От чести и славы к подлости и позору февраля 1917 г. - Иван Касьянович Кириенко

Как бы они отнеслись к проекту чествования, вместе с памятью ген. Миллера, также и имени предавшего его ген. Скоблина? А ведь Скоблин был также герой Белого Движения и даже командиром Корниловского полка?

Но корниловцы, быть может, и не понимают, что это упорное желание прославить их шефа под сенью царского имени есть стремление темных сил реабилитировать февральскую революцию и ее деятелей; сегодня Корнилов, а завтра другие.

Среди протестов, поступающих со всех сторон есть и такие, в которых выражается требование доску с именем ген. Корнилова снять, если она будет поставлена. Каково же может быть, при таких условиях, настроение молящихся и какое черное дело совершает теперь комитет, сея своим кощунственным решением вражду и распри среди русских людей.

Полк. Бояринцев в своем письме ссылается на мнение Великой Княгини Ксении Александровны, якобы согласившейся на постановку доски. Ни на какой документ, ни на какое свидетельство, подтверждающее заявление Ее Императорского Высочества, полк. Бояринцев не ссылается. Самый текст заявления приводился до сих пор в разных версиях, причем ни в одной из них подлинных слов Великой Княгини не цитируется. Но даже в своем изложении полк. Бояринцев замалчивает ту часть заявления, приписываемого Ее Императорскому Высочеству, где она говорит, что сердце Государя было исполнено всепрощением ко всем, кто причинил Ему какую-либо обиду в этой жизни.

Если Великая Княгиня Ксения Александровна и решила, действительно, простить вину ген. Корнилова, то это, прежде всего значит, что она эту вину признает; но преклоняясь перед ее христианскими побуждениями, мы, рядовые русские люди, не можем взять на себя смелости ни «прощать» преступлений против Царя, ни гадать о том, как отнесся бы Государь к постановке доски ген. Корнилову. Полк. Бояринцев в своем письме приписывает только мне суждения о ген. Корнилове и протесты против постановки доски с его именем. Это совершенно неверно, и если комитет и скрывает протесты, которые к нему поступают, то мы можем утверждать, что такие обращения очень многочисленны и приходят из разных мест русского рассеяния. Не имея возможности перечислить их всех, я приведу краткие выдержки из некоторых обращений, которые до меня дошли:

От почетной председательницы комитета по сооружению храма-памятника Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елены Владимировны

«Глубоко возмущена решением комитета соорудить доску с именем ген. Корнилова в храме-памятнике – разумеется, такой доске не может быть там место…»

От члена комитета по сооружению храма-памятника протопресвитера А. Шабашева – Графу П. Н. Апраксину

«Строительный комитет храма-памятника соглашается установить памятные доски в храме с именами генералов-героев русской революции, прославившими себя подвигами предательства Мученика Императора, оскорбительным поведением с Государыней и даже награждением солдата георгиевским крестом за гражданские подвиги, выразившиеся в убийстве своего офицера и поднявшего первым знамя восстания против государственного порядка.

В мою бытность в Брюсселе этот вопрос подымался в заседании комитета и был, раз навсегда, разрешен в отрицательном смысле, и меня, как состоящего еще в числе членов комитета, удивляет, почему этот вопрос вновь поднят и даже баллотировался в заседании комитета».

От члена комитета по сооружению храма-памятника И. И. Сахновского

«Здесь все монархисты и я считаем, что постановка такой доски является оскорблением драгоценной для нас памяти Царя-Мученика, оскорблением всех кавалеров ордена св. Георгия и даже православной церкви.

Я в своем письме требую исключения из комитета того члена комитета, который внес такое гнусное предложение».

От председателя отдела союза ревнителей памяти Императора Николая II, в Сан-Франциско, Н. В. Борзова

«Председателю комитета по сооружению в Брюсселе храма в память Царя-Мученика.

Правление отдела от имени всех членов отдела вполне присоединяется к тем чувствам возмущения, которые изложены в открытом вам письме Иваном Павловичем Якобий от 17-го сего июля по поводу странного решения возглавляемого вами комитета о постановке в Брюссельском храме-памятнике доски с именем ген. Корнилова, а также абсолютно разделяет ту точку зрения, которая изложена в этом письме, о недопустимости вывешивания такой доски в храме, ибо все это носит все признаки провокации».

От графа Д. С. Татищева графу П. Н. Апраксину

«Генерал Корнилов открыто выразил свое сочувствие революции, он в ней соучаствовал, он применил авторитет своего имени не на служение своему Государю, а против Него, он пошел против тех, кто Государю оставался верным и за Него, за свою верность Ему отдали жизнь свою в минуты борьбы против измены, он покрыл себя позором, решившись взять на себя арест Царской Семьи, он санкционировал перед лицом всей русской армии преступный жест солдата, убившего доблестного своего офицера за верность его присяге Царю.

Имени генерала Корнилова в храме-памятнике, посвященном памяти Царя-Мученика, места нет.

Как председатель комитета по сооружению этого храма, вы не имеете права допустить такого, противоречащего цели его создания, акта и я, как и многие, многие русские люди, решительно восстаю против такого оскорбительного для памяти Государя сопоставления двух имен».

Недостаток места не позволяет мне привести здесь выписки из заявлений и писем православных приходов, игумена Амвросия, архимандрита Гермогена, проиерея Зноско, Высшего Монархического Совета, объединения бывших кадет русского кадетского корпуса в Югославии, Б. Л. Бразоля, Н. А. Пушкина, кн. Голицына и многих других. Эти документы будут мной опубликованы впоследствии.

Все русские люди, кому дорога память нашего Царя, должны поднять свой голос против готовящегося кощунства.

И. Якобий.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИТЕТА ПО СООРУЖЕНИЮ В БРЮССЕЛЕ

ХРАМА В ПАМЯТЬ ЦАРЯ-МУЧЕНИКА НИКОЛАЯ II

ГРАФУ ПЕТРУ НИКОЛАЕВИЧУ АПРАКСИНУ

«Милостивый Государь,

граф Петр Николаевич,

2-го минувшего июня я вам послал заказное письмо, в котором, указывая на возмущение, вызванное у многих русских людей слухами о постановке в храме-памятнике в Брюсселе доски с именем генерала Корнилова, я просил вас сообщить мне о том решении, которое состоящий под вашим председательством комитет по сооружению храма примет по этому вопросу.

Вы не сочли нужным мне ответить, и так как комитетом уже принято принципиальное решение в пользу этого вопроса, то я обращаюсь в настоящем открытом письме не к вашей совести – я знаю, что это бесполезно, а к русскому общественному мнению.

Генерал Корнилов являлся одним из славных вождей Белого Движения, и совершенно понятно, что сподвижники его по Добровольческой армии могут желать воздать уважение его памяти. Но вместе с тем генерал Корнилов принадлежал к числу военачальников, которые примкнули к революции с первого дня. Он был вызван с фронта 2 марта, в самый день отречения Государя, телеграммой председателя самозванного комитета Государственной думы Родзянко и назначен главнокомандующим Петроградским округом.

Генерал Деникин в своих «Очерках русской смуты», справедливо называет такой способ назначения, минуя военное командование, революционным.

На