Последний командарм. Судьба дважды Героя Советского Союза маршала Кирилла Семёновича Москаленко в рассказах, документах, книгах, воспоминаниях и письмах - Николай Владимирович Переяслов

стрельбы различными типами ракет с ядерными взрывами их головных частей. Основной задачей этих стрельб являлась проверка боевой готовности нашего ракетного оружия и РВСН. В ходе этих экспериментов проверялись работоспособность и тротиловый эквивалент ядерных боеприпасов, доставляемых различными носителями к целям в районах полигонов.

Бомба Кузькина мать

На полигоне острова Новая Земля (ГЦП-6) была установлена необходимая контрольная аппаратура. Лично засвидетельствовать результаты на Новую Землю прибыл главком РВСН К. С. Москаленко. Даты этих пусков – 12 и 16 сентября 1961 года (порядковые номера испытаний соответственно № 94 и № 99). В испытаниях использовался термоядерный боеприпас на основе «изделия 49», разработанного КБ-11 (Саров) и НИИ-1011 (Снежинск) изначально для Р-7, но впоследствии длительное время применявшегося на Р-12 и Р-14.

О значимости этой операции можно судить по тому что для участия в ней на Новую Землю прибыли Главнокомандующий РВСН Маршал Советского Союза Кирилл Семёнович Москаленко и начальник 12-го Главного управления Министерства обороны СССР генерал-полковник Виктор Анисимович Болятко (в те годы ещё генерал-лейтенант). Заслушав доклад начальника полигона, они отбыли на командный пункт автоматики боевого поля, расположенный в 90 км от его центра – на КП автоматики на Паньковой Земле.

По оценке 12-го Главного управления Министерства обороны СССР: «Взрыв произошёл на заданной высоте, исключающей существенное радиоактивное заражение местности. Заряд подтвердил свою принадлежность к боеприпасам высокой мощности».

Термоядерный заряд

Мощность боевого термоядерного заряда ракеты Р-12 более 2 мегатонн.

В октябре 1961 года, за год до Карибского кризиса, чуть было не подтолкнувшего СССР и США кядерной войне, Советский Союз на атомном полигоне, расположенном на Новой Земле, провёл испытание самой мощной в мире водородной бомбы, тротиловый эквивалент которой составил 58 миллионов тонн! Взрывная волна этой бомбы оказалась настолько сильной, что выбила стёкла в посёлке Диксон, находящемся более чем в 800 километрах от Новой Земли. Производимый взрыв был приурочен к… открытию XXII съезда компартии! И он должен был стать главным подарком к нему.

Однако «преподнести» этот «подарок» очень долго не удавалось, так как из-за разгулявшейся буйной метели испытания всё откладывались и откладывались.

Прервав участие в заседаниях съезда, на полигон спешно вылетели главком Ракетных войск стратегического назначения маршал Кирилл Семёнович Москаленко и министр среднего машиностроения Ефим Павлович Славский, бывший тогда ещё и «атомным» министром.

(Как писал потом полковник Юрий Лысенко, его команда особого трепета к высоким гостям не испытывала: при появлении маршала Москаленко все становились навытяжку, а мы, говорил он, даже и не думали подниматься. «Как это понимать?» – возмутился Москаленко. «Так это же испытатели, им сейчас в эпицентр идти», – пояснили сопровождающие. И маршал махнул рукой: «Пусть сидят».)

Для тех, кто видел легендарного маршала Москаленко в первый раз, он оказался на вид довольно маленького роста и хлипкого телосложения. Чем-то он напоминал собой знаменитого генералиссимуса Суворова. Многих поразили его детские, слабые и очень холодные руки. (В силу какой-то неведомой болезни температура тела у Москаленко не превышала 34 градуса, из-за чего он ещё со времён войны поддевал себе под форму утеплённую шерстяную безрукавку или набрасывал поверх кителя толстую крестьянскую свитку.)

После знакомства с техникой и прослушивания доклада ведущих специалистов маршал пожелал поговорить с командиром экипажа ТУ-95 майором А. Е. Дурновцевым, который должен был нести в брюхе своего самолёта к месту взрыва страшную супербомбу. Маршал расспросил лётчика о его готовности выполнить столь почётное и ответственное задание, и поинтересовался, почему командир экипажа в 40 лет всё ещё только майор. Несмотря на то, что по штату командир эскадрильи дальних бомбардировщиков это – майорская должность, К. С. Москаленко приказал адъютанту послать шифровку министру обороны о досрочном присвоении Дурновцеву очередного воинского звания. В итоге за успешное выполнение задания командир экипажа Дурновцев и штурман Клещ получили звания Героев Советского Союза и внеочередные воинские звания. Так, в течение недели майор Дурновцев стал полковником.

Сами же Москаленко и Славский 30 октября 1961 года, несмотря на северную погоду, всё-таки доложили съезду о проведённом термоядерном взрыве.

О состоявшихся событиях той поры рассказывает их непосредственный участник, полковник в отставке Юрий Васильевич Лысенко:

«На ядерном полигоне на Новой Земле (острова в Ледовитом океане) я входил в небольшую, человек тридцать, группу испытателей, непосредственно работавших на опытном поле, где проводились взрывы, – рассказывает Юрий Васильевич. – Поскольку климат на островах Новой Земли очень суровый, испытания можно было проводить только в летние месяцы. Но XXII съезд открывался в октябре, и это неписаное правило решили нарушить. Взрыв водородной бомбы должен был стать самым большим подарком к 17 октября – дню открытия съезда. Но погоде не прикажешь – в октябре на Новой Земле зима полностью вступила в свои права. Началась сильнейшая метель: ни самолёту с бомбой не взлететь, ни приборам параметров взрыва как следует не запечатлеть… Съезд уже близился к завершению, а непогода и не собиралась униматься. С политической точки зрения ситуация складывалась критическая, поэтому главкому Ракетных войск стратегического назначения маршалу Москаленко и министру среднего машиностроения Славскому пришлось отправиться на полигон прямо с заседаний съезда.

Когда они прибыли на Новую Землю, пурга, к счастью, стала утихать. На плотную облачность решили просто не обращать внимания. Испытание назначили на 30 октября. Вечером 29-го испытатели групп “первого броска", и моя команда в том числе, ещё раз проверили всё оборудование на опытном поле. На вездеходе мы добрались до берега моря, сели на корабль и отплыли от места предстоящего взрыва километров на 150. На следующий день к 10 часам утра члены команды спустились в трюмы и задраили люки. На палубе остались только испытатели. Моряков, кстати, это совершенно не удивило: они уже давно считали нас этакими камикадзе. Особое впечатление на них производил тот факт, что, когда после очередного взрыва мы возвращались на корабль, нас немедленно раздевали: снимали резиновые защитные костюмы и тут же их сжигали.

…Мы надели очки со стёклами, как у сварочного щитка, и спокойно ждали взрыва. Прятаться никто и не собирался, ведь ударная волна по сравнению со световой движется как черепаха, и мы знали, что сможем безопасно наблюдать, как на месте взрыва растёт ядерный гриб.

Как и было запланировано, ровно в 10 утра со специально оборудованного самолёта Ту-95 с высоты 10 000 метров на парашюте была сброшена бомба.

Взорвалась она в атмосфере на высоте 5000 метров. Световой импульс был настолько сильным, что запросто проникал сквозь плотную завесу облаков. После того, как он прошёл, мы сняли очки