Падение сквозь ветер - Олег Никитин

– А вот этого я не знаю, господин Валлент, хоть и стараюсь понять вот уже полгода. С того самого момента, как заметил зеленую ауру, бьющую из окна вашего мага. Хочу также еще раз указать вам на то, что я непричастен к смерти Мегаллина: я узнал о ней спустя неделю после этого печального события.

– Каким образом?

Даяндан помолчал, с сожалением глядя на банку с погасшими дурманными листьями.

– Ну хорошо, – сказал он наконец, прохаживаясь перед Валлентом, – я расскажу вам, просто для того, чтобы у вас не осталось сомнений в моей искренности. Я поручил Мунне – это девушка из ресторана, вы, должно быть, уже знаете о ней, – выяснить, чем пользуется ваш маг во время своих опытов. Естественно, она не умеет читать и не разбирается в магии иллюзий, а потому не смогла перечислить вещества, применявшиеся вашим Мегаллином. Но она сумела нарисовать мне буквы, увиденные ею на обложках трех книг, которые он читал. Вам назвать этих авторов или вы и так их знаете?

– Знаю, – сказал магистр. – И вы не приказали ей похитить книги?

– Дорогой господин Валлент, – снисходительно улыбнулся азианец, – я ведь понимал, что это практически невозможно, и не только потому, что Мегаллин непременно заметил бы кражу и поднял шум на весь Ханнтендилль. Не обладая соответствующими полномочиями, она не смогла бы вынести за пределы Ордена не только громоздкий фолиант, но и жалкое перышко курицы, неси оно магический заряд. Неужели вы не знали этого?

– Догадывался, – проговорил Валлент, окончательно понимая, что с самого начала находился в плену ложной версии.

– Вы, наверное, думаете – кто убил мага, если не Даяндан? – с неожиданным добродушием рассмеялся хозяин. – Есть старое эвранское присловье, я всегда жалел, что его не высказал кто-нибудь из азианцев: первопричина всех преступлений всегда сокрыта в женщине…

– Когда я работал в Отделе частных расследований, они зачастую были жертвами, а не злодейками.

– Понимайте как хотите, это ваш деятель придумал. Так или иначе, вам придется поверить мне на слово. Хотя сегодня вы сами могли убедиться, что убить на расстоянии, одним лишь магическим заклинанием, довольно тяжело. Даже вы, не имея силы Мегаллина, смогли противостоять мне, когда я находился от вас на расстоянии всего в пять шагов.

– У меня есть мощное кольцо, а у него такого могло и не быть.

– Полноте! – воскликнул азианец. – Не цепляйтесь к таким мелочам. Он и без всяких штучек был так силен, что меня буквально захлестывали отзвуки его заклинаний, когда я проходил мимо Ордена на встречи с советником Зиммельном. Неужели Мегаллин не отразил бы моей атаки, будучи самым сильным в мире специалистом в магии воздуха? Да и зачем бы мне его убивать, скажите? Какая разница, кто первым добьется создания жизни – вы или мы? За те семь лет, что прошли после войны, поверьте, все прежние распри стали выглядеть такими незначительными!

– Что же случилось в день его смерти? Почему вы уронили свою папку и прислонились к подоконнику, когда шли по дворцовой пристройке? – не зная, чем еще поколебать доводы Даяндана, спросил магистр.

– Я же вам сказал, что очень хорошо воспринимаю потоки магии действия. Они как будто становятся проявлением магии иллюзий, – особенно связанные с такой осязаемой ее разновидностью, как воздушная. Конечно, физически на меня не обрушился ураган, но в моем сознании именно так все и случилось: меня словно ударило волной воздуха, стало трудно дышать, и я остановился, чтобы прийти в себя. При этом мой амулет вспыхнул таким ослепительным зеленым светом, что его стало отчетливо видно даже сквозь плотную ткань парадного камзола.

– То есть Мегаллину удалось создать жизнь из воздуха?..

