Прибытие - Евгений Ильичёв

я не слыш… шшш…шшш… Повторяю! Открываю люк, как слыш…шшшш…

Я еле успел активировать свой собственный загубник и сразу ощутил уже знакомую дрожь стен. Тут же из выхода спирали вылетел стремительный поток воздуха, а за ним и вода. Чака я увидел спустя пару мгновений, его вынесло бешеным потоком. Но мы были готовы к этому. Наша связка сработала отлично, и мне удалось подстраховать напарника. Чака не унесло дальше к пещере. Я видел, как он уцепился за трос метрах в двух от меня, пытаясь перебороть все нарастающее сопротивление воды. Я с ужасом обратил внимание, что у него во рту нет портативного дыхательного аппарата.

«Ну как так-то, Чак⁈» — простонал я мысленно.

Напор становился с каждой секундой все сильнее, и уже в следующий миг вода добралась до самого потолка. Я видел, что Чак успел задержать дыхание и пытается подтянуться ко мне, преодолевая сантиметр за сантиметром расстояние между нами. Как долго продлится выброс, я не знал. Можно было, конечно, воспользоваться моим загубником и дышать по очереди, но ситуация усугублялась тем, что я был намертво пристегнут к последнему страховочному крюку и подобраться к Чаку не имел никакой возможности. В какой-то момент видимость упала до нуля, и я уже не видел, где находился мой напарник. Лишь натянутый до предела страховочный трос давал мне надежду на то, что Чак еще рядом. Лишь бы у него хватило ума не обрезать страховку. Мне он сильно не поможет, а добраться до сухой пещеры уже не успеет, она наверняка уже доверху наполнена водой. А до поверхности озера на одном дыхании Чаку не дотянуть.

Кольнула страшная мысль: «Неужели и Чака потеряем?»

Глава 27

Открытие

Бурный поток воды иссяк так же внезапно, как и обрушился на нас, словно кто кран выключил. Наспех сориентировавшись, я увидел в паре метров от себя недвижимого Чака.

— Чак! — прохрипел я, выплевывая свой загубник и лихорадочно пытаясь отвязаться от страховочного крюка. — Чак, ответь мне!

Мне наконец удалось освободиться и с замирающим сердцем я подполз к десантнику. Тот наглотался воды и лежал без сознания. Одним сильным рывком за скафандр я приподнял тяжелое тело и перебросил его через свое колено. Два резких удара по спине.

— Чак! Не расстраивай меня, так быстро не тонут!

Я сделал еще пару ударов по спине и увидел, как изо рта десантника потекла вода.

— Чак! Да чтоб тебя! — выругался я, переворачивая его на спину и прикладываясь к груди, чтобы послушать биение сердца.

Увидеть биологические показатели десантника я мог лишь через шлем, оставленный мной у входа в пещеру. Так что действовать пришлось по старинке. Биения сердца я не расслышал. Грудная клетка не курсировала. Лицо Чака посинело. Пять секунд тишины, чтобы диагностировать клиническую смерть. И поехали:

— Черта с два ты у меня умрешь сегодня! — прорычал я, вынимая из бокового кармана подсумка медицинский пистолет с адреналином и вкалывая препарат в вену на шее. Затем перикардиальный удар двумя кулаками. Кинетическая энергия всего два-три джоуля на миокард, но иногда хватает. Не помогло! Не беда — восстановим ритм своими силами.

— Преступаю к реанимации! — выкрикнул я, сам не зная для кого.

Четкими выверенными движениями я начал надавливать на грудную клетку сложенными в замок руками. Забавно. Я тридцать лет в медицине, а основы реанимации на живых людях ни разу не применял, лишь на ежегодных фантомных курсах. Да и те, по мере роста моего скила и авторитета, в последние годы носили лишь формальный характер. Никому и в голову прийти не могло, что древние знания о СЛР (сердечно-легочной реанимации) могут пригодиться в реальных условиях. Все привыкли обходиться гидроскопичным оксигелем при реанимации утопленников, да восстанавливающими сердечный ритм нанитами. Что ж, когда-то нужно начинать, почему бы не сегодня?

«Гадство! Забыл отметить время начала реанимации! — вспомнил я рекомендации методичек и тут же отмахнулся от них. — Ну и ладно, отчитываться все равно лишь перед самим собой!»

На тридцатой компрессии я остановился и вновь припал к груди Чака. Нет дыхательных движений, нет сердечной деятельности. Продолжаем.

— Раз, два, три… — считал я вслух, чтобы не сбиться.

На пятнадцатой компрессии я почувствовал, что сломал напарнику пару ребер.

—…шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…

«Так и должно быть, Чак! Не сломал грудную клетку — не делал реанимацию! — вспомнил я институтские годы. — Все правильно! Компрессии должны быть амплитудными. Продавливать нужно пять-семь сантиметров грудной клетки!»

