Консолидация - Джефф Вандермеер

В то время она была относительно новым работником, подмастерьем штатного психолога. Грейс, наверное, поступила в штат лет на пять позже, как раз когда Лаури уходил. Должно быть, и путь к вершинам иерархии, и удержание своей власти всем им дались нелегко. Это требовало твердости и упорства. Быть может, даже с лихвой. Но она хотя бы разминулась с самыми безумными проявлениями первой поры, единственным уцелевшим пережитком которых стал лишь гипноз. Криптозоологам, чуть ли не некромантам, с привлечением психологов давали голые факты и просили выдать… что? Информацию? Из их шаманства никакой информации не выудишь.

Остальные вернулись из буфета. Чейни нес на тарелке запрошенную грушу и воду. Контролю пришло в голову, что если позже днем стрясется нечто кошмарное и судебные медики попытаются воссоздать события по содержимому их желудков, Чейни будет выглядеть разборчивой птицей, Уитби — свиньей, Сю — помешанной на здоровье, а Грейс — просто малоежкой. Она уселась обратно на свое место, теперь поглядев на него волком, со своими двумя пачками крекеров и кофе, расставленными перед ней, словно она вознамерилась использовать их в качестве улик против него. Внутренне подобравшись, Контроль попытался прояснить голову глотком воды.

— Планерки каждый четверг или каждый второй четверг? — спросил он — просто чтобы прощупать почву и затеять разговор, подавив рефлекторный импульс воспользоваться этим вопросом, чтобы начать хитроумное зондирование морального духа департамента.

Но Грейс не была расположена к беседе.

— Вы хотите услышать историю, — отозвалась она, и это не было вопросом. Вид у нее был такой, словно она на что-то решилась.

— Разумеется, — ответил Контроль. — Почему бы и нет?

Чейни рядом с ним тут же заерзал, а Уитби и Сю одновременно как-то сдулись и съежились, глядя прочь от Грейс, словно стали с ней одноименными полюсами магнита.

Ее взгляд обрушился на Контроля, и у него тут же отпала охота грызть свою грушу.

— Речь об оперативнике из внутреннего терроризма. — Ну вот, пошло-поехало.

— Как интересно, — заметил Контроль. — Какое-то время я поработал во внутреннем терроризме.

Она продолжала, словно Контроль и рта не разевал:

— История о заваленном оперативном задании, третьем задании этого оперативника по окончании учебы. Не первом и не втором, а третьем, так что никаких реальных оправданий тут быть не может. В чем состояла его работа? Он должен был вести наблюдение и докладывать о членах боевых дружин сепаратистов на северо-западном побережье, базирующихся в горах, но сходящих в два ключевых портовых города для вербовки. Центр считал, что у радикальных группировок этих боевиков достаточно воли и ресурсов, чтобы помешать судоходству, взрывать здания — словом, наделать дел. Никаких целостных политических воззрений или далеко идущих целей. Просто по большей части невежественные белые парни студенческого возраста, но в колледж не попавшие. Кучка радикализированных женщин и толика обычных прочих, не догадывающихся, что затевают их невежественные мужчины. Но глупее оперативника — никого.

Контроль боялся шелохнуться. Ему начало казаться, что лицо вот-вот лопнет. Ему становилось все жарче и жарче, покалывающее пламя медленно растекалось по всему телу. Она что, пытается сокрушить его, сровняв с землей? Изолировать мишень, оборвать ему крылышки на глазах у горстки людей из Южного предела, с которыми у него уже наладилось подобие хороших взаимоотношений?

Уитби выглядел как чужак, идущий в его сторону из дальнего далека, говоря ему, что происходит, но, как ни жаль, Контроль его еще не слышит. Чейни разразился каким-то пыхтением, выражающим неодобрение по поводу того, куда это все может завести.

— Звучит знакомо, — проронил Контроль, потому что так оно и было, и он даже знал, что будет дальше.

— Этот оперативник внедряется то ли в группировку, то ли в окраины группировки, — вещала Грейс. — Сводит знакомство с некоторыми друзьями людей из самой ее сердцевины.

Сю, насупившись, сосредоточившись на чем-то интересном на ковре, встала, подхватив свой поднос, ухитрилась жизнерадостно, хоть и внезапно попрощаться и покинула столик.

— Так нечестно, Грейс, ты же знаешь, — прошептал Чейни, подавшись вперед, словно таким образом мог адресовать слова исключительно ей. — Это засада.

Но по счетам самого Контроля, это как раз и было честно. Очень честно. Учитывая, что они не оговорили фундаментальных правил заранее.

— Оперативник начинает преследовать этих друзей, и в конце концов они ведут его в бар. Подружка второго человека в команде любит выпивать в этом баре. Она в списке, он запомнил ее фотографию. Но вместо того чтобы просто наблюдать и докладывать наверх, сей премудрый оперативник игнорирует полученные приказы и начинает общаться с ней там, в баре.

— Хотите, я доскажу конец истории? — перебил Контроль. Потому что мог. Он мог — хотел — испытывал неистовый зуд ее рассказать — и чувствовал извращенную благодарность к Грейс, потому что это столь человеческая проблема, столь банальная, человеческая проблема по сравнению со всем остальным.

— Грейс… — взмолился Чейни.

Но Грейс отмахнулась от обоих, обернувшись к Уитби, так что тому не оставалось иного выбора, как поглядеть на нее.

— Он не только заводит разговор с этой женщиной, Уитби, — сопричастность его имени напугала Уитби, как будто она обняла его за плечи, — но и соблазняет ее, твердя себе, что совершает это во имя общего дела.

Потому что он заносчив. Потому что слишком далеко от узды.

Мать типизировала это как кривотолки, как типизировала уйму вещей, но в данном случае была права.

— Раньше у нас в кафетерии были вилки и ложки, — горестно проронил Уитби. — А теперь только вилколожки. — Повернулся налево, потом направо — в поисках то ли альтернативных столовых приборов, то ли кратчайшего пути к бегству.

— Рассказывая эту историю в следующий раз, опустите эпизод насчет соблазнения, какового не было, — заметил Контроль. В голове спиралью взвихрился пепел, в ушах тихонько зазвенело. — Можете также добавить, что этот оперативник не располагал четкими приказами от начальства.

— Вы его слышали. Вы слышали, — пробормотал Чейни, деликатный, как рыгнувший осел.

Грейс продолжала говорить, обращаясь непосредственно к Уитби, а Уитби теперь развернулся к Чейни, выражением лица вопрошая того, что делать, а Чейни не мог или не хотел оделить его наставлением. Будем биться до последнего вздоха. Изопьем чашу до дна. Это окопная война. Она будет тянуться нескончаемо.