Ход конем - Евгений Николаевич Руднев

метнулся на бандита. Ювелирная подсечка. Бросок через себя... Подмял, сцепил мертвой хваткой обе руки. Придавил шею... Барон дернулся раз, потом еще. Андрей сдавил шею сильнее.

— Спокойно, Милованов! Спокойно, говорю, а то поломаю позвонки... Угомонись!

Барон затих.

Подбежали Савченко, Карелина, Стародубцев, Капица...

— Молодец, Андрюша! Чисто сработано!

Дохнуло ветерком, из облаков вынырнула луна...

Красные лиственницы

Повесть

1

Вот уже двенадцатый день, как младший научный сотрудник Владимир Кравчук проводил съемку на этом месторождении.

Стоял июнь, по сопкам перекатывалось задымленное, в рыжих крапинах солнце. С юга, со стороны угольного разреза, наседал отчаянный ветер; тужился, пригибая к земле кедровый стланик, дышал густым запахом солярки и свежей глины. На поникших головках таежных маков, на некогда белых разводах цветущего багульника и жиденьких ветках лиственниц лежал толстый налет лесса и копоти от работающих неподалеку горных машин.

Владимиру помогал главный гидрогеолог разреза Дмитрий Петрунин, или попросту — Митя, как отрекомендовался он несколько дней назад. Формально Митя числился главным гидрогеологом, но фактически выполнял работу за троих: инженера и двух техников, которых из-за нехватки кадров комбинат «Сибирьуголь» не присылал.

Владимир приехал сюда полмесяца назад: гостиницы в поселке не было, и завхоз поселил его в общежитии горняков. Они жили с Митей в одной комнате. Петрунин производил двоякое впечатление. С одной стороны, любил языком чесать (это Владимиру не нравилось), а при случае — и подковырнуть ядовито. Обсасывает все до мелочей, перемывает людям косточки. Болтун. Баба... А с другой стороны, одолжил безо всяких Кравчуку денег, пока тот дожидался перевода по почте, и, что особенно удивило Владимира, сумел по достоинству оценить не только работу гидрогеологов-полевиков, но и представителей научно-исследовательских институтов. Владимир часто выезжал в длительные командировки на железорудные, марганцевые и угольные карьеры Союза и нередко слышал там от горняков нелестные слова в адрес академических специалистов по осушению месторождений. Говорили везде примерно одно и то же: вот вы, научные работники, пишете пухлые тома отчетов, защищаете кандидатские и докторские диссертации — ну а какая польза от этого горнякам? Десятки миллионов уходят на осушение месторождений, ведется оно по-дедовски, подземные воды загрязняются угольной пылью...

Владимир, чувствуя себя причастным к этой проблеме, поначалу очень болезненно воспринимал критические реплики в адрес НИИ, где работал. Ведь они-то, ученые, тоже не сидят сложа руки. Они работают. И разве их вина, что не все сразу получается? В науке нередко годами ищут решение — и не находят. Но ведь на ошибках учатся, и тем, кто будет продолжать это дело, придется намного легче! А значит — время и деньги затрачены не впустую.

И, рассуждая так, Владимир старался себя подбодрить, успокоить. Будут скоро и дивиденды. Вопрос только — когда?

После таких разговоров Кравчук ложился на свою койку в общежитии, молчал: бугрились желваки на его лице, глаза были страдающими.

— Ничего, не горюй, — утешал его Митя. — Я вот, знаешь, завидую тебе даже. Аспирантура, поездки на различные карьеры, за границу! А какие приборы у вас?! Нам бы сюда ваш электроинтегратор — сразу бы взяли быка за рога...

— Маленько покумекаем — и выправим дефект!

— Напрасно иронизируешь. За охрану окружающей среды на Кедровском угольном разрезе нас очень бьют — штрафы, санкции... А сеточный электроинтегратор, насколько я слышал, поможет не только сохранить природные запасы воды, но и предотвратить их загрязнение. Сердце болит, когда смотришь, как мы безобразничаем... Разве я не прав?

— Да нет, отчего же.

— Вот видишь! Наука нам ох как нужна!

Владимир удивленно смотрел на Митю. Вкушающий за столом кильку из жестянки Петрунин выглядел как-то жалко. Неумело заштопанные на острых коленках старые штаны, старенькая, измазанная машинным маслом и буровым раствором брезентуха, на тощем лице — глубокий синий шрам...

— И все-таки завидуешь ты мне, пожалуй, зря. Думаешь, я не мучаюсь от бессилия?

— Нет, не зря! Сколько у тебя возможностей для роста! Среда-то какая: светила, спецы! Один отец твой чего стоит: по его учебнику « Подземные воды СССР» все студенты-гидрогеологи по сей день учатся. Профессор, орденоносец!

Владимир пожимал плечами: отец отцом, но ведь главное-то заключается в том, чтобы самому сделать что-то новое! Митя соглашался, однако при этом неизменно добавлял: простым смертным, то есть гидрогеологам-полевикам, не хватает порой теоретической фундаментальности ученых. А посему, имея солидную академическую поддержку, Владимир может добиться многого.

— А ты в этом уверен? — как бы размышляя с самим собою, уточнял Кравчук.

— Аб-со-лют-но! — чеканил Митя. — Я в людях редко ошибаюсь. Опять же, я ведь сказал, можешь добиться, а добьешься ли — это зависит от тебя.

— Дипломат ты, да и только, — улыбался Владимир. И если Петрунин завидовал ему, Кравчуку, то он завидовал Петрунину. Все-таки главное для гидрогеолога — это полевые исследования. В тиши лабораторий и кабинетов месторождение радоновых вод не откроешь и оригинальную схему дренажа карьеров не разработаешь. Это была аксиома, и Владимир впитал ее с детства, когда к отцу приезжали в гости его многочисленные друзья из различных геологических управлений, экспедиций и партий. Но получилось так, что после окончания университета весь их курс — двадцать четыре человека — оставили в Киеве, распределив по научно-исследовательским институтам. Владимир два года ходил к ректору, просил направить в какую-нибудь гидрогеологическую экспедицию — на Чукотку, скажем, или в Якутию, — но тот лишь разводил руками.

— Я вас, товарищ Кравчук, вполне понимаю. Сочувствую даже. Действительно, поле — лучший учитель. Однако сейчас мы должны пополнить молодыми кадрами киевские НИИ. Есть специальная директива по этому поводу. Так что извините, голубчик, ничем вам помочь не могу. Надо подчиняться!

Довелось скрепя сердце согласиться. Владимир попал по распределению во ВНИГИ — Всесоюзный научно-исследовательский горный институт, в отдел гидрогеологии, где работал его отец. Это попахивало уже «родительской опекой», но, как выяснилось позже, отец здесь был ни при чем.

Рабочий день у Владимира и Мити начинался ровно в пять утра. Кравчук спешил: хотелось как можно быстрее завершить намеченный объем исследований, командировка ведь близилась к концу. В принципе Митя мог Владимиру и не помогать, у него был свой круг обязанностей. Но Петрунин очень надеялся на ученых. Дальше по-старому на Кедровском угольном разрезе работать нельзя.

Со звонком будильника оба, словно по команде, вскакивали с кроватей и, бросив в окно тревожный взгляд — нет ли дождя? — бежали к умывальнику, который был в противоположном конце общежития