Невеста. Шлюха - София Блейк

— Дай тогда сумочку, вот она, на крючке висит, — мои мокрые руки оторвались, наконец, от груди, и я достала из протянутой сумки упаковку резинок, с которыми уже почти три года не расставалась никогда.

Голый Палыч, прямо скажем, на Аполлона не походил, но вид обнаженного мужского тела, давно перестал мне внушать какие–либо чувства. Ну, или почти перестал. Снятую одежду Палыч ногой задвинул под ванную.

— Соняша, девочка, ты… — он остановился, а я поднялась из воды, ежась от холода, и решая, как с ним быть. — Твой голос, как серебряный колокольчик, девочка, я всегда заслушивался, когда ты говорила. Как сказала тогда «Мы его там не бросим!» Я бы год жизни отдал, чтобы ты это обо мне…

— Ох, ну иди же сюда скорее, — сказала я и опустила голову, делая вид, что регулирую температуру воды, бегущей из душа, а, на самом деле, пряча слезы. Господи, я даже не знала его имени!

Палыч, как послушный большой ребенок, делал все, что я хотела от него: дал себя вымыть моим шампунем, поднимал руки и ноги, поворачивался, чтобы мне было удобнее. Он не делал никаких попыток хватать или щипать меня, лишь легонько гладил мое влажное тело. Мне не пришлось прилагать никаких усилий, чтобы возбудить его — Палыч был готов, уже оставшись без одежды, а может, и раньше. Вот и верь после этого тому, что простатит считается профессиональной болезнью водителей. Ванная комната Палыча менее всего подходила для занятий любовью, но это не помешало мне нарядить достоинство Палыча в резиновый скафандр, и, наклонившись, упереться руками в оба крана — горячий и холодный.

— Ничего прекраснее никогда не видел, — сказал, глядя сзади на то, что открылось ему, грубый пожилой водила, который вроде бы и не произносил никогда красивых слов. Неужели это я пробудила к жизни романтический дар простого брянского трудяги?

— Возьми меня за попку руками, — простонала я, изогнувшись и ритмично помогая Палычу.

— Ох, девочка, я с ума сойду, — он снял наждачные ладони с моей талии и переместил на ягодицы.

— Теперь раздвинь мне попку, прошу тебя, раздвинь ее шире! — зашлась я в крике, в этот же миг Палыч заревел, как пещерный медведь, и я почувствовала его содрогания внутри себя.

Как легко управляться с влюбленными мужчинами, как нетрудно делать их счастливыми, получая в ответ их щедрость, благородство, доброту. Мне и в самом деле было ужасно интересно влюблять в себя, подбирать слова-ключики к разным характерам, делать встречи нестандартными, потому что обычную профессиональную проститутку быстро забывают, но девушку, которая в миг соития коснулась словами чего–то сокровенного в душе, будут помнить очень долго, и неважно, сколько стоила ее ласка — мужчина, услыхавший что–то необычное в самый интимный момент, захочет встретиться еще.

Я заснула на раскладном диване, для которого нашлось чистое белье, а Палыч устроился рядом на раскладушке. Перед этим он поведал мне о том, как, оставшись один на берегу Десны, после нашего со Светой бегства, поначалу запаниковал, но собрался и смог кое–как замыть окровавленные боковые окна и повыбрасывать из салона осколки заднего и переднего стекла. Ему повезло, что было раннее утро, и в это время милицейские проверки в Брянске крайне редки — натерпевшись страху, он сумел загнать «Волгу» в гаражный кооператив, где у него были знакомые. За время общения незаметно опустел скромный кухонный столик, и закончилась бутылка водки. Мыть посуду сил уже не было, и мы просто свалили ее в облупившуюся раковину.

Проснулись мы поздно, как уже оба привыкли, и я беспокоилась, что Палыч начнет ко мне приставать, но он был вполне деликатен и спешил предугадать все мои желания. К примеру, сам вымыл посуду, в то время как я нежилась под одеялом с закрытыми глазами.

Пока кипятился чайник, я вкратце изложила Палычу свой план и попросила о помощи. Отказавшись, он вполне мог оставить мою мечту несбывшейся, но я почему–то не сомневалась в его содействии.

Оказалось, что он был давно знаком с Кондратом, и это облегчило нашу задачу: в этот же день Палычу предложили пятилетнюю «восьмерку» черного цвета экспортной сборки, конечно же, ворованную, с уже перебитыми номерами, но за две трети от рыночной стоимости. Палыч стал торговаться и сбил цену до двух тысяч, которые я могла заплатить. Так я избежала опасности быть обманутой и разделить судьбу множества народу, желавшего приобрести железного друга на авторынках тех разнузданных лет. Покупателей выставляли на куклы, разводили на доверии, швыряли внаглую, избивая и калеча, но я положилась на пожилого и опытного Палыча, влюбленного в молодую проститутку, и он меня не подвел. Не обманул и Кондрат — впрочем, еще на том «субботнике», где нам удалось пообщаться, он заверял меня, что качество его товара безупречно, отсюда и слава о нем, как о лучшем специалисте во всей области.

На «восьмерке» было две маленьких вмятины, которые помогли Палычу сбить цену до минимума. В остальном она выглядела, как новенькая, что, впрочем, было одним из необходимых элементов предпродажной подготовки.

Если вы выросли в обеспеченной семье и с детства разъезжали на машинах, вы никогда не поймете, какие чувства испытывает человек, впервые садящийся за руль собственного автомобиля. Это было слаще, чем секс… ну да, о чем это я… слаще всего сладкого, что я пробовала в жизни. Черная металлическая подруга, которая была покорна движениям моих рук и ног, символ того, что я чего–то стою на этом свете. Вдобавок цвет машины идеально гармонировал с ярко-рыжим оттенком моих волос.

Палыч наблюдал за мной со стороны и давал скупые, но верные советы, которые помогали мне, впервые выехавшей на дорогу без инструктора. Мы катались по городу, в котором прошли для нас полтора года совместной работы, и это было непередаваемое чувство.

— Сказать бы нам тогда, что вот так будем ездить через годик, — улыбнулся Палыч, когда я подвезла его к «Волге», — мы бы не расстроились.

— Это точно! — чудесное состояние не покидало меня. — А давай сегодня я девок повожу, — предложила я.

— Зачем ментов дразнить? — улыбнулся Палыч и вышел из машины (Моей машины!)

Он уже уехал на смену, а я все сидела и гладила руль, чехлы сидений, торпеду, рычаг переключения скоростей, ну, надеюсь, вы понимаете. Потом я сделала еще пару кругов по знакомым улицам и припарковалась у магазина, где решила закупить продукты, чтобы угостить Палыча вкусным ужином. Выходя с пакетами в обеих руках, я заметила, что возле моей машины вьются какие–то подозрительные малолетки, и в мою чистую радость вползло беспокойство. Вдруг я поняла, что каждый, у кого есть что–нибудь свое, жутко боится потерять нажитое, и страх этот возрастает пропорционально ценности того, что имеешь. Ну, устроен так этот мир, что не может в нем эйфория длиться долго. Достаточно того, что она вообще есть, и мы можем вспоминать о ней в дни наших поражений.