем, пустым и мертвым, которое ничто не заставит забиться сильней? Разве это жизнь, разве он сможет так жить, после того, что испытал!..

Оправданием его прежней жизни было только — неведение… Но теперь, когда он собственными глазами увидел и познал сердцем, что на земле существует свет…

Мустафа раздраженно подозвал официанта, заплатил за лимонад, встал и, сделав над собой усилие, даже не взглянул в последний раз на окно. Понурив голову и засунув руки в карманы, он побрел неведомо куда.

«Неужели меня постигнет участь того человека и мне тоже придется спасаться бегством из этой кофейни», — думал он. Но надежда возвращалась, и он снова находил, что нет оснований для отчаяния. Он вызывал в памяти комическую фигуру незнакомца, особенно то, что было в нем вульгарного и смешного, и наконец перед его мысленным взором предстал человек, недостойный симпатии нежной молодой девушки. Мустафа принялся сравнивать себя с ним, стараясь найти черты сходства и различия. Результат оказался в его пользу; этот человек вовсе на него не похож, и поэтому невозможно, чтобы с ним, Мустафой, случилось то же, что с его соперником. Мустафа не таков, как этот субъект, если бы он был на него похож, то давно бросился бы в реку. Да, он давно бросился бы в реку.

Эта мысль понравилась Мустафе и принесла ему облегчение. Он несколько раз убежденно повторил:

— Да, я давно бросился бы в Нил.

Так взволнованный юноша вернул себе спокойствие и уверенность. Ему показалось, что свет опять засиял перед его глазами.

Глава восемнадцатая

Если бы Мустафа в ту минуту, когда улыбался Саннии, поднял взор к окну своих соседей, живших этажом выше, он, несомненно, почувствовал бы жгучий взгляд огненных глаз, пронизывавших его из-за деревянных перекладин решетки. Это были глаза Заннубы. Она неусыпно наблюдала за ним и Саннией с самого дня их ссоры и, конечно, первая заметила изысканность туалета Мустафы-бека и поняла, почему он сегодня так разрядился. Вероятно, только она одна и видела на губах Мустафы улыбку, посланную Саннии.

Для нее этого было достаточно. Мустафа улыбается Саннии, а Санния улыбается ему. Аллах! Аллах!

Когда собрался весь «народ», кроме Мухсина, который был в Даманхуре, она рассказала о том, что видела и чего не видела, предсказывая все, что, по ее мнению, еще должно случиться. Разве за улыбкой не последуют встречи и обмен письмами? Мустафа сразу же ушел, она сама это видела. Куда он мог пойти? Конечно, туда, где встретит ту, которой только что улыбался!

Вскоре после ухода Мустафы Заннуба случайно увидела служанку Саннии, которая, закутавшись в изар, куда-то отправилась, и немедленно решила, что Санния послала ее за Мустафой. Это предположение она тоже добавила к своему рассказу.

— Неужели вы ничего не видите? Куда как хорошо! От нее уже носят ему письма. Открыто, среди белого дня! — крикнула она помрачневшим Абде и Селиму.