Бархатный ангел - Джуд Деверо

— Ты решилась изменить брату? — спросил он.

— Майлс, я устроила это свидание, чтобы просить тебя жить совместно, как муж и жена.

— Как это — втроем?

— Да. — Элизабет улыбнулась. — Мы двое и наш сын Николас.

— Понятно. А что, ответь, будет делать твой брат, оставшись без сестры, ради которой он столько убивал? Элизабет шагнула к Майлсу:

— С нашей последней встречи прошло так много времени, и я надеялась, ты хоть немного усмирил свою ревность.

— Я не ревнив! — вспылил он. — Ты стояла перед выбором, и ты его сделала. А теперь я вынужден просить кого-нибудь сопроводить тебя к твоему брату. Стража!

Майлс крайне удивился, когда на его зов не явился ни один стражник, но не успел вымолвить и слова, как Элизабет распахнула плащ, обнажив тело. Майлс только ахнул, открыв от удивления рот.

Элизабет снова запахнула плащ, оставив обнаженными ноги от бедер до пят, примерно так, как она выглядела в их первую встречу, когда на ней была наброшена лишь пушистая шкура. Бесшумно, как охотник, она подошла к Майлсу и обняла его за шею. Его рука непроизвольно коснулась атласной кожи ее бедра.

— Неужели мне надо умолять тебя, Майлс? — прошептала Элизабет, не сводя глаз с его губ. — Я так часто ошибалась. У меня не осталось больше ни капли гордости. Я люблю тебя, хочу быть с тобой, хочу рожать от тебя детей.

Майлс медленно приблизил губы к губам девушки. Казалось, он собрал всю свою волю, пытаясь противостоять Элизабет.

— Элизабет, — простонал он, губами слегка касаясь ее губ.

Долго подавляемое и сдерживаемое пламя любви охватило их обоих. Руки Майлса скользнули под плащ, и в страстном поцелуе он так крепко прижал к себе Элизабет, что оторвал от земли. Он жадно целовал каждую черточку ее лица, словно желая целиком поглотить его.

— Я скучал по тебе. О Господи, временами мне казалось, я лишусь рассудка.

— Уверена, это как раз случилось со мной, — полусмеясь, полуплача ответила Элизабет. — Почему ты никак не хочешь поверить, что я люблю только тебя? Никакому другому мужчине я не могла позволить дотронуться до себя.

Майлс поцелуями осушил ее слезы:

— Слышал, Джону Баскуму пришлось наложить четыре шва на голову в том месте, куда ты его ударила.

Элизабет поцеловала его в губы, и он замолчал. Сами того не сознавая, они медленно опускались на землю. Элизабет вцепилась в одежду Майлса в то время, как он жадно ощупывал руками ее тело.

— Убери от нее руки! — раздался вдруг неумолимый голос над ними.

После минутного замешательства Элизабет и Майлс поняли, кому принадлежит этот голос: свой меч на Майлса направил Роджер Чатворт.

Окинув Элизабет суровым взглядом, Майлс начал подниматься.

— Она твоя, — обратился он к Роджеру, тяжело дыша.

— Пошел к черту, Роджер! — закричала Элизабет на брата, схватила горсть камней и швырнула ему в голову. — Неужели ты не можешь хотя бы раз не вмешиваться в мою жизнь? Убери меч, пока кто-нибудь не пострадал!

— Пострадает Монтгомери, если он…

— Только попробуй, — усмехнулся Майлс, обнажив свой меч.

— Нет! — пронзительно вскрикнула Элизабет, становясь между мужчинами, лицом к брату. — Роджер, позволь мне все объяснить. Майлс — мой муж, и я собираюсь вернуться к нему, если, конечно, он возьмет меня после того, как ты умудрился выставить нас обоих такими дураками.

— Хорош муж, нечего сказать, — ухмыльнулся Роджер. — Он месяцами не приближался к тебе, не видел даже собственного сына. Неужели ты этого хочешь, Элизабет? Ты готова бросить мой дом ради мужчины, который совсем не интересуется тобой? Сколько детей родилось от тебя после Элизабет, Монтгомери?

— Больше, чем ты сможешь сделать за всю жизнь, — спокойно ответил Майлс.

Роджер поднял меч, но Элизабет, шагнув, закрыла собой Майлса.

— Если бы у тебя было хоть чуточку здравого смысла, я бы велела вам обоим убираться к дьяволу!

— Позволь, я избавлю тебя от него, — предложил Роджер, но, задев мечом ее плащ, остановился. — Бесстыжая! Ты встречаешь этого мужчину в таком… в таком виде?

— Роджер, ты упрямый болван, понимающий лишь то, что тебе вбили в голову. — Повернувшись в вихре бархата и меха, Элизабет поднялась на цыпочки и поцеловала Майлса в губы.

До Майлса стало наконец доходить, что на этот раз Элизабет выбирает его, а не брата. Он так крепко обнял девушку, что у нее хрустнули ребра, и… многообещающе поцеловал.

Кипя от негодования и ярости, Роджер не заметил бродягу, подкравшегося сзади. Он едва успел услышать свист рассекаемого воздуха, как ему на голову опустилась дубина. Не издав ни звука, Роджер свалился на землю.

Увлеченные друг другом, Майлс и Элизабет не заметили бы даже падения дерева, но что-то подсказало Элизабет открыть глаза. Над головой Майлса была занесена дубина. Она оттолкнула его влево, как раз настолько, что удар дубины пришелся прямо по ней, а не по Майлсу.

Майлс не сразу сообразил, почему Элизабет неожиданно обмякла в его объятиях. Поддерживая ее одной рукой, он обернулся, но… Слишком поздно, чтобы избежать удара, свалившего с ног и его.

Трое грязных здоровенных мужиков склонились над двумя мужчинами и женщиной, лежавшими на земле.

— Который из них Монтгомери? — спросил он.

— Откуда мне знать!

— Тогда которого берем?

— Обоих! — решил другой.

— А шлюху? — спросил третий, дубинкой раздвигая полы плаща Элизабет.

— Бросай ее с ними вместе. Чатворт предупредила, что тут может быть женщина, и приказала избавиться также и от нее. Я собираюсь заставить ее заплатить за каждого. А теперь снимите одежду с мужчин, пока я займусь этой красоткой.

Один из бродяг отрезал длинный золотистый локон у Элизабет и засунул его к себе в карман.

— Пошли, поторапливайтесь. Повозка не будет ждать целый день.

Очнувшись, Элизабет почувствовала такую резкую, пульсирующую, все возрастающую боль в голове, что даже не была уверена, хочет ли она вообще просыпаться. Казалось, земля качается под ней. Попытавшись приподняться, она снова опрокинулась назад, ударившись головой о деревянный пол.

— Осторожней, любимая, — раздался рядом голос Майлса.

Она повернула голову и встретила его напряженный взгляд. На Майлсе, кроме нижнего белья, ничего не было, руки были скручены за спиной, ноги связаны. Рядом с ним хрипел связанный Роджер.

Как только туман в голове немного рассеялся, Элизабет поняла, что ее собственные запястья и колени тоже связаны.

— Где мы? — пытаясь не показать, что ей страшно, шепотом спросила она.

Голос Майлса звучал твердо и успокаивающе.

— Мы в трюме корабля и, насколько я представляю, плывем во Францию.

— Но кто?.. Зачем? — запнулась она.