Ричард Длинные Руки — монарх - Гай Орловский

Даже лицо все такое же серое, лишенное всякого выражения, глаза оловянные, однако с каждым шагом глаза оживают, а лицо теплеет, даже ротовая щель превратилась в счастливо улыбающийся рот.

— Куно, — сказал я нетерпеливо и жестом запретил ему преклонять колено, — мы в рабочей обстановке, так что давайте без церемоний. Вы в прежней должности, но теперь она называется иначе, полномочия и обязанности иные, и вообще будете заниматься совсем другими делами. Вы все поняли?

Он кивнул, несколько обалдело.

— Ну а как же, Ваше Величество. Все понял, это же так просто, что даже скучно. Думаю, мне нужно установить более плотные контакты с графом Фортескью?

Я откинулся на спинку кресла и посмотрел на канцлера очень внимательно.

— Знаете, Куно, я все больше удивляюсь вам. Как все так быстро улавливаете?

Он ухмыльнулся.

— Ваше Величество, как же быстро?.. Еще только герцог Вирланд выехал к вам на переговоры, наш кабинет начал прикидывать варианты развития событий. А когда услыхали, что вы во главе Содружества Королевств… даже последнему посыльному в моем бывшем ведомстве стало ясно.

— Вы создали хорошее ведомство, — сказал я. — Подобрать умных и работающих непросто. Да, Куно, масштабы изменились. Придется заниматься не делами королевства, а делами королевств.

Он поклонился.

— Ваше Величество…

— Вам заниматься, — подчеркнул я. — Причем с присущей мне гуманностью, деликатностью, чуткостью, бережным отношением к правам и свободам отдельного человечка, милосердием, справедливостью, строгостью в соблюдении законов, непримиримостью к преступлениям, дозированной жестокостью, свирепостью и непримиримостью к злу, беспощадным истреблением всего, что не соответствует нашим представлениям о справедливости и так называемой законности…

Он слушал внимательно и ответил предельно серьезно:

— Я именно так и представлял. Но для такого серьезного… предприятия нужна крепкая власть. Надеюсь, вы ее больше не упустите.

— Еще бы, — ответил я недобро. — За битого двух небитых дают? Куно, набирай штат.

— Он уже есть, Ваше Величество.

— Придется расширить!

— Да, Ваше Величество.

— Я против бюрократии, — сообщил я, — и против бюрократов, но уже понимаю, что без их работы любое государство рухнет. Так что бери на работу столько, сколько нужно. Я потом посмотрю и либо урежу, либо добавлю.

Он поклонился.

— Ваше Величество.

— Сам знаешь, — сказал я, — кому можно доверять, кому нет. Думаю, то, что случилось, даже в чем-то лучше… Знаем, кто чего стоит.

Он поклонился.

— Ваше Величество, с вашего разрешения начну немедленно. Как только получу от вас последние ценные указания и выйду из кабинета.

— Вы их уже получили, — ответил я. — Действуйте.

— Насколько…

Я прервал:

— Пока что мы не стеснены никакими парламентами, так что можем проводить меры по повышению уровня нашей жизни быстро и решительно.

— Все понял, Ваше Величество. Именно этот пустячок и хотел уточнить.

Снизу доносится голос, долетел звонкий смех. Я насторожился, это кто там еще, вышел в сопровождении молчаливого сэра Жерара на внутренний балкон и ощутил, что брови лезут на лоб.

В главном зале дефилируют, прогуливаясь, степенные лорды, хотя преобладает молодежь, юные женщины в сопровождении строгих воспитателей или родителей, общаются, собираются в пары, кружки…

Я изумился, повернулся к сэру Жерару.

— Кто эти сумасшедшие?.. Они все должны быть в главном флигеле!

Он пожал плечами.

— Либо полные дураки, либо такие хитрецы, что и себя перехитрят.

— Либо инакомыслящие, — сказал я с досадой. — Должны поступать наперекор родителям. Те все у Кейдана, а эти вот демонстрируют…

Он указал кивком на двух молча наблюдающих за собравшимися лордов.

— Но не все молодые. Вон те двое…

— Завидев юных бунтарей, — сказал я, — всегда находится старый волчара, что возглавит их, превращая стадо в стаю, и сумеет использовать этих молодых энергичных дураков в своих интересах. Потому пусть Альбрехт установит за обоими наблюдение.

— Будет сделано, Ваше Величество.

Я вернулся к столу, но Жерар не уходил, я поднял голову.

— Что-то еще?

Он кивнул.

— Да, Ваше Величество. Вам стоит пройтись разок через зал.

— На хрена?

— Это называется утренним выходом, — объяснил он. — Придворные ждут. Иначе пойдут слухи, что король Ричард нездоров или мертвецки пьян… Уж и не знаю, что лучше. Разве что мертвецки пьян, потому что нездоров?

— Вот свиньи, — сказал я зло, — а я-то думал, король — это король!

— У всех свои роли, — пояснил он и перекрестился. — Свободен только Господь Бог.

— Нужно быть ближе к Господу, — ответил я и тоже перекрестился. — Ладно, разомнем задние конечности.

В кабинете Альбрехт с задумчивым видом перебирает бумаги на моем столе, я проговорил страшным голосом:

— Шпион? На кого работаете, граф?

— Пока на вас, — ответил он, — Ваше Величество, чему сам не перестаю удивляться. Это я при моем благоразумии… Вот эти земли можете вычеркнуть или перенести в другой список. Только что пришли новости, что и они в руках наших удалых… викингов, как вы их называете?

— Как я их только не называю, — буркнул я. — Хорошо, подумаем, кому их передать. Следуйте за мной, граф. По дороге учиню вам допрос с пристрастием.

— Ногти рвать будете? — спросил он опасливо.

— Кое-что придумал и пострашнее, — ответил я зловеще.

— Господи… что?

— Работать заставлю, — пообещал я.

Он охнул.

— Как… работать? А для чего Геннегау, этот город греха захватывали?

— Успеете побесстыдничать, граф, — ответил я сурово. — Может быть, успеете.

Мы прошли коридор и начали спускаться по лестнице, а внизу в зале прогуливающиеся придворные моментально начали перестраиваться, как вышколенные военные, даже дамы встали в две шеренги, между ними красная ковровая дорожка, что ведет к выходу, там мне делать вроде бы нечего, но придется пройти, уже слышу, как ехидно подхихикивает Альбрехт.

Из шеренги кланяющихся придворных быстро выдвинулась молодая женщина и присела в низком поклоне, выступив на полшага, неслыханное нарушение придворного этикета.

Я остановился.

— Леди… Сильвиния? Сильвиния Безансонская, урожденная Блуа, из рода Сен-Тристан… и что-то там еще. Что-то случилось?

Она вскинула на меня взгляд, полный мольбы, лицо бледное и заметно исхудавшее.

— Ваше Величество…

Я поморщился.