Даяндан покачал головой и сделал шаг к выходу из комнаты.

– На этот вопрос вы должны ответить сами…

Глава 13. Сомнения

В растрепанных чувствах Валлент покинул Консульство, разрешив Даяндану не вызывать его для вручения именного позволения, которое тот с усмешкой ему предложил.

Он вернулся практически к самому началу своего расследования, обогатившись только поверхностным знанием характера и школьных знакомых Мегаллина. Фолиант Крисса Кармельского находился неизвестно где. Пока Валлент ехал на Скути домой – сумерки уже практически сгустились, но он двигался по достаточно освещенной Береговой улице и не боялся загнать лошадь в кучу навоза, – он составил обширный список подозреваемых в убийстве: Шуггер, Дециллий, Деррек, Блоттер, Мунна, Халлика и некая М. Ему еще повезло, что большая часть членов Ордена на момент смерти Мегаллина находилась в пути, направляясь к теплому морю. Велик был соблазн начать подкапываться под кровожадного Шуггера, но магистр как профессионал не собирался отдавать течение следствия на волю эмоциям. Для начала он предположил, что труд Крисса все еще находится в здании Ордена, но потом, почти сразу, отбросил эту посылку как безосновательную – кто-нибудь из трех магов вполне был в состоянии вынести ее наружу. Этим вопросом следовало заняться более тщательно, и Валлент пожалел, что с самого начала не выяснил, возможно ли вообще забрать из Ордена какой-нибудь магический артефакт или порошок.

Как ни крути, а за четыре дня он почти не продвинулся ни в одном из двух направлений – ни в повторении опытов Мегаллина, ни в выяснении причин его смерти.

Валлент был слишком возбужден новым поворотом своего расследования, чтобы тут же завалиться спать, а кроме того, он знал, что переполненный азианскими яствами желудок еще долго будет напоминать о себе утробным бурчанием. Поэтому он достал из шкафа вторую тетрадь с дневником и расположился в своем рабочем кресле.

«1 ноября. Не хотел я вести свой дневник, а потом подумал – да что такого, в самом деле! Из-за какой-то девчонки слоняться из угла в угол, когда можно спокойно сесть и записать несколько мыслей. Или изложить события интересного дня. К тому же я еще раз перечитал свои записи, с самого начала, и заметил, как со временем улучшалось качество моего письма! Я постепенно учился грамотно излагать всякие происшествия на бумаге. Кстати, мне даже говорить стало легче, когда учитель меня спрашивает. Я и подумал: это ведь полезное умение, вдруг захочется написать какой-нибудь трактат по своей будущей профессии, а я уже – раз! – и языком владею как надо. Или выступить на собрании. Но для этого все-таки, наверное, надо не писать, а выступать с речами, тут я немного погорячился. Представляю себе – выхожу к доске и начинаю пересказывать учебник, и все послушно пишут на своих клочках бумаги! Смешно, ей-же-ей. И насчет профессии я тоже пока не определился, так что даже и не знаю, за что взяться. Можно стать птицеводом, у меня неплохо получается. Ходили мы как-то купаться, летом еще, и какой-то сумасшедший гусь выскочил на пляж, хотел в воду прыгнуть. Девчонки давай кричать, и Динника тоже. Взял я палку и прогнал бешеную птицу восвояси, даже перо у нее вырвал, чтобы потом им писать, а то мое старое уже источилось. В общем, в этом вопросе торопиться нельзя, а то потом можно крепко пожалеть. Или в солдаты пойти? Там драться учат и как с оружием разным обращаться. По дороге из казармы буду всяких слабых стариков и девчонок от хулиганов защищать. Тьфу ты, сначала понапишу всяких глупостей, а потом хоть зачеркивай. Кстати, я все, что раньше насочинял, в одну тетрадь сшил и спрятал подальше, в сундук под кроватью, чтобы мой дневник никому на глаза не попался. А то потом объясняй, что тут за муть написана. Да и неловко.