На последней, тридцатой компрессии опять что-то хрустнуло. Я прильнул к Чаку, пригляделся — не дышит.

— Твою ж мать, Чак! Заводись! Эдак я тебя всего переломаю. Перед ребятами неловко будет!

Запрокинуть голову, пальцами проверить, не запал ли язык, зажать нос. Плотно прижимаюсь своими губами к холодным губам Чака. Два глубоких вдоха. Вижу, как поднимается и опускается его грудная клетка. Значит, делаю все верно. Опять качать!

— Раз, два, три, четыре… Чааак! Очнись!

Уже на третьем круге руки деревенеют, спина наливается свинцом. Промокший скафандр усложняет работу. Это лишь в кино реанимация — плевое дело. Пару раз надавил на грудь симпатичной девице, приложился в нежном поцелуе к губам и — хэппи энд. В жизни перед тобой, как правило, здоровенный десантник с пятидневной щетиной, у которого постоянно изо рта выходит соленая вода с остатками завтрака вперемешку.

— Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять и…

Резкий, судорожный вдох и кашель. Затем Чака вырвало. Все, жить будет!

— Как же ты меня напугал, приятель! — выдохнул я, падая рядом со сложившимся пополам десантником.

— Надеюсь, ты не приставал с искусственным дыханием? — откашлявшись, прохрипел Чак. — Забыл про дыхательный аппарат.

Я молчал, стараясь унять дрожащие руки. Я впервые ими спас чью-то жизнь. Как же это утомительно, оказывается.

«Так, взять себя в руки. Встать!» — даю себе мысленную команду и встаю.

Я помог Чаку опереться спиной о стену и сел рядом перевести дыхание:

— Я тебе ребра сломал.

— Чувствую, — ответил Чак осипшим голосом. — Спасибо.

— Да обращайся, если что.

Мы засмеялись, и Чак тут же зашелся в приступе кашля, скривившись от боли в ребрах.

— Все, все, — постарался успокоить я десантника, — сейчас вколю обезболивающее.

Чак лишь кивнул в ответ. Было видно, что ему сейчас не до шуток, но парень мужественно терпел.

— Идти сможешь? — спросил я после укола.

— А есть выбор? — отозвался Чак и протянул мне руку.

Я помог ему встать.

— Люк ты открыл, как я понимаю.

Чак кивнул.

— Что у нас со связью? — поинтересовался я. — Я свой наушник потерял.

Десантник потянулся к своему уху и достал промокшую гарнитуру:

— Мой на месте, но не фурычит почему-то.

— Вода?

— Да нет, он должен работать и под водой. Просто нет связи. Начал барахлить еще перед выбросом.

— Ладно, жди тут. Я сбегаю к шлемам, постараюсь связаться с «Ермаком» и доложить.

Чак вновь кивнул и облокотился на стену, приготовившись меня ждать. Я вернулся довольно быстро:

— Нет связи.

— Странно… — протянул Чак. — Может, с «Ермаком» что?

— Всплытие покажет. Гадать нет смысла. Пойдем, посмотрим, что ты за ящик Пандоры открыл.

— Пойдем, — согласился Чак. — Только теперь ты первый.

Мы вновь протиснулись в узкий тоннель раковины, перед этим на всякий случай опять организовав связку. Чаку сейчас трудно будет. Вероятно, мне придется подтягивать его постоянно.

Добравшись до люка, я увидел вскрытую нишу в стене. Внутри — похожие на земные микросхемы, но подписаны они были совершенно непонятными символами. Я не стал задерживаться у открытого люка и, ухватившись за его край, медленно подтянулся.

В отличие от тоннеля, по которому мы пробирались, помещение, в котором я оказался, не подсвечивалось. Я бегло огляделся, воспользовавшись нагрудным фонарем скафандра. Все те же гладкие стены. Несколько труб разного диаметра, по которым медленно стекала вода, постепенно собираясь вокруг меня в лужи.

Для того чтобы втянуть сюда Чака, мне пришлось вновь сооружать блок и крепить его к краю люка клей-пеной.

Управившись, я дернул за свой конец связки — сигнал к тому, что я готов тянуть. В ответ Чак дернул дважды — сигнал готовности. Я перехватился поудобнее за небольшой рычаг трещотки и начал энергично работать ручкой. Уже через пять минут голова Чака показалась в люке. Я помог напарнику забраться, и мы уселись спина к спине, переводя дыхание.

— Не представляю, как ты поплывешь обратно, — задыхаясь от тяжелой работы, сказал я Чаку.

— Придумаем что-нибудь, — довольно бодро ответил десантник. И включил свой нагрудный фонарь.

Наконец